***
Они решили сходить в Музей естественной истории, специально подготовленный к этому дню, а потом посетить планетарий. Выпить немного шампанского в банкетном зале, с лучшими французскими пирожными, и послушать хороший джаз-бэнд. Сразу после этого, Лайтвуд намеревался утащить Магнуса в Королевский Клуб, на вечеринку Бруклинского шоколада. Оба любили сладкое, а шоколад — особенно. Несколько его разных видов и целая куча блюд, с самым невероятным вкусовым сочетанием — Алек надеялся на множественные приятные сюрпризы, ведь туда были приглашены три десятка поваров-любителей. А вечером их ждал фейерверк на центральной площади и… Что дальше, Алек пока не загадывал, но смутно надеялся. Сантьяго, зная, что у Магнуса с Алеком намечается свидание, свинтил к даме сердца до следующего утра, пожелав другу удачи. Он, хихикая, называл их парочку забавным прозвищем: «Малек», соединив вместе имена, и шутил: если не можете найти Магнуса — поищите Александра Лайтвуда, а Бейн окажется с ним рядом. Азиат уже устал краснеть от поддевок друга, но совсем на него не злился. Рафаэль очень хорошо относился к Лайтвуду и искренне радовался за их отношения. Когда Рафаэль ушел, Магнус проверил сохранность сладкого подарка, и с нетерпением стал ждать прихода Александра, поглядывая на часы. Лайтвуд прибыл, минута в минуту, и шагнул за порог, благоухая зимней свежестью, вперемешку с хорошим парфюмом, и гордо держа в руках букет алых роз. Коробку, повязанную золотым бантом, он спрятал за спину. Магнус, как всегда, поприветствовал парня улыбкой и поцелуем, но попытавшись заглянуть за его широкую спину. — Эй, ты спрятал от меня подарок?! — губы Бейна задрожали в еле сдерживаемом смехе, ведь он буквально несколько минут назад, бережно подхватив свой сюрприз, поставил его на тумбочку перед входом в квартиру, желая до вручения обнять Лайтвуда. — Ты его обязательно увидишь, — пообещал Алек, передавая ему цветы, в которые Магнус немедленно зарылся носом. — Предлагаю поставить букет в вазу, а подарки вручить одновременно. А то я тоже помру от любопытства, — проговорил он, нетерпеливо покосившись на тумбочку. Цветы Магнус обожал. Он поставил их в вазу с налитой водой, а само хрустальное произведение искусства, привезенное миссис Сантьяго для интерьера, установил на столике в гостиной, взглядом удовольствия окинув букет. Бейн вернулся к переминавшемуся с ноги на ногу Александру и, взяв свой подарок, протянул ему. — С Днем всех влюбленных, Александр! — И тебя, любовь моя! — ответил Алек, вручая Магнусу коробку. Они торжественно обменялись дарами. Распечатав свой сюрприз, Магнус обалдел: — Ты сделал это сам? — ровненькие, сладко пахнущие «сердечки», стали полной неожиданностью для Бейна, поднявшего на брюнета восторженный взгляд. — Ага, — смутился Лайтвуд и поскорее сдернул упаковку со своего подарка: — Уа-а-а! Кексики! — он тут же схватил ближайший, щедро политый розовой глазурью, и откусил большой кусок. — Мммм, как фкуфно! Магнус довольно заулыбался. — Спасибо! Как и твои печеньки. Ты сдержал обещание: научился готовить! — Магнус запихивал в рот одно из «сердечек». — Имбирное! Изумительно! — тут Бейн заметил, что повыше верхней губы Лайтвуд измазался кремом. — Эмм… Александр, у тебя тут… — Бейн указал на губы Алека. Брюнет непонимающе вздернул брови, дожевывая сладость, и наклонился к азиату: — Что там такое? Магнус поступил так, как захотелось остро и внезапно. Шагнув к Александру, он поцеловал его, попутно облизав остатки глазури. Это оказалось очень…чувственно. — Сладко, — объявил Бейн, довольно улыбаясь. — Очень сладко, — немножко охрипшим голосом подтвердил Лайтвуд. — И будет еще слаще… — теплые ладони обхватили родное, любимое лицо, обжигая дыханием, и надолго припали к влажным, мягким губам. Бейн едва не потерял голову, отвечая на этот поцелуй. Появилась крамольная мыслишка остаться дома вместе с Лайтвудом, пробуя еще раз перейти ту грань, которую не преодолел в прошлый раз. Но это был их день, первый праздник влюбленных, поэтому Магнус оторвался от губ Алека, заметив, как тот разочарованно вздохнул. — Мы опоздаем, Александр, — мягко объяснил Бейн. — Да, верно, — опомнился Алек и поспешил подать Магнусу пальто, помогая надеть его. Бейн заботливо поправил на своем парне шарф — свой подарок на Рождество. Алек категорически отказывался теперь носить какие-либо другие. Поймав искристую улыбку и благодарный взгляд, азиат тоже улыбнулся. Их ждет поистине чудесный день.***
Они бродили по музею уже почти четыре часа, переходя из здания в здание, и никак не могли насытиться обилием и великолепием экспонатов. Громадные скелеты давно вымерших гигантов или их естественный облик, искусно воссозданный кропотливыми руками людей — все это поражало и будоражило воображение. Лайтвуда привел в восторг зал, забитый развешанными по стенам и потолку, давно вымершими обитателями морских глубин. Алек на добрых пятнадцать минут застыл перед стендом с хищными доисторическими рыбами, и заявил, что был бы не против, завести себе такую малышку, в домашнем аквариуме. Он естественно шутил, но Магнуса передернуло, и он поскорее оттащил хихикающего парня прочь. При виде гигантского краба, болтающегося как раз на выходе, Магнус поморщился и ускорил шаг. Но за поворотом его взгляд упал на не менее гигантского арахнида… Лайтвуд невольно охнул, когда азиат намертво вцепился ему в руку. Обходя здоровенного мамонта по кругу, задрав на него голову, Бейн чуть не упал, натолкнувшись на такого же прибалдевшего паренька, двигавшегося в обратную сторону. От неожиданности, оба испугались и едва не завопили в голос. Давящиеся от смеха, Лайтвуд и девушка того паренька, растащили свои вторые половинки, чтобы успокоить. В самом деле, атмосфера наводила благоговейный ужас. Ведь все эти животные существовали миллионы лет назад, и по сравнению с ними, человек казался ничтожной козявкой. Здесь, в залах этого музея, как никогда чувствовалось могущество природы и ее опасное многообразие. Попав в зал астероидов, Алек и Магнус невольно ахнули — вот это красота! Все было оформлено в соответствии с небесными телами, везде чувствовалась космическая тематика, и посетители, бродившие туда-сюда, невольно вспоминали все космические и фантастические саги, которые когда-либо видели на киноэкране. К Вилламеттскому метеориту едва можно было подойти и пришлось немного подождать, пока народ схлынет. Осмотрев гигантского «пришельца», Алек установил на его фоне Магнуса и сфотографировал. Наконец, поднялись в планетарий и сорок минут наслаждались потрясающим видом планет и интереснейшей лекцией. Магнус откровенно отдыхал, но Алек невольно ерзал. Они уже пять часов ничего не ели. По окончании великолепной экскурсии, всех посетителей ждал небольшой фуршет в зале с прозрачным потолком, под которым висел муляж доисторического синего кита в натуральную величину. Центральная стена первого и второго яруса была переоборудована под сцену, на которой выступал популярный джаз-бэнд. Внизу организаторы установили квадратный бассейн, искусно подсвеченный так, что бирюзовые фосфорицирующие воды рябью отражались на потолке, и создавалась иллюзия, будто все находятся под толщей океана. Вокруг бассейна расставили круглые столики с закусками и напитками, а в центре каждого стола воздвигли деревья, смотревшиеся как живые. Каждое дерево мерцало россыпью золотых огней — изумительная альтернатива обычным романтическим свечам, и гораздо более интересная. Голодные посетители с удовольствием рассаживались, нетерпеливо поглядывая на снедь, горками разложенную на блюдах. Официанты чинно обходили столы, разливая страждущим шампанское и подавая легкие коктейли. Заиграла музыка, лица людей светились улыбками. Флер мистики и романтики витал в воздухе, и ощутить его было так же легко, как сладковатое вино на языке. — С нашим Днем, Магнус, — негромко проговорил Алек, подняв свой бокал и дотрагиваясь им до бокала Бейна, с мелодичным звоном. — Я люблю тебя, ты — самое дорогое, что у меня есть. — Это мне досталось удивительное сокровище, — глаза Магнуса сияли. Он был пьян без всякого алкоголя, только от впечатлений сегодняшнего дня, что навсегда отложатся в его памяти прекрасными моментами. — Я не знаю, что такого совершил в прошлой жизни или за какие заслуги ты стал моим, но рад каждому часу, проведенному с тобой, — Бейн, продолжая глядеть на Лайтвуда, пригубил пузырящийся искристый напиток.***
Перед тем, как попасть на вечеринку Бруклинского шоколада, Алек и Магнус решили пройтись. Улицы сияли и переливались алым, розовым и золотым. Повсюду виднелись символы любви и множество счастливых лиц, слышались музыка и смех. Не смотря, что уже подарил Бейну цветы, Алек купил в маленькой цветочной лавке две пышных розы. Одну, с серьезным видом, запихнул стеблем в свой нагрудный карман, а другую пристроил в петлицу на пальто Магнуса. Теперь они выглядели почти как молодожены, и у Магнуса щеки горели от этой мысли. Алек же старательно прятал смущение за широкой улыбкой и высоко поднятой головой.***
Не взирая на то, что пришли на вечеринку довольно сытые, они от души полакомились самыми разными блюдами, с использованием шоколада. Чего тут только не было! Традиционные сладости, из мороженого, орехов, бисквитов и конфет, политых четырьмя сортами шоколада; экзотические закуски, такие как, сырные шарики в шоколадной глазури или огуречные дольки, проложенные тонкими шоколадными пластинками. И совершенно невероятные предложения: салями, чипсы, острый перец чили, жареный бекон и креветки, и все это в шоколаде — белом, молочном, горьком… В баре подавались напитки, играла негромкая музыка. То и дело раздавались взрывы хохота, когда очередной бедолага запихивал в рот, кажущуюся на первый взгляд вкусной, неизвестную снедь, а уже через минуту, выпучив глаза, едва дышал, ощущая, как острющий перец обжигает язык и нёбо. Алек, как раз намеревавшийся попробовать то же самое, неуверенно остановился, гладя на «пострадавшего». Магнус, хихикая, увел его к менее «опасным» лакомствам. Когда они уже собрались уходить, напрочь объевшиеся и совершенно довольные, их щедро обсыпало пригоршней золотистых блесток из специального устройства над дверью. Это оказалось настолько неожиданным, что оба расхохотались и буквально выкатились наружу, пытаясь стряхнуть с себя хоть немного сверкающего великолепия. Золотые искорки застряли в темных волосах Магнуса. Алек с нежностью тронул блестящие пряди: — Не убирай… Тебе очень идет. — Раз ты так говоришь, — Магнус коснулся виска, жалея, что не может взглянуть на себя со стороны. Пусть, главное — Алеку нравится.***
В густой темноте позднего вечера раздались первые залпы, и вверх взвились сотни ослепительных огней. На центральной площади гигантское огненное сердце рассыпало обжигающие искры, хорошо видимое даже с дальнего расстояния. Алек, крепко обняв Магнуса, любовался потрясающим зрелищем. В глазах обоих отражались цветные вспышки, Бейн старательно фотографировал происходящее, стараясь запечатлеть каждый значимый миг этого удивительного дня. И даже когда фейерверки отгорели, они продолжали взрываться в сердцах и душах тех, кто, счастливо улыбаясь, расходились с площади, направляясь домой или в кафе, ведь праздник на этом не заканчивался. Не стал завершением он и для Магнуса, который, с приходом темноты, все больше укреплялся в мысли, что Алека сегодня не отпустит…***
Они вошли в квартиру, держась за руки. Магнус переплел свои пальцы с пальцами Алека, удерживая, словно боясь, что может отступить от принятого не так давно решения продолжить прекрасный вечер. Лайтвуд глядел внимательно, всматриваясь, казалось бы, в саму душу Бейна, будто понимал, о чем думает парень. Когда они скинули обувь, Магнус потянулся к Алеку, хватаясь за его шарф и медленно стаскивая вещь с чужой шеи, прильнув к горячим губам. Лайтвуд тяжело дышал, его руки осторожно поползли по спине Магнуса, пока не остановились на талии, прижимая азиата крепче к себе. Наконец, Алек отстранился, но лишь за тем, чтобы скинуть верхнюю одежду, отбрасывая на диван. Пальто Бейна оказалось там же, через пару секунд, и они вновь прижались другу к другу, сливаясь в еще более горячем поцелуе. Алек чувствовал желание Магнуса, потакал ему, увлекал за собой и своей жаждой. Он знал, что отступит в любой момент, если Бейн не справится со своими страхами. И пусть будет невероятно тяжело, но спокойствие любимого человека важнее. Но пока этого не произошло, Лайтвуд намеревался всеми силами дать понять, что оправдает доверие Магнуса к нему. Инстинктивно они продвигались в сторону спальни Бейна, шаг за шагом. И точно так же, постепенно избавлялись от мешающих вещей, стремясь побыстрее ощутить под пальцами обнаженную кожу. Магнус не противился, когда Алек снял с него пуловер и майку, наоборот — вцепился в пуговицы рубашки Лайтвуда, расстегивая одну за другой. Ткань соскользнула с плеч, и азиат тут же принялся покрывать их поцелуями, сквозящими легким нетерпением. Алек не мешал ему, полузакрыв глаза и поглаживая теплыми руками его поясницу. И невольно усилил нажим, едва губы азиата коснулись шеи. Это было упоительно хорошо и сладостные токи прошивали от макушки до пяток, тугим узлом скручиваясь внизу живота. Магнус очень жалел, что у него всего две руки, и он не может прямо сейчас, досконально исследовать тело любимого, хватаясь за него, обнимая и скользя ладонями по спине, наслаждаясь гладкостью кожи и проступающими мышцами. Александр был красив настолько, что у Бейна не хватило бы слов, чтобы описать, как он очарован каждым изгибом, каждой черточкой, выцеловывая губами дорожку на шее, изучая татуировку и слушая судорожные вдохи и стоны. Все страхи, сомнения, переживания Бейна ушли на второй план, и перестало существовать непонятное чувство, словно что-то не так. Нет, все было верно, правильно и необходимо. Когда губы Магнуса коснулись подбородка Лайтвуда, он отстранился, заглядывая в потемневшие глаза напротив. Казалось, Алек совершенно перестал соображать, прижимая к груди свою драгоценность, позволяя дарить себе жаркие поцелуи. Бейн, поддавшись эмоциям, запустил пальцы в волосы парня, прошептав ему в самые губы: — Я люблю тебя, Александр, — а свободная рука коснулась кромки чужих брюк. — Я без ума от тебя, Магнус, — выдохнул Алек в ответ и добавил: — Я хочу снять все это… Мне мешает… Бейн улыбнулся, тихо рассмеявшись от восторга, что он испытывал. Это их первая настоящая близость. И поцелуи, пусть сладкие, вызывающие дрожь во всем теле, не сравнятся с соприкосновением голой кожи, с тем, как хорошо становится, когда желание и нетерпение берут верх над всеми прошлыми сомнениями. Магнус коснулся собственных штанов, вытаскивая пуговицу из петель и расстегивая молнию. С брюками Лайтвуда азиат поступил точно так же, слушая, как Алек шумно вдыхает воздух в легкие. Брюнет, с шалой улыбкой, проследил за манипуляциями Бейна, чуть приспустил край ткани и слегка шевельнул бедрами — брюки съехали вниз, а Лайтвуд вышагнул из них, попутно стягивая носки. Движение было настолько игривым и забавным, но в то же время, эротичным, что Магнус невольно отзеркалил. И ведь не зря он занимался танцами — в его исполнении эти действия граничили едва не со стриптизом. Не удивительно, что у Алека почти сорвало крышу. Он подхватил Бейна на руки и опрокинул на кровать, впиваясь в его губы и жадно оглаживая тело. Теперь наступило время Алека, целовать каждый изгиб и рисовать кончиком языка влажные узоры на шее, ключицах, груди… Он спускался все ниже, и пальцы Магнуса, зарывшиеся в его волосы, одобряли и подталкивали, сопровождая действия рваными вздохами. Все, что могло помешать, стаскивалось и бесцеремонно отбрасывалось в сторону, Лайтвуд жаждал добраться до самой сути, твердой, горячей, и ласкать, вбирать, чувствовать на вкус и не выпускать из плена, пока это гибкое тело не выгнется ему навстречу, захлебываясь в стонах. И он своего добился. Экстаз, в котором находился Магнус, Алек чувствовал всеми фибрами души. Он и сам блаженствовал, со счастливой улыбкой наблюдая глаза любимого, затуманенные полученным удовольствием. Поглаживая расслабленное тело, Лайтвуд невесомо прикасался к нему губами, в ожидании, когда Бейн придет в себя. Собственное возбуждение никуда не делось, но и не давило, словно подчиняясь общему ритму. Сейчас Алек ощущал чужое удовлетворение настолько сильно, что его переполняла радость, вперемешку с восторгом — ни с чем несравнимое чувство эйфории. — Моя очередь, — хрипло пробормотал Бейн, очухавшись после фейерверка, бешеным калейдоскопом пронесшегося в голове. Магнус надавил на плечи Алека, мягко понукая перевернуться, что тот и сделал. Лайтвуд лег на спину, а азиат оседлал его бедра, рассматривая в полутьме прекрасное тело с белоснежной кожей, что в неверном свете казалась почти фарфоровой. И поймал умоляющий, вопросительный взгляд. Александр кусал губу, видимо, не зная, решится ли Бейн на откровенные ласки. На что тот подарил своему парню многообещающий поцелуй, давая понять, что хочет этого ничуть не меньше. Он провел кончиками пальцев по татуировке Александра, искренне жалея об отсутствии случая спросить, что она означает — вечно забывал, а рисунок постоянно скрывался за воротом свитеров. Магнус пообещал себе возместить эту оплошность. Парень чувствовал, насколько Александр жаждет его, как льнет к нему, в то время как широкие ладони оглаживали талию, соскальзывая на бедра, и спустился ниже. Неудержимо тянуло дотрагиваться до этой кожи, ощущать кончиками пальцев, серединой ладони, разгоряченными губами. Хотелось легонько прикусить каждый сосок и обвести ореол языком, поиграть, подразнить — Бейн улыбнулся, когда брюнет неразборчиво простонал, судорожно сминая простыню. Сам азиат уже ничего не боялся, ни о чем не переживал: «Я заставлю тебя сходить с ума от наслаждения, как я сам, до этого…». Покружить поцелуями вокруг, обхватить пальцами и медленно, очень медленно вобрать, под какофонию сдавленных вскриков и горячечных вздохов. Лайтвуд полагал, что действительно сошел с ума, иначе как объяснить ощущение такой легкости, словно он парил в воздухе, пронзаемый насквозь невидимыми нитями удовольствия? Тугая спираль внутри продолжала сжиматься, плавя сознание без остатка, пока не распрямилась с невероятной силой, взрывая пространство тела, всепоглощающим каждую клеточку оргазмом, столь длительным, что показалось, будто он сейчас умрет от восторга. Магнус не мог не чувствовать гордость за самого себя, ведь именно в его руках, пусть еще и не таких умелых, сгорал от страсти парень минутой раннее. Бейн всего лишь попробовал свои силы, не находя отторжения внутри себя, но уже понимал, что не остановится на этом. Он подполз к Алеку, расслабленно рухнув рядом с ним, чтобы через несколько секунд почувствовать, как его заключают в кольцо горячих рук. И долго, очень долго они лежали, обнявшись, и наслаждаясь теплом друг друга, лениво целуясь и шепча нежности. Слишком длинный и счастливый, переполненный впечатлениями день завершился глубокой ночью, но Магнус все еще не мог уснуть. Алек тихо посапывал подле него, обхватив поперек тела, и выбраться из-под этих тяжелых конечностей оказалось не так-то просто. Бейн выскользнул из кровати и отправился в ванную, осторожно потирая глаза. Он очень устал от линз и жаждал поскорее снять их, убрать в контейнер с раствором и забыть до утра. А утром можно надеть, пока Алек спит, и, кстати, принять некоторые меры для того, чтобы, наконец, состоялась полноценная близость, которую Магнус уже не только не боялся, но и ждал с нетерпением. Бейн, безусловно, доверял Лайтвуду, на фоне чего прятать настоящий цвет глаз казалось некоторой глупостью. Но Алек ведь привык к карим глазам своего возлюбленного, поэтому открываться следовало, хоть немного подготовив человека морально. Магнус прекрасно понимал, сколько новых вопросов породит это, а не ответить на эти вопросы, было бы сродни все тому же недоверию. Уже укладываясь обратно в кровать и придвигаясь поближе к своему парню, Бейн подумал: «Я все расскажу тебе, но потом… Чуть попозже, обязательно…». Теперь ему, почему-то, было стыдно за свою скрытность.