***
В колледже Магнус старался внимательно слушать все лекции профессоров, тщательно записывая материал, немного сетуя из-за того, что пропустил лекции из-за сумасшедшего парня, державшего его в заточении. Собственно, Бейн не являлся упоротым ботаником, но все-таки учиться любил, а в свете недавних событий, все больше погружался в специфику будущей профессии, понимая, что детская и подростковая психология крайне важна, чтобы в будущем юное поколение не превращалось в таких, как Эрик. Раннее выявление психических отклонений, а также успокаивающие беседы, выяснение главных проблем и разговоры с родителями — это первоначальные этапы на пути становления личностей тех детей, которые в прошлом подвергались насильственным действиям или прочим ударам жизни. Сидя на парах и не ловя на себе недоуменные и удивленные взгляды, Магнус искренне радовался, что Хелена в свое время научила его отлично маскировать синяки и недостатки кожи тональными средствами. Не сказать, что парень прибегал к подобным вещам часто, скорее почти никогда. Ему пока везло, и воспалительные процессы не касались лица, за которым азиат тщательно ухаживал. А синяк… Что ж, такое случилось впервые, со времен выпуска из приюта. Когда Александр увидел, что синяк, оставленный Эриком, исчез, то первые секунд двадцать пытался понять, как след зажил за какие-то сутки. Но потом Бейн рассказал, в чем дело, заявив: «Всего лишь ловкость рук, и никакой магии». К счастью, отек уже спал, и замазать пострадавшее место не составило труда. Отсутствие Бейна в колледже почти не заметили, кроме тех же самым профессоров, с которыми Магнус общался по поводу учебы, часто задавая вопросы по тому или иному предмету, и нескольких человек, вяло поинтересовавшихся, все ли у него в порядке. Азиат кратко пояснил, что приболел, и от него сразу отстали. Сокурсник Рафаэля, у которого Лайтвуд выспрашивал, куда пошел Магнус, и коий видел азиата в компании блондина, благоразумно не распространялся — похоже, Сантьяго попросил, но какое он дал объяснение всему этому, Бейн даже не догадывался. А спрашивать не рискнул, и без того было тошно. Офицер Оливер заверил, что сообщит, каким образом в дальнейшем будет обстоять судьба Эрика, не смотря на то, что это не входило в его прямые обязанности. Но полицейский прекрасно понимал волнение Бейна, а посему, азиат ждал новостей с легкой тревогой и надеждой на то, что исход будет более-менее благоприятным. Рафаэль старательно убеждал Магнуса, что ему нужно забыть об Эрике, взять себя в руки и выкинуть его из головы, но Бейн не справлялся. Ему снова начали сниться кошмары. И даже ловец снов «Сумеречный охотник», висящий в изголовье, над кроватью, не помогал, поэтому в первую же ночь его успокаивал своими объятиями Александр. Магнус уже не представлял, каково это — засыпать без любимого парня, но ведь не может же Лайтвуд постоянно ночевать у него, даже если его родители не против этого. Казалось, предложи Бейн Алеку съехаться, Мариза и Роберт сами соберут сыну вещи, на счастье помахав платочком. И не из-за того, что старший сын чем-то мог мешать, а потому, что Магнус им нравился. Лайтвуды не хотели, чтобы их сын упускал любовь всей своей жизни. В принципе, Алек вполне уже достиг того возраста, когда пора бы жить отдельно, но парня останавливало наличие сестренки-подростка, которая из-за занятости родителей порой оставалась дома одна, чего Алек категорически не переваривал. К счастью, Джейс всегда вовремя приходил, в такие моменты, на помощь.***
Магнус собирался встретиться с Александром в обеденный перерыв, а, после оставшихся пар, вместе уйти домой. Это уже становилось едва ли не привычкой. В столовой было шумно и не пройти, даже яблоку негде упасть — настолько много народу толпилось за столиками, бурно обсуждая различные темы, в том числе учебные дни и личную жизнь друг друга. Алек ждал Магнуса, вместе с Рафаэлем, который с головой зарылся в книги, почти не реагируя ни на что происходящее. Необычно было видеть Сантьяго без его вечной компании друзей, но, по словам латиноса, те так же, как и он, грызли гранит науки, только в других местах, по надобности. Рафаэлю окружающий шум не мешал, как и Уолтеру, например, а Кристин вынуждена была прибегать к помощи берушей или безвылазно сидеть в библиотеке, где из всего шумового эффекта наблюдалось лишь шелестение страниц и легкий скрип сидений. Близнецы предпочитали комнату отдыха, и периодически отвлекались на жаркие споры, неустанно втягивая в них окружающих людей, кои с готовностью принимали участие в любой дискуссии. Чего у этих, так похожих друг на друга юношей, было не отнять, так это умения заражать всех и вся своим настроением. Плюхнувшись напротив Александра и рядом с Рафаэлем, который приветственно ему кивнул, Магнус уставился на стоящий перед ним поднос. — Ммм… — довольно протянул Бейн, облизнувшись. — Мои любимые пончики и кофе. Александр, ты просто чудо! Лайтвуд фыркнул — будто бы он не знал, какой Магнус сладкоежка. Собственно, Алек являлся таким же, поэтому и на его подносе красовались пышные сдобные булочки. — Не забудь, что, вообще-то, перед тобой еще бифштекс и гарнир, — буркнул Рафаэль, не отрывая взгляда от страниц книги, на ходу жуя какой-то батончик. — Да-да, мамочка, спасибо, что следишь за моим рационом, — закатил глаза Магнус, наигранно вздохнув. Иногда азиату начинало казаться, что эти двое слишком сильно избаловали его. Алек едва не хвостиком ходил за ним по всей квартире, закутывал в кофты, подавал стакан с соком, если Магнусу хотелось пить; следил за зарядкой ноутбука и телефонов, заботливо проверял, надел ли его парень носки или тапочки, отставая разве что, когда Бейну требовалось в туалет. А Сантьяго постоянно готовил, для себя и для Магнуса, в том числе, почти полностью обеспечивая питательный рацион друга. Теперь на его голову свалился Лайтвуд, у которого был замечательный аппетит, но латинос ни словом не упрекнул его, даже в шутку, хотя этой самой готовки значительно прибавилось. А ведь у Рафаэля диплом в этом году… И Сантьяго совершенно спокойно относился к ночевкам и постоянному пристутсвию Алека, в то время, как свою девушку почти не приглашал в гости, предпочитая уходить к ней и предоставлять радужной парочке творить все, что угодно. Великодушию Рафаэля можно было смело ставить памятник, и Магнус не знал, как благодарить за такое сердечное и понятливое отношение к себе и Александру. — Если бы я не следил, то максимум, чем бы ты питался — это фастфуды и какая-нибудь китайская дрянь, — тут же отозвался латинос. — Эй! — возмутился Магнус, толкнув друга в бок локтем, за что получил просто убийственный взгляд, когда Рафаэль едва не уронил книгу. — Между прочим, ты сам не против есть эту «дрянную еду», как только что выразился. И, кстати, я очень даже неплохо готовлю! Сантьяго пробубнил нечто, маловразумительное, и перевернул страницу. Вместо него заговорил Александр. — Я тоже могу готовить, — заявил парень, довольно поглощая стоящую на подносе пищу. — Когда будете жить вместе, в смысле, вдвоем, — буркнул Рафаэль и осекся; оторвав взгляд от книги, он посмотрел сначала на Магнуса, а потом на не менее удивленного Александра. — Эээ… Я хотел сказать, что… — Да брось, мы поняли, что ты хотел сказать, — невозмутимо ответил Бейн, продолжая прерванную трапезу. — Всему свое время. Ведь так, Александр? Лайтвуд активно закивал, заулыбавшись — похоже, он совсем не возражал жить с Магнусом. Впрочем, тот тоже, однако Бейну еще предстояла кое-какая работа над собой, поскольку он понимал, что есть проблемы, требующие вмешательства. К примеру, Бейн по-прежнему боялся садиться в легковые автомобили. Алек, первое время, когда они только познакомились, предлагал взять у своего отца машину и покататься вместе с Магнусом по ночному городу, стремясь показать множество красивых и романтических местечек, но азиат все время отказывался, отговариваясь, что можно провести время иначе. Брюнет не спорил, но удивлялся, вынудив, в конце концов, рассказать о наличии посттравматического стрессового расстройства. Узнав настоящую причину, Лайтвуд сразу перестал упоминать о поездках и нещадно корил себя за бестактность, пусть и не будучи виноватым. Вздыхая, Магнус чувствовал некую ущербность в самом себе. Ему нужно было побороть свою болезнь и боязнь, а без помощи хорошего психиатра и назначения нужных лекарств тут никак не обойтись. — Только на новоселье пригласить не забудьте, — добавил расслабившийся Сантьяго, улыбнувшись друзьям. — Я подарю вам что-нибудь для семейной жизни. Александр, видимо, вообразив нечто очень личное, подавился чаем и покраснел. И Магнусу не стоило труда догадаться, о чем именно подумал брюнет — Рафаэль отличался оригинальностью, язвительностью и умением вводить в смущение. — Вообще-то, я предполагал банный набор или полотенца на кухню, — хмыкнул Сантьяго, протягивая Алеку салфетки. — Я… Я так и понял, — сипло выдавил Лайтвуд, слушая фырканье и смех Магнуса, и улыбаясь ему. Глядя, как Алек с удовольствием уминает еду, и чувствуя, что тот, едва заметно, касается мыском кроссовка его голени, кидая красноречивые и любящие взгляды, Магнус млел от ответных чувств, рассеянно отвечая что-то бубнящему рядом с ухом Рафаэлю. В такие моменты, благодаря друзьям и любимому, Бейн забывал об Эрике, погружаясь с головой в веселый гомон. Руки, когда-то перевязанные веревкой, все еще напоминали о себе, ибо, кожа, под мягкой тканью аксессуаров, немного шелушилась и чесалась. Магнус крутил напульсники, поправляя их, попутно переживая, что кто-нибудь может увидеть страшные отпечатки — он вряд ли смог бы их объяснить малознакомым людям. Бейн надеялся, что время смилостивится, и в памяти сотрутся кошмарные дни прошлого, а оставшийся отголосок будет погребен яркими моментами настоящего и грядущего будущего. Рядом с Александром Лайтвудом, Магнусу спокойно жилось и легко дышалось. А всего остального он добьется самостоятельно, кропотливым трудом и упорством.