Потерянные Жизни

Такая, казалось, невинная затея, как игра в прятки, обернулась настоящим апокалипсисом. Пострадал абсолютно каждый, менялась лишь степень ранений, но к наступлению глубокой ночи все залечивали раны. Тейлор, испытав нешуточное потрясение, до сих пор не могла прийти в себя. Мужчина долго и качественно успокаивал ее, расслабляюще лаская напряженное тело, но всё, чего он добился – прекращения дрожи в каждом сантиметре бархатистой кожи. Джаред чувствовал себя далеко не лучшим образом, ведь, строго говоря, это из-за него девушка полезла в такое опасное путешествие и едва не сорвалась в процессе возвращения. Они пробыли в студии, по скромным подсчётам, час, после чего Лето медленно поднялся на ноги и предложил ей пойти в спальню, чтобы окончательно успокоиться. Момсен последовала за ним чисто механически, толком не понимая, что он ей говорит. Джаред бережно поднял девушку на руки и, подарив долгий, мягкий поцелуй, направился вниз, унося с собой свою бесценную ношу. В коридоре второго этажа было пусто, и они без препятствий проникли в девичью спальню. Здесь тоже никого не было, кроме невиданного хаоса и разгрома. Тейлор слезла с мужских рук и молча направилась в ванную, так ничего и не сказав. А оставшийся в одиночестве Лето испытал лёгкое беспокойство: ему не нравилась тишина, которая установилась во всём доме. А то, что происходило в соседней спальне, было слишком интимным, чтобы об этом знали другие обитатели. *** Мэнсон так и не сумел найти слов, чтобы хоть немножко успокоить плачущую девушку. Он молча, с пугающей отчуждённостью дождался, когда ее плечики перестанут вздрагивать с такой силой, а громкие всхлипы затихнут, перейдя в судорожные вдохи. Он бы все равно ничего не смог сделать. Ни помочь, ни сберечь, ни признаться, что всё совсем не так страшно, как она опасается. В конце концов, Эми успокоилась своими силами, причём очень быстро. Девушка еще какое-то время сидела, касаясь окровавленными губами кончика большого пальца левой руки, а затем, несмотря на полное истощение, с непревзойденным изяществом встала, отбросила волну блестящих волос за спину, сделала несколько финальных, успокаивающих вдохов. Её пустой взгляд был направлен прямо на бессильного мужчину. Мэнсон видел, как на дне бирюзы меркнет тот ласковый свет, который она дарила ему на протяжении многих дней. Осталась лишь крохотная искра в самом потаённом уголке, но вероятность того, что эта искра способна подарить то прежнее пламя, была ничтожно мала. - Извини, что отняла столько времени. – сказала Эми бесцветным голосом. – С этого момента я не стану тебе мешать. Мы будем сосуществовать, как два человека на одной территории. Понимаю, что и это будет неприятно тебе, но совсем исчезнуть я не могу. Извини. И она, взметнув роскошными локонами, гордо удалилась в свои покои, оставив мужчину одного, молчаливого, опустошённого, но по-прежнему несломленного. Многолетняя закалка не позволяла сдаться просто так, но этот момент, оставшийся в памяти как один из самых тяжелых в жизни, едва не заставил его выть от собственной никчёмности. Оставшись одна в девичьей спальне, Эми сразу заперла дверь на задвижку: он слышал, как проскрежетал по дереву металл. Девушка прислонилась спиной к двери и вновь сползла вниз, не открывая глаз. Почему сердце так упорно поддерживает в ней жизнь и не позволяет спокойно умереть? Прошло несколько секунд, во время которых Эми не двинулась с места. А вот Мэнсон не сумел сдержать эмоций. Он подлетел к двери и с силой ударил по ней кулаком, в кровь разбивая казанки. - Ты видишь во мне только подлого мерзавца! – крикнул он сквозь дерево. От прошедшейся по нему вибрации девушка вздрогнула, но глаз не открыла. – Почему бы тебе не взглянуть на ситуацию с моей стороны?! Эми истерично рассмеялась. Выглядело это едва не пугающе, потому что такой жестокий смех никак не сочетался с ее добрым, ласковым лицом. - С твоей стороны? – воскликнула она неестественно высоким голосом. – Ты попал в Рай, дорогой! Для подонка, который во всей жизни не знает большего удовольствия, чем жёсткий секс, безвольная кукла вроде меня – как билет к золотым Вратам! И вновь ярость заклокотала внутри. Девушка впилась в собственные ладони, явно оставляя кровавые следы. - Когда рядом всегда есть глупая девчонка, в которую можно кончить, чего еще желать?! Ты… Она не успела договорить, потому что новый удар, гораздо сильнее первого, едва не заставил ее глаза рассыпать искры. - Неужели ты настолько глупая, что нихрена не понимаешь?! – вскричал Мэнсон, оперевшись о дверь обеими ладонями. Правая рука уже не чувствовалась, кровь текла с нее, образовывая под ногами алое озерцо. – Если я настолько жестокая мразь и хотел от тебя только секса, то объясни тогда, почему ты до сих пор неоттраханная?! Казалось, сейчас он сорвётся и просто выбьет преграду меж ними, однако в самый последний момент мужчина умудрился взять себя в искалеченные руки. По ту сторону ничего не было слышно, Эми молчала, и он мог только догадываться, что она испытывает в этот момент. Мэрилин тяжело, протяжно выдохнул, отбросил с лица чёрные волосы и сказал уже тихим, но ледяным голосом: - Ты пообещала никогда не мешаться мне, и я готов пообещать тебе то же самое. Но знай. Еще ни одна женщина не заставляла меня идти наперекор собственным желаниям. Я благодарен этому месту за то, что оно подарило мне тебя. Я не хотел, чтобы всё так закончилось, но я причинил тебе слишком много боли и теперь вынужден позорно сбежать. Что ж. Не привыкать. Он оторвался от двери и еще раз оглядел ее. В спальне не было слышно ни звука, и даже тогда, когда по коридору разнёсся звук удаляющихся, тяжёлых шагов, Эми не подала признаков жизни. *** Мужчина ворвался в свою спальню так резко и внезапно, что не ожидающая этого дверь едва не слетела с петель. Несчастная больно ударилась о стену, и Мэнсон удовлетворенно улыбнулся: хоть кто-то чувствует, как трещит по швам его мир. Он метался по комнате, снедаемый желанием разнести к чертям весь дом, всё пространство, всю Вселенную. Почему жизнь так жестока с ним?! Почему она заставляет его кидаться на прутья клетки, как разъярённого льва? Неужели он не заслужил достойной, взаимной любви? Неужели… Мэрилин замер ровно в центре спальни, там, куда падал звёздный свет. Насмешливая ухмылка родилась на тонких губах. Вот и ответ. Он этого просто не заслужил. Вся его жизнь – просто череда женских слез и боли. От их обилия рябило в глазах, словно призраки прошлого до сих пор преследовали своего мучителя. Мэнсон уже давно научился не обращать на это внимания. Он просто свыкся с мыслью, что не совершил ничего хорошего, а творил только зло, которое в конечном итоге должно было обрушиться на него. Слишком мало было сделано, чтобы перекрыть каждый пронзительный крик и плач. Сердце предательски сжалось, но мужчина не стал отвлекаться на жизненно важный орган. Сейчас его беспокоило то, что вся правая рука представляла собой кровавое месиво, а дорожка из учащающихся красных капель демонстрировала траекторию его метаний. Тогда он направился прямиком в ванную, где, стараясь не глядеть в зеркало, для начала смыл с рук всю кровь, оставляя следы на белоснежной раковине, а затем распахнул настенный шкафчик и вытащил из его недр аптечку. Вернувшись в спальню, Мэнсон бесцеремонно швырнул ее на бордовые покрывала, как когда-то швырял на них же девушку. Эта аналогия заставила его вновь усмехнуться. Он сел ровно в центре своей постели, забравшись с ногами. Тяжелые ботинки с характерным стуком упали на пол, и теперь мужчина чувствовал себя физически комфортно, не считая боли в руке. Тяжело всё же – орудовать левой, когда привык к ее никчёмности. Мэрилин в красках обматерил неподдающуюся неловким пальцам аптечку и сами пальцы, отчего те работали еще хуже. Его совсем не смущало то, что на покрывала по-прежнему стекала кровь, уже реже, чем до помывки, но еще достаточно интенсивно. Наконец та поддалась, и Мэнсон склонился над ее недрами, ища то, что облегчило бы его боль. И именно тогда, когда на глаза попалась упаковка болеутоляющего, дверь спальни негромко распахнулась. Мужчина поднял взгляд, чтобы застать момент, как дерево возвращается на законное место без единого шороха. Женская рука слишком ласкова даже с неживыми предметами. Образ, явившийся ему, был слишком прекрасным, чтобы отводить взгляд в сторону, хотя задетое мужское эго определенно требовало этого. Девушка бесшумно ступала по голому паркету своими маленькими, обнажёнными ножками, совершенно бесшумно и совершенно грациозно – как он любил. На ней была лишь голубая сорочка, которая не раз пускала богатое воображение в долину непристойных грёз; длинные, мягкие волосы отброшены назад, чтобы не скрывать от него высокую, юную грудь, но взгляд… Даже в темноте он различался с поразительной чёткостью. Она смотрела на него так… необъяснимо… Во рту внезапно пересохло, и Мэнсон сделал несколько судорожных сглатываний, но это не помогло. Нет. Пора признать. Он раб своих желаний. Эми без тени смущения или сомнения забралась на его постель, не отрываясь от потемневших глаз. В лучшие моменты жизни его зелёно-карие глаза явственно обретали оттенок того зелёного, который составлял колорит ее собственных глаз в соитии с ярко-голубым. Однако когда мужчина был в гневе, цвет опускался до бесцветного карего. И сейчас они потемнели почти до черноты. Она не боялась его. Несмотря на его осязаемую ярость, она была готова ко всему. Если ему вздумается причинить ей боль, избить или сделать еще что-нибудь, значит, так и должно быть. Пора уже окончательно расставить всё по местам. Девушка опустила взгляд на его искалеченную руку, кожа которой до сих пор имела багровый оттенок, и эмоция жалости выразилась в виде неглубокой морщинки меж бровями. Эми сама подвинула к себе аптечку и ловко выудила всё, что было нужно для первой помощи. Мэрилин не прерывал ее, он просто наблюдал за изящными кистями, которые избирали медикаменты, на тонкие, длинные пальчики, скользящие по упаковкам с бинтами… Она осторожно сжала его руку в своей маленькой ладошке и притянула к себе. За всё это время тишина нарушалась лишь прерывистым дыханием обоих – каждый еле сдерживал обуревавшие его эмоции. Для начала девушка окончательно смыла всю кровь при помощи влажных салфеток. Они остались лежать использованной грудой в составе трёх штук, и цвет их сменился с безукоризненного белого до ненасыщенного красного, и алость варьировалась в зависимости от очередности использования. Затем Эми, не глядя на молчавшего мужчину, аккуратно перебинтовала всю его руку, в отдельных, наиболее пострадавших местах добавив комочки ваты, смоченные обезораживающим. Она проделывала это с холодной сосредоточенностью, без намёка на волнение. Утерянное ею волнение испытывал мужчина, который с немым восхищением наблюдал не только за тем, как она спасает его руку от заражения и боли, но и за тем, как красиво в отблесках неяркого света переливаются отдельные прядки на ее волосах, как изящно двигаются женственные плечики, как пухлые губки слились в одну алую черту от сосредоточенности, как на свободной шейке пульсирует артерия… Перевязка закончилась. Девушка собрала всё обратно в аптечку, опустила ее на пол, и только после этого решила завершающим взглядом оценить свою работу. Нежные пальчики прошлись по раненой кисти, невесомо поглаживая сквозь неглухую преграду из бинтов. Девушка критически сощурилась и подправила один узелок. Тянущееся молчание не выводило ее из равновесия, словно так и должно быть. Но Мэнсон ненавидел установившуюся тишину, она отдавала чем-то гротескным, фантасмагоричным, искажённым… Они не должны были жить в ней. Эми склонилась над его рукой и запечатлила на тыльной стороне ладони короткий поцелуй. Тёплые, пухлые губы едва ощутимо коснулись самого больного места – на месте стыка казанков среднего и указательного пальцев. Девушка подняла голову, глядя на ошарашенного мужчину. - Не болит? – спросила она тихо. Он в ответ покачал головой, не в силах оторвать взгляд от этого юного, прекрасного личика, от этих нежных, ласковых глаз… Как же он виноват перед ней… - Эми, - охрипшим от долгого молчания голосом произнёс Мэнсон, и девушка чуть приподняла бровь, показывая, что готова услышать его слова. – Я не знаю, чем тебя отблагодарить. Даже в тусклом освещении спальни было видно, как она вспыхнула. Плотная стена бездушной оперативности дрогнула, и Эми уже не так хорошо сдерживала испытываемые эмоции. Проведя в своей спальне какое-то время, она пришла к выводу, что точно сойдет с ума, если не сделает что-нибудь. Что угодно, только не сидение в давящих стенах, и девушка, едва успев переодеться ко сну, покинула комнату. След из кровавых капель привёл ее сюда, к нему. Мэнсон схватил девушку здоровой рукой, с силой сжал шелковистые волосы на затылке и без прелюдий проник в ее ротик требовательным языком. Эми вскрикнула, не вынеся такой лавины зарождающегося пламени, когда их губы слились в страстном, жестоком поцелуе. Она впилась ногтями в его плечи, оставляя красные полосы даже сквозь ткань чёрной рубашки. Мужчина сменил перекрёст поцелуя, и теперь впивался в ее губки под другим углом. Ладонь с волос переместилась на обнажённую шейку, и он требовательно сжал нежную кожу. Девушка тихонько застонала, широко раскрывая ротик для распаляющихся поцелуев и жадно вдыхая теряющийся кислород. Используя перебинтованную руку, Мэрилин жёстко сжал тяжело вздымающуюся грудь. Эми застонала еще громче, оторвавшись от его губ и запрокинув голову от сильнейших волн удовольствия, которые с пугающей силой захлестывали всё ее тело. Он приник к лебединой шее и больно прикусил нежное местечко под подбородком. Девичий стон сменился на жалобный визг, подсказывающий, что он на верном пути. Покрыв поцелуями-укусами каждый сантиметр бархатистой кожи, Мэнсон спустился ниже, к соблазнительным ключицам. Девушка к тому времени уже достаточно привыкла к его ласкам и была готова сама дарить их в ответ. Сорвав с мужчины верхнюю часть одежды, она бесстыдно вырвала у него восхищенный взгляд. Это было... до невозможности волнительно. Эми теснее прижалась к любимому мужчине, при этом широко разведя в стороны свои стройные ножки и усаживаясь ему на бёдра. Под сорочкой были лишь светлые трусики, и сквозь их тончайшую ткань она ощущала дичайшее мужское возбуждение. И как она могла подумать, что он ее не хочет?.. Мэрилин ревностно прижал девичье тело к себе, и в таком положении они откинулись на подушки. Девушка оказалась сверху, и едва мужчина занял лежачее положение, уже одаривала его тело ласками. Распаляющие, страстные поцелуи вызывали болезненные ощущения: они не целовали друг друга, а кусали, вгрызаясь в податливую плоть, тем самым красноречиво выражая свое страстное нетерпение. Эми не переставала чувственно постанывать, когда его зубы зажимали ее язык, едва не причиняя боль, но тут же отпускали, чтобы подарить восхитительное чувство нежного поцелуя. Он отбросил волну длинных волос и вновь припал к пульсирующей артерии. Девушка вскрикнула, еще сильнее прижавшись к нему, и собственными руками скользнула вниз. Прошлась по крепким плечам, мужественной груди и чувствительным бокам, и… Без тени страха она чуть подалась назад, спускаясь на уровень скрытых брюками ног. Мэнсон с заметной неохотой выпустил ее, но когда почувствовал поцелуи на уровне живота, не сдержал гортанный рык. Всё его существо изнывало в предвкушении сказочных ощущений, и он приготовился получить самый откровенный вид ласк. Эми чувственно прикусила мышцу пресса и начала выводить языком неведомые узоры прямо над верхней резинкой брюк, не забывая и о верхних ласках: там, где рёбра выделялись на бледной коже. Мужская рука сжала ее волосы, требуя внимания чуть ниже. Мэрилин блаженно откинул голову, уже представляя, как она будет ласкать его, даря океан забытых и так нужных сейчас ощущений… Однако в расслабленном разуме вспыхнула мысль о том, что вряд ли Эми раскрепостится до того, что подарит ему оральное наслаждение. Девушка тем временем очень медленно, плавно, опустила правую руку с живота и, преодолев барьер в виде резинки штанов, осторожно прижала ладонь к внушительного размера, восставшей плоти. Раньше она ни разу в жизни не делала этого, и волнение ясно читалось в том, как теперь ладошка поглаживала его орган сквозь прочную ткань. Неожиданно мужчина потянул ее на себя, поднимая и возвращая обратно. Эми послушно вернулась, но меж бровей залегла неглубокая морщинка: неужели он не хочет, чтобы она своими неумелыми ласками испортила всё?.. Мэнсон нежно поцеловал ее, благодаря за решительность, позволившую ей задуматься о таком серьёзном шаге. Но он не хотел, чтобы невинная девушка занималась этим. Еще рано. Всё это она поняла в его ласковом взгляде, и опасения отпали сами собой. Эми опёрлась согнутыми коленями о бордовые покрывала по бокам от его тела и вновь низко склонилась в погоне за удовольствием. Поцелуи уже не были такими жестокими: Мэрилин будто вспомнил, что в его руках еще совсем неопытная, нетронутая девочка, которую нужно провести в мир наслаждения с любовью и нежностью, а не с грубостью и силой. Этим они займутся чуть позже… Мужчина приподнялся на подушках и занял полулежачее положение, так, что теперь мог приникнуть губами к пока что скрытой от него груди. Эми вцепилась в его волосы, другой ладонью скользнув к спине о полоснув по ней ногтями. Он глухо зарычал и в отместку прикусил нежную кожу, сверху над защищающим контуром сорочки. Получив болезненный вскрик, мужчина удовлетворенно выдохнул и уже мягко сжал женственные плечики. Девушка почти истерично вдохнула, когда он поцеловал линию правого плеча, сдвинув в сторону тоненькую бретельку. - Пожалуйста… - шепнула она ему на ухо… - Я хочу… Но Мэрилин вначале лишь изводяще провел кончиками пальцев по линии позвоночника, отчего по телу девушки забегали бесчисленные мурашки. Она прильнула к нему еще тесней и жалобно всхлипнула, прося о большем. Мужчина оторвался от ласк и неожиданно отстранил ее от себя, заглядывая в помутневшие от желания глаза. Для нее сейчас только одно имело значение – он не должен останавливаться, не должен прерывать их сладостную негу… Но он был на удивление настойчив. Дождавшись, когда, как ему казалось, пылающая страсть на самую малость угаснет, Мэнсон заговорил твёрдым голосом: - Надеюсь… - завораживающий бархат голоса уже заставлял ее неопытное тело сладко замереть, и сколько бы он ни ждал, девичье возбуждение только нарастало. – Больше никаких недоразумений, да? Суть сказанного долго не могла найти себе место в сознании девушки, одурманенном сводящей с ума жаждой. Но когда нашла, Эми распахнула глаза и заглянула в его, едва не встревоженные. - Обещаю… - прошептала она и впилась в его губы требовательным поцелуем. А он, получив согласие, уже не стал сдерживать себя. Их общее желание за все эти месяцы накалилось до такой степени, что больше откладывать лакомый кусок казалось абсурдом. Мэнсон просунул под обе бретельки пальцы и медленно потянул их вниз. Девушка нетерпеливо застонала, утыкаясь носиком в его плечо и оставляя на коже красноречивые отметины зубов. Она сильнее сжала его волосы, тихонечко всхлипывая, прося, умоляя, чтобы он оставил осторожность и подарил ей неизведанные ранее ощущения. И он наконец-то сжалился. Сильные руки почти грубо рванули тонкие резиночки, и молодая, аппетитная грудь полностью обнажилась. Эми села прямей и прогнулась в спине, чтобы мужчина мог в полной мере утолить свой долгий голод. Со стоном восхищения он приник к нежнейшей коже и оставил на ней дорожку быстрых, возбуждающих поцелуев. Девушка едва не сорвалась на крик, когда Мэрилин прикусил затвердевший сосок. Она ожидала, что это будет больно, но мужчина был осторожен и такой укус отозвался лишь новой, взрывной волной где-то внизу живота. Эми окончательно высвободила руки, и сорочка скользнула на впалый животик, полностью обнажая верх. Мэнсон провёл ладонью по мягкой ткани, чуть приспустив ее до уровня резиночки трусиков, а затем поглаживающим движением переместил руку на эротичную попку. Чувственные, нежные стоны не прекращались ни на секунду. Эми уже начала задыхаться, а глаза выжигали слёзы сильнейшего желания. Весь мир потерял для нее значение, остались лишь его умелые руки, горячие губы и их неубиваемая любовь. Не оставляя без внимания грудь, Мэрилин задрал сзади подол сорочки и теперь ласкал ее попку только через ткань трусиков, которые пропускали его прикосновения, как вода. Восхищенный стон прямо на ухо заставил его перейти к более решительным действиям. Мужчина обхватил девичье тело и, бережно придерживая, перевернулся вместе с ней на бок. Теперь они лежали на покрывалах лицами друг к другу и наслаждались горячими поцелуями. Эми от перемены позы немного растерялась, но его надежные руки, поглаживающие всю ее, убедили, что всё хорошо. Пока их губы вновь распухали от полуукусов, мужчина вернулся к подолу сорочки, но уже со стороны девичьих бёдер. Девушка призывно дёрнула ими, и Мэрилин, не опасаясь напугать, задрал его, полностью обнажая милые, светло-голубые трусики. Изящные пальцы поднырнули под их резиночку в районе тазовой кости, и теперь совершали поступательные движения: от линии бедра и до выпирающей косточки. Эми тяжело выдохнула ему в рот, блаженно закрыв глаза. Она совсем не боялась того, что их общие действия определенно ведут к близости, откровенной и страстной. Нет, она жаждала этого всем телом. Тогда Мэнсон потянул резиночку вниз и выжидающе замер. Девушка приподнялась на постели, чтобы он смог проделать то же самое и с другой стороны. После мужчина окончательно занял доминантную позицию. Зажав юное тело под собой, он испытал такую дрожь алчного предвкушения, что с трудом удержал себя и прямо сейчас не... Но именно потому, что девушка была невинна, он медлил: не хотел причинить боль и оставить в ее памяти секс как что-то болезненное и постыдное. А Эми изнывала без ощущений ласк там, где уже всё истекало девичьими соками. Она истерично дёрнулась под ним, требуя, чтобы он оставил свои опасения. Не вынеся бездействия, девушка приподнялась и начала расстёгивать его широкий ремень. В этот раз ей это удалось, и звук щёлкнувшей бляшки отозвался в тёмной спальне еще сильнее возбуждающим звучанием. Мэнсон позволил раскрепостившейся девушке стянуть с него мешающийся атрибут, помогая ей. Едиными усилиями мужчина остался в одном нижнем белье, и вид почти доступного взору органа вызвал у девушки приступ адского нетерпения. Она желала ощутить его внутри, почувствовать, каково это – испытывать наслаждение от каждой фрикции мужчины… Она словно позабыла о том, как больно это было с другими, как постыдно и принудительно. С ним будет не так. Мэрилин катастрофически терял контроль над сдержанностью. Он понимал, что как бы девушка ни хотела этой близости, ее юное тело еще не было готово к самому сексу. Если отбросить прочь все сомнения и удовлетворить ее плачущие мольбы прямо сейчас, то подобное начало принесет ей боль. Но Эми этого не понимала. Она призывно выгибалась на постели, маня его красотой и вынуждая наплевать на мужские принципы. Он рванул вниз сорочку, и та окончательно рассталась с девичьим телом. Девушка с готовностью приподняла ножки, чтобы Мэнсон стянул с нее предпоследний кусочек одежды. Ее скрывали только трусики, приспущенные по бокам, но не открывавшие голодному мужчине самое сокровенное. Чтобы не сорваться прямо сейчас, он вернулся к ее губам и накрыл их горячим, головокружительным поцелуем. Эми едва не закричала, чтобы он взял ее прямо сейчас, и поцелуй заглушил это чувственное прошение. Мэрилин сжал полностью обнаженную грудь здоровой рукой, а затем спустился вниз, ведя пальцы по животику, словно путешественник в долине, и, наконец, скользнул к трусикам. Девушка резко подалась вперед, но он не торопился. Фаланги прошлись сначала по самому верхнему краю, заставляя ее едва не рыдать в предвкушении, и, только достаточно помучив, мужчина прижал всю ладонь к девичьей промежности. Она вскрикнула и вцепилась в его плечи. Новый поцелуй, намного горячее предыдущих, едва не сорвал ему голову, но он не сдался. Чуть отогнув верхний контур светло-голубой ткани, Мэнсон кончиками пальцев прошёлся по гладкой коже, вызывая истеричное поскуливание. Нет, так больше продолжаться не может… Мужчина не выстоял перед девственной красотой распростертой под ним девушки. Рука сама потянулась к собственному, последнему элементу одежды, и тогда мир рухнул. Как только он это сделал, в голове взорвалась шальная бомбочка, будто подкинутая несносной шпаной. Мужчина издал приглушенный стон и, схватившись за виски, опустил голову в приступе тошноты. Далёкий, нежный, высокий голос пробивался издалека: Эми испуганно закричала, когда его пронзила боль. Непривыкший к подобным вещам Мэнсон всеми силами пытался избавиться от этого скручивающего чувства, однако организм малодушно сдался в борьбе с приступом. Окружающее теряло чёткость, сливалось, расплывалось и вновь воссоединялось для последующего, более мощного разъединения. Сонная артерия не справлялась с повышенным напором крови, грозясь разорваться и лишить питания головной мозг, и без того придушенный неясной пеленой. Эми быстро выбралась из-под него, что-то испуганно крича, но он не слышал. Он не существовал здесь. Повинуясь интуиции, девушка заставила его лечь на спину и сама заняла позицию сверху. - Закрой глаза, - шептала она, склонившись над ним. Беспокойство и страх благоразумно отошли на задний план, чтобы не мешать трезвой логике. – Так будет легче. Закрой. С трудом разобрав слова, Мэрилин исполнил просьбу. Со смежением век расплывчатые краски не исчезли, они продолжали мельтешить, однако той убийственной тошноты теперь не вызывали. Он пытался вычленить из возникшего безобразия хоть один конкретный образ, но как только появлялась малейшая контурность, пиксели словно издевательски смеялись и разлетались в разные стороны. Не отдавая себе отчет, Эми прильнула к мужчине всем телом и надежно обхватила его скулы обеими ладошками. Ее сердце вышло из-под контроля, но в сбивчивости с его сердцем оно явно проигрывало. Она не знала, чем помочь. Жуткая мысль о возможном неослаблении симптомов пронзила ее, и из груди вырвался сдавленный всхлип. Тогда девушка склонилась ниже и начала бессознательно покрывать его лицо поцелуями. Мэнсон провалился в полубессознательное состояние. Он не мог слышать девичий, напуганный шёпот, но нежные поцелуи на своем лице ощущал достаточно, чтобы заострить на этом внимание. Эти поцелуи помогли ему хотя бы ненадолго удержаться в этом хаосе. «Нет…», спел нежный, неслышимый ранее голосок глубоко внутри сознания. Он отобразился в ломающемся разуме расплывчатым образом маленького светловолосого существа. «Еще рано… Очнись…» Ресницы дрогнули и позволили избавиться от тошнотворных картин. Нарастающее вращение сбавило обороты, и Мэрилин смог предпринять попытку вернуться к реальности. Первое, что он понял – это то, что девушка плачет от ужаса и сейчас сжимает его плечи с паническим желанием удержать рядом. Ласковые глаза потонули в потоках слёз: она ненавидела своё бессилие, свою неспособность помочь. Однако внезапное исцеление во многом являлось ее заслугой. Просто девушка не могла этого понять. Мэнсон поднял налившуюся свинцом руку и осторожно коснулся ее левой щеки, ласково проведя ладонью по аэродрому для слёз. Эми резко замерла, неверяще глядя в его совсем слегка помутневшие глаза. Неверие читалось во всём ее выражении, а искра надежды отчетливо блеснула на дне бирюзы. Не дав окончательно прийти в себя, она кинулась ему на шею и жалобно всхлипнула. Ощущение живого дыхания и выравнивающегося сердцебиения подсказывало – всё позади, опасность миновала. Мужчина обнял ее, прижав еще сильнее, и уткнулся носом в девичье плечо. При всём желании они никогда не поймут, что только что произошло.