Это был Дождь

Твоё место в мире определяется личной силой и происхождением. Эту истину Занзас усвоил ещё в детстве, когда за неимением происхождения приходилось добывать необходимое силой. После, попав под попечение Тимотео, он только убедился в правильности этих слов. Из-за нескольких слогов фамилии перед ним склоняли голову и заискивающе заглядывали в глаза, из-за личной необузданной силы падали на колени и молили о милостях. А от способности здраво оценивать силу других зависит, сколь долгой будет твоя жизнь. Этому научил уже Девятый, потому что, для Занзаса, жившего в трущобах, было куда важнее добыть себе еды, чем обдумывать у кого он её забирает. Если его избивали, он всё равно вставал и становился сильнее, чтобы в следующий раз избить самому. Вот только с момента окончания заключения в Колыбели всё чаще казалось, что в этих постулатах есть какая-то ошибка. Необходимость пересматривать собственные идеалы раздражала, но эти несомненно важные вопросы отвлекали от других, тоже важных, но куда более неприятных. Плохое настроение подогревалось тем, что его собственная слабость, его страхи перед ночными кошмарами были известны кому-то кроме него самого. А уж от зависимости, пусть и временной, от шумной Акулы, и вовсе вспыхивал Гнев, который он выплёскивал на всё тот же орущий мусор. И всё же вопрос по-прежнему оставался открытым. Почему гордый Скуало терпел все их ссоры, скандалы и разборки? Почему он, Леви, Луссурия, Бельфигор и даже Мармон, знающие его, Занзаса, самое большее полгода, ждали его всё это время? Почему не нашли себе другое Небо? Почему не решили, что жить без него им будет проще и лучше? Все эти вопросы заставляли снова и снова вспоминать те полгода от становления боссом Варии и до мятежа. Каждый день, каждую брошенную вскользь фразу. И искать, искать ответы. И легче всего вспоминались не будни, которые зачастую он топил в дымке алкоголя или чужой крови, нет, вспоминался тот день, когда всё началось. Скучный приём, мерзкие старпёры, которые чего-то хотели от него, пока ещё официально Наследника, и мальчишка. Наглый, тощий, долговязый мальчишка с весёлым оскалом и серьёзными серыми глазами, которые смотрели на него с не знакомыми Занзасу чувствами. На одного из сыновей Девятого смотрели с благоговением, со страхом и ненавистью, с похотью или расчётом. А тот странный мальчишка, который чуть ли не зевал от скуки, смотрел с восхищением и страстью, которая лучше любых слов говорила одно: "До конца". Ещё совершенно ему не нужный, но уже уверенный в своей необходимости, подросток смотрел на обманутого собственным отцом Занзаса и обещал верность до самого конца. И Занзас поверил. Впервые в своей жизни поверил. Поверил, что за ним пойдут до того самого конца, просто потому, что это он. Поверил, когда этот взгляд не изменился даже после ранения, когда он оставался всё таким же после всех ссор и скандалов, после брошенных стаканов. Поверил и убедился в правильности выбора, когда спустя четыре года, очнувшись после Колыбели, он увидел всё тот же взгляд. Полный упрямой страсти идти до конца. В мире мафии твоё положение определяет личная сила. Да. Тысячу раз да. И Занзас согласен с этим утверждением, но в последние месяцы хотя бы самому себе приходилось признавать, в его глазах полезность теперь определяется чем-то другим. В соседнем кресле недовольно что-то пробормотал Скуало. До Рима было лететь ещё не меньше часа, и Акула, утомлённый потоком вопросов от мелкого мусора, уснул, забавно морщась во сне. Занзас тряхнул головой, лучше занять себя чем-то более полезным, чем мысли о заместителе, и так в последнее время он всё чаще и чаще ловит себя на совершенно неуместных мыслях. И самое отвратительное — ничего против этого не помогает! Лучше ещё раз обдумать, почему он выбрал именно Такуми Хибари, а не размышлять о том, что у Скуало мягкие волосы, которые приятно перебирать в пальцах. Ведь сначала Занзас действительно заметил младшего. Из-за его силы, из-за того, как тот держался и из-за знакомого взгляда прищуренных глаз. Такой же взгляд был у него самого в детстве. А потому мальчик имел все шансы вырасти в его подобие. Это стоило внимания, это могло со временем начать доставлять проблемы, а потому стоило бы задавить эту проблему в зародыше, не давая набрать силы. А потом к ним подлетел второй. Отчаянно дрожащий от страха, но упрямо готовый костями лечь, но к брату их не пустить, смотрящий просто до отвращения знакомым взглядом. Взглядом, в котором читалось то самое "до конца". В младшем этого не было, там был взгляд зверёныша, который дерётся только за себя, взгляд убеждённого эгоиста, который не ценит никого и лишь его слово слабое. И Занзас был уверен, пусть сейчас этот мелкий мусор готов стоять до конца за брата, но не пройдёт и двух лет, и эта верность будет только его. А сила? А силу они взрастят в нём самостоятельно. В мире мафии принято оценивать человека по его способностям, давать место, соответствующее талантам или происхождению. Но босс Варии недавно понял, что для него решающим аргументом станет верность. *** Такуми всегда знал, что он слаб. Отец и старший брат никогда не упускали возможности указать ему на эту слабость, напомнить о бесполезности или брезгливо скривиться, говоря, что он позорит свою фамилию. Учителя тоже не отставали и часто сравнивали его навыки в боевых искусствах сначала со старшим братом, а потом и с младшим. Такуми не спорил, он сам видел, что ему не хватает жёсткости, силы, ловкости, не хватает Пламени. Он тренировался каждую свободную минуту, но результат был невелик, даже маленький Кёя скоро грозился обогнать его и оставить далеко позади. Но пока отото был тем светочем, который не давал Такуми окончательно впасть в уныние, по малолетству он ещё не понимал, почему отец недоволен старшим братом, и с интересом слушал то, что тот ему рассказывал, участвовал и в играх, и в тренировках. Но с каждым годом сходство между малышом Кёей и отцом было всё яснее. Манера поведения, мимика, способности и презрение к слабым. Такуми с ужасом ждал того дня, когда для любимого брата он станет просто ничтожным травоядным, не достойным и минуты драгоценного времени. Хибари Изао любил дело всей своей жизни и передавать власть над Белым Тигром в руки кого-то, кроме своих детей, не желал. А значит, ему нужно было сделать так, чтобы ни у кого и мысли не возникло о грызне за власть. Титул кумитё должен был наследовать старший сын, и гениальный Кёя мог внести сумятицу в эту идею. Такуми, понимал, что отец, несмотря на то, что гордится младшим сыном, всё равно постарается устроить его судьбу как можно дальше от Японии. Понимал и пытался узнать, что ждёт любимого отото. О договоре с Вонголой мальчик узнал даже раньше старшего брата, узнал — и тут же начал искать информацию на эту Семью. Если Кёе суждено покинуть страну, так пусть его ждёт хорошее будущее, так считал бесталанный Такуми, ища каждый грамм информации. Поэтому он так легко смог узнать одного из двух мужчин, чьи взгляды заметил в парке, именно потому, что он узнал Суперби Скуало, он рискнул подойти к ним и высказать своё раздражение этой ситуацией. Разве отец уже не дал согласие на то что Кёю заберут? Так зачем цепной пёс Девятого здесь? Дальнейший разговор отложился в памяти кусками: раздражение отца, молодой мужчина, способный заставить Изао глотать оскорбления и молчать, брезгливое: "он слабак", и безразличное: "всё равно". Всё произошло так быстро, что он даже не успел ничего понять. Вот отец обсуждает со страшным итальянцем — Занзасом — условия, а вот уже, глядя сквозь Такуми, говорит, что теперь он принадлежит Варии и не является Хибари. Потом был аэропорт, ему даже не дали собрать вещи и нормально попрощаться с Кёей, и вот уже он сидит в бизнес классе самолёта, летящего в Рим. Сначала Такуми волновался и боялся сказать хоть слово, потом решил, что стоит заранее узнать что и как, чтобы не сесть в лужу. Задавать вопросы Занзасу-доно он не рискнул, мужчина слишком сильно напоминал отца, а вот его спутник, отдалённо знакомый мальчику по слухам, Скуало-сан, хоть и казался странным и непонятным своей привычкой громко кричать и ругаться, но всё-таки по ощущениям был безопаснее, чем его босс. Ответы ясности не внесли, Скуало-сан, который, кривясь, сказал не приставлять к его имени этих дурацких приставок, сказал что он, Такуми, будет офицером и ему под начало дадут отряд из десятка идиотов, которые совсем обнаглели без начальства. Присматривать за ним первое время будет Принц, и если что не так, то в первую очередь дёргать именно его, если того нет или он совсем уж не желает помогать, можно идти к мамочке Луссу, и только в крайнем случае к самому сеньору Скуало. — ВРООООЙ! Просто Скуало, малёк, или Капитан, если без официоза жить не можешь! Жить он будет в собственной комнате и есть вместе с остальными офицерами, которым его представят по прибытию, потому что этот зоопарк надо видеть, словами он не описывается. На этой тираде Занзас-доно усмехнулся и протянул руку к своему заместителю, который быстро вскочил и заорал, чтобы чёртов босс не трогал волосы, пока Скуало не отрезал кое-кому слишком длинные руки. Привыкший к тому, что с отцом все вежливы и почтительны, Такуми просто не мог понять таких отношений между этими двумя, но, кажется, всех всё устраивало, поэтому новоназначенное Облако не стал ничего говорить, а просто продолжил наблюдать и делать выводы. Также ему вменялось в обязанности посещать тренировки с Капитаном, пока он не посчитает его уровень подготовки достаточным, а потом выполнять все миссии, которые будут назначены. Умирать на этих миссиях без прямого приказа босса ему запрещено. Поэтому, если он вдруг сдохнет, ему придётся выкапываться из могилы и тащиться на базу писать отчёт о прошедшей миссии и только после этого, при отсутствии новых приказов, можно сдохнуть окончательно. Будущая жизнь представлялась Такуми каким-то жутким триллером из тех, что любили смотреть некоторые из людей отца, а потому с трапа самолёта он сходил чуть дрожа, но готовый к любым неожиданностям. Но, кажется, он серьёзно переоценил своё воображение. Потому что Вария серьёзно отличалась от строчек отчётов и его представлений об этих наёмниках.