once; someday; somehow

Югём щелкнул пальцами перед лицом Чонгука, потому что, по его мнению, пялиться вот так вот в открытую - моветон. Только, кажется, его мнения и вовсе не спрашивали. Чонгук сейчас явно был не с ним: его корпус был развернут в обратную от стола сторону, рот приоткрыт, а глаза неотрывно следили за белобрысой макушкой, восседающей за слизеринским столом. - Прошу, избавь меня от страданий в виде созерцания твоей влюбленной морды, - пробормотал Ким, медленно понимая свое крайнее место в приоритетах Чона на сегодняшний обед. - Завались, - Чон встряхнул головой по-собачьи забавно и вернулся к еде, что была размазана по всей тарелке, но как и в самом начале обеда - не тронута. - Он тебе нравится, потому что можешь заставить его в постели обратиться в любимого ловца Гарпий, так? - Югём трясется от удачной, на его взгляд, шутки, пока не получает локтем в бок, - ну окей-окей, расслабься. Хотя нет, не расслабляйся, он смотрит сюда. И в момент Чонгук ощутил, как руки и ноги перестали слушаться. Он попытался наколоть на вилку пару горошин, но те лишь укатились под салатный лист и Чон, чертыхнувшись, понял, что выглядит откровенно неловко. Нужно хотя бы попытаться быть чуть менее нелепым. Ну, насколько это возможно под взглядом слизеринского старосты и по совместимости метаморфа. На деле Чимину внимание привычно и лестно, ведь оно окружало его с самого детства, и особенно ощутимым стало, когда проявились новые способности. Например, менять цвет волос по десять раз на дню, а потом в дополнение отращивать себе пушистые усы, что так забавно смотрелись на детском лице. Чимин может принять любой вид и внешность, только и своя его устраивает: он знает о звании одного из самых красивых парней в школе и наслаждается этим сполна. Оттого внимание вратаря команды Рейвенкло с первого взгляда было обыденным и до зубного скрежета скучным: орлы всегда казались ему пресноватыми. То ли дело амбициозные львы или веселые пуффендуйцы - с ними было интересно, потому в голове у Чимина стереотипно расставились предпочтение одних факультетов и подсознательное неприятие иных. Только парень оказался с гонором, с милейшими доверчиво распахнутыми глазами, заячьими передними зубами и забавным заиканием, когда Пак вдруг появлялся где-то на горизонте. Когда Юнги фыркнул, пихнув Чимина под столом, и указал на более чем очевидные попытки незаметно на Пака пялиться, у того ухмылка расползлась по лицу, а кожа, как будто без ведома хозяина, начало преобразовываться. Положа руку на сердце, Чимин признается - он не думал ни секунды, хотя подумать, конечно стоило, потому как лицо моментально вытянулось, на макушке появились два белых ушка, что смешно заваливались вперед, а два передних резца выросли в размерах, крупно выделяясь на общем фоне. Чонгук раздраженно пытался разрезать вилкой салатные листы, тогда, когда отовсюду начали слышаться смешки, а Югём сбоку вдруг подавился глотком тыквенного сока. Чон лишь заботливо похлопал друга по спине, а сам подхватил свободной рукой стакан, параллельно игнорируя смех вокруг - ему эти всеобщие групповые единения не особо интересны. Делая глоток мутно-оранжевого напитка, Чонгук вдруг услышал веселое и звонкое: - Фыр-фыр, Чонгук! И обернулся интуитивно, без любой задней мысли, чтобы наткнуться на его тайный (в чонгуковом понимании) любовный интерес, частично принявший вид кролика. Чимин прижал кулаки к груди на заячий манер и пофыркал, уже полностью имитируя животные звуки. И иных вариантов тут быть не могло: одногодки всегда тренировались на заклинаниях вместе, оттого патронусы друг друга были известны каждому. И белый кролик, так удачно скопированный Чимином, был очевиден для всех вокруг. Белый кролик. Чон Чонгук. Чонгук слишком поздно понял, что так и не проглоченный тыквенный сок идет носом, а столы вокруг буквально взрываются раскатами хохота (даже Рейвенкло, который, если прислушаться, смеялся громче всех). Чонгук тут же схватил заботливо протянутую Югёмом салфетку и принялся вытирать сладкую жидкость с лица, пока мысленно расчленял себя на миллион кусочков и выкидывал их в озеро у запретного леса на съедение гигантскому кальмару, что по приданиям обитает где-то на дне. Открывать глаза и смотреть на Чимина хотелось меньше всего, но когда-нибудь бы ему пришлось это сделать, потому Чон одернул себя, заставляя вновь взглянуть за слизеринский стол. Чимин сидел уже в своем обычном обличье, только волосы на его голове переливались черными бликами в свете свечей, наполняющих большой зал, и откровенно разглядывал Чонгука взглядом из арсенала теплых, таких, которые можно было бы сравнить с мягким потрепыванием волос или закинутой на плечи рукой. Чон сморгнул и даже не попытался спрятать удивление, расползшееся по лицу, получив в ответ широкую улыбку и хитрое подмигивание. А потом Чимин оставил Чонгука, повернувшись к своему столу и, видимо, вливаясь в идущий разговор. - Ты видел это? - просипел Чонгук, хватаясь рукой за предплечье Югёма, уже заканчивающего десерт и недовольно окидывающего взглядом чужую руку на своей руке с ложкой, которой он и уминал сладкое. - К сожалению. От самого начала до конца, - Ким выдернул руку, натыкаясь на лихорадочный блеск глаз напротив и выдохнул устало, - с тобой флиртовали, друг. Надеюсь, отныне ты наконец-то наберешься яиц, пригласишь его куда-то и отстанешь от меня со своим нытьем о неразделенной любви и разбитом сердце. - Но разве тогда я не начну рассказывать тебе уймы историй о том, как мы проводим время вместе и какой он прекрасныйзамечательный? - в пол голоса бросил Чонгук, вновь устремляя взгляд на стол Слизерина, где ему в ответ смотрели из-за плеча, весело и зазывающе. - Ну может он затрахает тебя наконец до потери пульса и ты заткнешься? - предположил Ким, рывком возвращая друга в нормальное положение за рукав мантии и ожидая в ответ либо получить по голове, либо как минимум услышать недовольную тираду, но только не то, что выдал Чонгук. - Надеюсь, Югём, надеюсь. Ким, если честно, не знает выйдет ли из этого что-то, но вид решительного Чонгука с раскрасневшимся лицом, устремляющегося к змеиному столу, и Чимина, с готовностью поднимающемуся навстречу, заставляет его по-отечески гордо улыбаться. Как-нибудь он потом спросит с Пака за то, что слушал о нем на протяжении года, а пока он окидывает взглядом стол и решает, что Чонгук уже не будет свой десерт и потому забирает его себе.