Корабль Эсми

Чувство вины не давало Ирису заснуть. Стоило солнцу зайти, как юноша сразу вспоминал свои провалы. Они приходили к нему ночным кошмаром, заставляя вновь и вновь переживать позор. Именно поэтому степной лис вышел во двор и взял в руки меч. Он просто обязан был наверстать упущенное. В целях тренировки юноша принялся лупить полутораметровое чучело. На днях его принесла приятельница соседа, и сейчас этот тренажер пришелся кстати. Один удар, второй. Ирис надеялся, что получается у него лучше, чем на занятии. Голова чучела болталась от каждого толчка, а сетка, обтягивающая тело, громко дребезжала. Но степной лис едва ли был собой доволен. Казалось, чучело смотрело на него с насмешкой, так и норовя сказать: и это всё что ты можешь, да? Подобная мысль привела Ириса в отчаяние. Он принялся бить соперника с удвоенной скоростью. Расходуя больше сил, чем на то требовалось. — Ты же так покалечишься. Ирис вздрогнул. У входа в палаточный фургон стоял его сосед. Лис выглядел слегка помятым после сна, но судя по ясному взгляду уже давно наблюдал за ним. Ирис смутился. — И чего тебе не спится? Вон рассвет близится. Ирис взглянул на беловатый полумесяц и усмехнулся. Как они вообще определяли, который час? Академия была на стоянке в производном мире. В какой-то известной немецкой сказке, которую сняли и переиначили столько раз, что можно было войти в один из её вариантов без страха что-либо повредить. — Я просто хотел испытать кое-что, — попытался объяснить Ирис. — И как? Получилось? Решив, что над ним снова смеются, степной лис отвернулся. — Не думал, что ради такого дела ты откажешься от сна, — примирительно продолжил сосед, — Но раз так, то попробуй вот что, — он подошёл к Ирису и, подобно тренеру, изменил его позу, — Ноги должны быть полусогнуты. Держи соперника на расстоянии и отходи после каждой пары ударов. — Тебе-то откуда это знать? — Лира рассказывала, — юноша виновато улыбнулся, — Правда не скрою, я мог не так её понять. Ирис едва ли мог поверить, что та девушка вообще способна говорить. В его присутствии она не проронила ни слова. И зачем сосед только возился с ней? Впрочем, Ирису он оказывал похожую услугу. — Всё-таки пойдём лучше спать. Завтра много чего предстоит сделать. — Ну да, как же? Праздник, — буркнул степной лис, — Точнее день, когда девочек пустили в академию. — Нуу, можно и так сказать, — сосед не стал спорить. После чего снова вошёл в фургон. Пятнадцать лет назад генерал Ренк, воинственный рыжий лис, повёл свой отряд на бой с соседним кантоном. И одержал победу. Отец любил почивать Ириса байками о славных, бесстрашных солдатах, всегда ставя их в пример. Только об одном он умалчивал. Решающим в той битве было именно участие Амилии. Летучая мышь спасла положение, втиснувшись в гущу событий со своим уже женским отрядом. Что заставило Ренка кардинально переменить свои взгляды. И Ирис заметил это, как только попал сюда. Ни в одной из предыдущих школ он не видел такого количества девушек. Отец от всей этой ситуации воротил нос. Когда-то старший степной лис служил в рядах Ренка, считая себя самым преданным сторонником его идей. Сейчас же он не понимал, как можно было испортить столь чудное место. И если бы Ириса не выгнали из других академий, отец ни за что не отправил бы его сюда. — Ладно, Эрри. Твоя взяла, — вздохнул юноша, беспомощно посмотрев на чучело. Затем вошёл в фургон, который на время стоянки являлся их общей комнатой. До сих пор Ирис не понимал, для чего академия перемещается с места на место. Они словно были кочевниками, несчастными существами, без места жительства. Долгая дорога утомляла его. А когда во время движения приходилось ещё и заниматься — окончательно добивала. Пространство наполнил сладкий запах какао. Чайник уже нагрелся и теперь Эрри разливал душистый напиток по чашкам. — Всё равно скоро рассвет, — объяснил он, — Так почему бы не встретить его. Ирис кивнул. Кормили их в академии хорошо, но несмотря на это, приятель всегда имел личный запас еды. Которым с удовольствием делился. Вот и сейчас Эрри радостно пододвинул соседу чашку. И зефирок в ней было больше, чем самого какао. — Жаль, что ты не участвуешь завтра в пьесе, — сказал Эрри, делая глоток. Настроение Ириса, поднявшееся благодаря порции сахара, вновь упало ниже плинтуса. — Мне нечего вам предложить. — Нет, есть чего, — упорствовал Эрри. Это произошло около месяца назад. На трехдневном переходе по морю, которое соединяло искусственное измерение с производными мирами. Стояла тихая, безветренная погода. Однако Ирису всё равно было не по себе. Наученный горьким опытом, он пошёл вглубь судна, чтобы ото всех спрятаться, и, к своему удивлению, наткнулся на пианино. Степной лис долго ходил вокруг да около, высматривая, есть ли кто поблизости. Но вскоре решился сесть за инструмент. В первые за много лет он заиграл мелодию, к своему удовольствию убедившись, что ничего не забыл. Занятие сильно увлекло его. Он больше не замечал мерного покачивания, все посторонние шумы перестали для него существовать. И как раз в этот момент появился Эрри. Он всегда появлялся из ниоткуда, как вестник скорой беды. Заметив его, Ирис тут же прекратил игру и резко отодвинулся от инструмента. Ему стало невыносимо жарко и стыдно. Будто он нарушил какой-то запрет. — Шикарно играешь, — сказал ему тогда Эрри, но это слабо успокаивало. С тех пор Ирис каждый день ощущал тревогу. — Я не стану этого делать! — повторил юноша, осушив чашку так, словно это был стакан водки. К счастью, напиток уже остыл. Зефирки так и остались лежать, размазанные по дну. — Как скажешь, — Эрри пожал плечами. Если он и обиделся, то виду не подал. В фургон проникли первые лучи солнца. Небо сделалось светлее, словно по нему прошлись ластиком. Этого было достаточно для того, чтобы Ирис почувствовал сонливость. — Спокойный тебе ночи, — сказал Эрри, сполоснув чашку, — Мне-то точно нужно выспаться. Ведь я, в отличие от тебя, пою. Забравшись на кровать, Эрри соорудил из одеяла нечто, похожее на нору. Затем, перекатившись в лиса, забрался внутрь. У каждого имелись свои слабости. И слабость Эрри заключалась в том, что он не мог заснуть в старшей ипостаси. Следующий день наполняло веселье. Вычурное и праздное, как отметил про себя Ирис. В одиночку он прогуливался по живописным окрестностям, из далека наблюдая за всей этой суетой. В местном озере плескались рыбы, а водные зверьки безжалостно ловили их и ели. Птицы щебетали, казалось, для того, чтобы тоже быть кем-то съеденными. Ирис пошёл вдоль берега, надеясь, что уж ему-то удастся избежать праздничных клыков. Сегодня задействовали каждого, а степной лис меньше всего жаждал коллективной работы. Но когда до начало спектакля осталось несколько минут, он всё же соизволил явиться. Проскользнул мимо строго взгляда отца и сел рядом с товарищами по будущему военному факультету. Которые, в общем-то, товарищами ему и не являлись. Сцена располагалась прямо на открытом воздухе. Фургоны с комнатами студентов остались позади. Ирис предполагал, что это будет дешёвый школьный спектакль, каких он повидал уже сотни. Шепот среди зрителей смолк, занавес приподнялся. И началась песня. Музыка была милой, хоть понять смысл куплета не представлялось возможным. Сначала Ирис подумал, что на сцене воссоздаются события прошлого. Но к своему облегчению, осознал, что Ренк и Амилия тут не причём. Спектакль с элементами мюзикла строился на пьесе, написанной коллективом ньюфримологов. Речь шла о трёх непутёвых друзьях, пытающихся найти своё призвание. На такой сюжет могло вдохновить странное распределение по факультетам: вначале студентам давали полгода, чтобы освоиться, а затем ещё полгода — проявить себя. И главные герои так и метались с места на место: пробовали роли поваров, врачей, механиков, спасателей, воинов, клавиумов. И везде терпели крах. Обставили данные сцены как в легком ситкоме, зрители смеялись и аплодировали. Ирис же находил всю эту ситуацию грустной. В сцене, где Эрри убедительно сыграл молодого, эксцентричного преподавателя — в красно-черном фраке, высоком цилиндре и с размалеванным лицом, показывающего на своём примере популярный сюжетный ход — один из главных героев перепутал текст. Получилась полная нелепица, зрители чуть не попадали со стульев от хохота. А сердце Ириса сжималось, будто бы смеялись над ним. Юноша мельком взглянул на отца. Тот сидел в следующем ряду, и его лицо не выражало никаких эмоций. Возможно, он тоже относился к этому празднику скептически. Настала очередь последней сцены перед антрактом. Единственной сцены, где участвовала Лира. К своему удивлению Ирис обнаружил, что ждёт этот отрывок. Юноше было любопытно узнать, как звучит её голос. И тут неудача постигла одного из персонажей. Он плохо закрепил лодку, и когда начал её мыть, та с грохотом свалилась на пол. Затем и последовала речь Лиры. В твёрдой форме она сказала новобранцу, чтобы держался от воды подальше. И в тоже время велела не сдаваться и искать свой путь. Ирису показался этот монолог неприятно долгим. И упрек в её голосе слышался намного яснее подбадривания. Вот тебе и нелепый школьный спектакль, подумал он, привалившись к спинке кресла. Зрители заёрзали на своих местах. Занавес был задернут, артисты-любители давали отдых аудитории и себе. Неожиданно Ириса кто-то окликнул. Степной лис нехотя повернулся. Крепко сложенный юноша со светлыми волосами поманил его. — Это ведь ты Ирис, да? Эрри велел позвать тебя. У лиса засосало под ложечкой. Но он старался не подавать виду, а спокойно пошёл за парнем. Кто же он? — гадал всю дорогу фролит. — Может, конь? А может, и рысь. Они тоже бывают крупными. Хотя Ирису, с его хрупким телосложением, любой хорошо сложенный зверь мог показаться гигантом. Наконец, юноша привёл лиса за кулисы. Войдя внутрь, Ирис обнаружил сидящую на ящиках Лиру. Выглядела она ужасно: была бледной, если не сказать зелёной, её била дрожь, а на лбу выступила испарина. — Будет тебе, всё же хорошо прошло, — сказал Эрри, протягивая ей стакан воды. Он снял с себя тот необычный наряд, но лицо его по-прежнему покрывал грим. — Тебе больше не придётся идти туда. Лира взяла стакан, пролив большую часть содержимого на пол. Руки её дрожали. Она проклинала ту минуту, когда решилась ходить с Эрри на занятия по вокалу. Будь она незаметнее, её не заставили бы в этом участвовать. — Не понимаю! — воскликнул Эрри, — Ты не побоялась идти на бой с соперником в два раза превышавшим тебя. А тут из-за пары минут на сцене так перетрусила. Лира сделала пару глотков и закашлялась. Ей не понравилось то, что сказал лис. — Ладно, не бери в голову, — Эрри примирительно похлопал её по плечу, — Уж я бы точно побоялся сражаться с тем парнем. Мозги бы мне выдавил и не запыхался. Ирис стоял у входа, засунув руки в карманы. Не без удовольствия он наблюдал за этой сценой. Ему нравилось, когда страдал не он один. — А, ты уже здесь, — наконец Эрри заметил его. — Чего тебе нужно? — Тут такое дело… Видишь ли, нам нужна замена, — Эрри улыбнулся, так словно речь шла о чайной встрече, — Наш артист заболел. Все подушечки пальцев себе оцарапал. И играть ему теперь больно. Ирис сделал шаг к выходу. — Да не бойся ты так, — на всякий случай Эрри перегородил ему путь и закрыл дверь, — Ты точно знаешь мотив. Он тот самый. Как на корабле. Ирис сглотнул. Как он мог попасться на эту удочку? Юноша заметил колкий взгляд Лиры. «Что, уже не такой смелый?» — говорил он. — Я слов не знаю, — попытался выкрутиться Ирис, — Вы же их меняете для представления, так? — Конечно меняем, — из-за груды костюмов вышел ещё один фролит, — Я лично их придумал, я лично их спою. — Почему тогда тебе и не сыграть? — Эй, парень. Мой инструмент не пианино, а скрипка, — ответил фролит, надевая на себя ковбойскую шляпу. То, что он будет участвовать, даже не обсуждалось. Один из клавиумов, — сразу понял Ирис. Не выглядел этот юноша спортивным и накаченным. Большим любителем наук тоже. Скорей как творческая личность не от мира сего. Вокруг Ириса сжимались стены. Что бы он не решил, всё равно будет плохо. Эрри, как будто бы степной лис уже согласился, подошёл к нему и примерил лётчицкий шарф. — Бывший артист должен был выйти в шарфе и шляпе, — объяснил он, — А так как его роль теперь разделена на двое, одежду мы тоже разделим. — Да вы с ума сошли! — Ирис оттолкнул лиса, — Отец руки мне оторвет, если ещё раз увидит за пианино, — юноша не успел даже заметить, как это слетело с языка. Первый артист по-собачьи склонил голову на бок. Эрри положил руку лису на плечо. — Если хочешь, я уведу его. Ирис поднял голову, не веря своим ушам. Неужели проблема решалась так просто? — Ты обещаешь выступить, если я сделаю это? Степной лис посмотрел на часы. До конца антракта оставалось две минуты. — Да, — прохрипел он. Юноша сам не верил, что говорит это. — Хорошо, — Эрри тут же открыл дверь и вышел. Нереальность происходящего окутала Ириса. Эрри действительно пошёл туда. Без промедления и разговоров. Но он же убьет его! — Юноша хотел уже догнать соседа и остановить, но его ноги налились свинцом. — Надевать будешь или как? — творческий мальчик протягивал Ирису злополучный шарф. Не отдавая отчёт своим действиям, степной лис принял его. Антракт завершился. Двое парней, один из которых ранее позвал Ириса, затолкали пианино на сцену. Степной лис сел у инструмента. Всё произошло в считанные минуты, Ирис чувствовал себя так, будто его столкнули с горы. И теперь он нёсся всё быстрее и быстрее. Его напарник, казалось, совсем не волновался. Он поправил ковбойскую шляпу и принялся ждать, когда откроют занавес. Ирис посмотрел на клавиши, надеясь вспомнить всё с ходу. Ведь ему не дали даже минутки на повторение. За их спинами опустился экран. Кулисы начали подниматься. Аплодисменты оглушили Ириса, словно снежная лавина. Степной лис поежился. Он мельком оглядел зрителей, боясь обнаружить среди них отца. Но место пустовало. Поэтому он сразу же представил, что перед ним сидит множество тушканчиков. Голых, беззащитных и вкусных. И с этим настроением он извлёк первую ноту. Голос у напарника был силён. Песня будто проходила через множество динамиков, становясь всё громче и громче. Вокалист подал юноше знак, отчего тот заиграл быстрее. И композиция засветилась новыми красками. Происходящее на экране перестало совпадать с аудио-рядом. Но это уже никого не волновало. Значение имела только музыка. И это привлекло мужчину в передних рядах. Раньше он думал, что знает всех в академии, кто хоть как-то умеет держать в руках инструмент. Оказалось, что нет. С вокалистом учитель был знаком и ранее. Но Ириса видел впервые. Ошибки быть не могло, композиция будто стала видимой и осязаемой. Преподаватель прямо-таки чувствовал её запах. Такое могло произойти только в одном случае — если силы двух клавиумов объединились. И с этого момента преподаватель решил, что обязательно заполучит второго парня к себе на факультет. Чего бы ему эму не стоило. Ирис не помнил, когда в последний раз ему было так хорошо. Сейчас юношу не волновало, сидит ли отец среди зрителей или нет. Ему просто хотелось, чтобы песня не заканчивалась. Когда он играл, он начинал жить. Он чувствовал себя творцом и героем одновременно. И главное — знал, что пребывает в безопасности. Лес в радиусе километра наполнился аплодисментами. Довольный Эрри посмотрел издалека на сцену. Отец Ириса доставал запутавшегося в канатах парнишку-енота. Тот, видите ли, захотел внеурочно потренироваться на полосе препятствий. А на самом деле всего лишь исполнил просьбу Эрри. — Что там происходит? — спросил старший степной лис. — С чего это они так развопились? — Ну вот. Мы упустили первый номер, — обижено произнес енот. Теперь Эрри был у него в долгу. — Да ладно. Там не говорилось ни о чём новом, — Лис с благодарностью кивнул отцу Ириса. Но тот пристально на него посмотрел, будто в чём-то подозревал. Однако Эрри являлся воплощением самой искренности. И винить его было не в чем.