-оОо-
На мостике было в основном тихо, каждый был занят выполнением своих обязанностей. Двигаясь в варпе по направлению к Лаурентийской системе, было очевидно, что Спок даже и не думал возвращаться за Кирком. Исполняющий обязанности капитана занял своё место, наблюдая за командой. Консоль Чехова моргнула, и русский повернулся к Споку. — Капитан Спок, несанкционированный доступ к панели управления гидротурбиной. Брови вулканца сошлись на переносице, когда он взглянул на консоль. — Вывести видео на экран, — спокойно заявил он, желая увидеть, кто находится на инженерной палубе. Кто бы это ни был, он подвергнется дисциплинарным мерам. Из-за угла обзора и большого расстояния, людей нелегко было опознать. Но острые глаза Спока кое-что уловили. Светлые волосы и характерная чёрная одежда, манера держаться, но… Но не было ни единой возможности, что это был тот, о ком Спок подумал. Это было совершенно невозможно. — Охрана, — он включил свой коммуникатор. — Изолировать инженерную палубу. Посторонние в турбинной секции три. Фазеры в режим оглушения. Прошло несколько минут, прежде чем незваные гости были препровождены на мостик. Спок пытался примирить в уме то, что он знал и то, что он видел собственными глазами. Зрение не подвело его, это действительно был Кирк, он пытался уклониться от рук офицеров службы безопасности, следующих позади него, и часть вулканца чувствовала себя виноватой за то, что сделала нечто, заставившее Джима чувствовать себя дискомфортно. Поэтому он сосредоточился на мужчине, который шёл рядом с Кирком, давая парню возможность прийти в себя. — Кто ты такой? Мельком взглянув в сторону и указывая на Кирка, мужчина нервно дернулся. — Я с ним. — Он со мной, — мгновенно согласился Джим. Однако Спок продолжал пристально смотреть на второго мужчину. Он изо всех сил старался держать свои эмоции под контролем, а Кирк, казалось, намеренно провоцировал его на эмоциональное проявление. — Мы находимся в варпе. Как вам удалось попасть на корабль? — потребовал ответа Спок, переводя взгляд от Джима к незнакомцу и обратно. Ни один из них не предоставил никакой полезной информации. Для Спока Кирк выглядел довольно аргументировано и защищено, и, учитывая то, что он недавно пережил, вулканец обнаружил ещё одну сторону его личности. Человек ненавидел, когда его трогали, он ненавидел быть бессильным и не мог смириться с ситуацией, которую он не мог контролировать. — Что с тобой, Спок? — громко спросил Кирк, прерывая поиск логических размышлений Спока. — Твоя планета уничтожена, твоя мать погибла, а ты даже не расстроен! Напротив, что-то внутри Спока кричало, пытаясь освободиться от жесткого контроля. — Если вы полагаете, что эти события каким-либо образом препятствуют моей способности командовать этим кораблем, то вы ошибаетесь. Кирк дико махнул в сторону экрана, на котором были видны только звёзды, пролетавшие мимо на огромной скорости. — Ты видел его корабль? Ты видел, что он сделал? — Разумеется, я видел. — Значит, ты боишься, или нет? Этот разговор мог продолжаться достаточно долгое время, и Спок собирался закончить его прежде, чем он мог стать совершенно невыносимым. Его контроль немного ослаб, и его брови сошлись к переносице, демонстрируя незначительный, пока ещё, гнев. — Не вам говорить мне о плюсах эмоционального восприятия. — Тогда почему бы тебе не остановить меня? — Кирк бросал вызов. Он сделал шаг вперёд, поднявшись по единственной ступеньке туда, где стоял Спок. Это было необычно. Динамика поведения Джеймса Кирка изменилась и привела к конфронтационному состоянию. Спок глубоко вздохнул, обеспокоенный его непосредственной близостью. — Отойдите от меня, мистер… — Каково это — не испытывать гнев, или печаль, или желание отомстить за смерть женщины, которая тебя родила? — прервал его Кирк, делая ещё шаг вперед. В его глазах было что-то, чего Спок вообще не понимал, что-то несовместимое с его нынешней позой. В то время как его тело говорило о гневе и враждебности, его глаза были полны страха, сожаления и боли. — Отойдите от меня, — предупредил Спок, предоставив человеку шанс отступить. Его слова, его угрожающая поза, должны были вызывать неуверенное чувство, которое вулканец хотел усилить. Он не хотел поддаваться этой низменной, жестокой стороне себя. Только не с Кирком. Особенно не с Кирком. Но человек настойчиво продолжал: — Ты ничего не чувствуешь! Это не входит в твою систему координат?! — сделав последний шаг вперёд, Кирк встал напротив Спока и сказал то, что заставило бедного, психически обезумевшего и эмоционально повреждённого вулканца сломаться: — Ты никогда не любил её! С животным рыком Спок бросился вперед, его руки взметнулись, чтобы схватить Кирка, вынося безапелляционный приговор для него. Все мысли о логике и контроле были отброшены в сторону, когда одним боковым ударом слева он отправил Кирка на рулевую площадку позади него. Когда человека отбросило назад, Спок с возрастающей скоростью начал теснить его, нависая над ним, и его сильные кулаки неоднократно опускались, обрушивая всю боль, все его эмоции. Страдание, которое он не мог озвучить никому, и знание, что Кирк нашёл его эмоциональный недостаток, глухой болью отпечатывались в его душе. И это насилие в данный момент было единственным способом, который он знал, чтобы справиться с этим. Кирк приземлился на навигационную консоль, его глаза остановились на Споке, когда пальцы вулканца, наконец, обхватили горло человека. Он слышал, как его отец кричал его имя, а также Ухура, но он был настолько сосредоточен на Кирке, что едва слышал их. Глухой ритм сердца Джима, пытающегося заставить кровь прорваться сквозь хватку Спока, отсчитывал секунды, но всё это замедлилось, когда разум Спока обрабатывал миллионы мыслей, которые проходили между ними, соединенными вместе. Вулканская контактная телепатия ворвалась в кричащий разум Кирка, слыша все те мысли, которые он не мог сейчас озвучить. Панические, болезненные звуки, из-за которых Спок медленно стал осознавать, что делает. Этот человек, который был так жестоко изранен, которому Спок согласился помочь в меру своих дарований, прекрасно знал, на что способны вулканцы, и всё же прошёл через это только для того, чтобы доказать, что Спок не в полной мере контролировал себя. И теперь Джим медленно умирал под руками вулканца. И принимал это. Разум Спока кричал. Кирк постепенно приходил к согласию со своей неизбежной кончиной, думая, что это лучшая альтернатива тому, что произошло с ним несколько лет назад. Гнев покинул Спока так же внезапно, как и вспыхнул, оставляя в груди леденящую дыру, которая быстро наполнилась печалью и отчаянием. Его рука убралась прочь от горла Кирка, и он на мгновение уставился на человека. Хотя шок и страх всё ещё были в голубых глазах, в них также было огромное облегчение. Вулканец был совершенно уверен, что потерял это потенциальное знакомство, и это причиняло ему боль, но она была бесконечно малой, по сравнению с болью, которую он испытывал от потери своего народа и матери. Кирк никогда не простит ему произошедшего, и Спок никогда не попросит его об этом. Он не понаслышке знал о боли, которую причинил человеку, и теперь эти воспоминания жгли его изнутри. Желая быть как можно дальше от остальных, Спок озвучил только один приказ, прежде чем он покинул мостик. Сделав несколько шагов к коридору и остановившись рядом с МакКоем, вулканец произнёс ровным голосом: — Я больше не могу исполнять свои обязанности, по причине своей эмоциональной заинтересованности, поэтому я отказываюсь от командования. Пожалуйста, прошу вас занести время и дату в бортовой журнал. С этим он ушел прочь, вниз по коридору, в направлении, которое было известно только ему. Ноги несли его, а разум витал где-то далеко. Эти воспоминания были теперь его частью. Он разделил бремя Кирка… нет, бремя… Джима. Знание о том, что произошло в тот день и что правосудие так и не восторжествовало и что Джим так долго страдал, вызывало гнев. Это была одна из тех непонятных для него ситуаций, о которой он бы спросил свою мать. Она понимала психологию людей как никто другой, кого когда-либо встречал Спок. Но теперь она была потеряна. Наконец, позволив себе почувствовать всю тяжесть боли, в которой он находился, Спок снова оказался в транспортерной комнате, глядя на маленький круг, где рядом с ним должна была появиться его мать. Если бы она была здесь, это было бы утешением за то, что сделали руки Спока. Он всё ещё помнил выражение её лица, панику в её глазах, когда она поняла, что происходит, и долю секунды безусловной любви, которую она дала ему прямо перед тем, как упала. Его грудь взорвалась симфонией боли. Его планета, люди, мать, Джим, Пайк — всё это было потеряно для него. И даже Спок, самый логичный член экипажа, не мог отбрасывать свои эмоции в сторону достаточно долго, чтобы делать то, что нужно было сделать. Он не мог этого сделать потому, что всё, чего он хотел, так это сложиться пополам и кричать от своей боли. Это было не по-вулкански — давать волю эмоциям, и Спок, наконец, понял, что значит возмущаться своим происхождением. Он всегда чувствовал, что его мать была более слабым видом из двух, но теперь, видя недостатки расы своего отца, Спок негодовал, что его воспитали на вулканских идеалах. Он не знал, были ли слова Джима о том, что он никогда не любил свою мать, правильными. Знал ли он вообще, что это значит? Он нуждался в ней так же, как нуждался в воздухе, но её не было, и никогда не будет снова. Он никогда не увидит, как она улыбается, никогда не почувствует тепло её объятий, никогда не услышит её смех в ответ на его сухой юмор. Никогда больше он не сможет прийти к ней за советом, задать ей множество вопросов о человеческих отношениях. Драка на мостике дала эмоциям временное освобождение, но вулканец чувствовал так глубоко, что колодец боли казался бесконечным. Когда Спок стоял там и смотрел на площадку, выражение его лица не менялось и не выдавало его внутреннего смятения. Однако в душе он горевал с такой силой, которую человек никогда не смог бы понять.9. Эмоциональная скомпрометированность
18 августа 2017 г. в 03:29
Весь этот план казался идиотским.
И опирался на нечто, чего никогда даже не существовало в этой реальности. Джим смотрел то на Скотти, то на Спока, как они обсуждали уравнение, которое позволило бы перенести их с Дельта Веги на Энтерпрайз, в момент нахождения корабля в варпе.
Это было чистейшее самоубийство. И идиотизм.
— Понятие трансварпного перемещения похоже на попытку попасть одной пулей в другую, с повязкой на глазах и верхом на лошади, — Скотт остановил свою речь, и Джим заметил, что инженер глядит поверх плеча Спока.
— Что это?
— Это ваше уравнение для трансварпного перемещения, — не поворачиваясь, сказал Спок с великолепной невозмутимостью. Отодвинувшись так, чтобы Скотти мог видеть цифры и переменные на экране, вулканец отошёл к элементам управления.
— Обалдеть. Никогда не представлял себе пространство как нечто движущееся.
Не обращая внимания на бормотание инженера, Джим наблюдал, как вулканец вводит информацию в контрольную панель транспортера. У него было так много вопросов, что он озвучил первый раньше, чем смог остановить свой язык.
— Ты ведь идешь с нами, да?
— Нет, Джим, это не моя судьба.
Безупречное, рациональное спокойствие, с которым это было произнесено, заставило Джима слегка поёжиться.
— Твоя судь… — он замолчал, ошеломленный на мгновение. — «Он» — другой Спок не поверит мне! Только ты можешь объяснить, что произойдёт.
Спок взглянул на Джима, поворачиваясь, чтобы ответить. Джим с трудом подавил желание сделать шаг назад, подальше от вулканца, который уже практически был в его разуме.
— Ни при каких обстоятельствах он не должен узнать о моём существовании. Ты должен пообещать мне это.
— Ты говоришь мне, что я… я не могу сказать тебе, что выполняю твой же приказ? — мысль о том, что этот план возмутительно глуп, вновь пришла ему в голову. — Почему нет? Что произойдет?
Вулканец был спокоен. Он был уравновешен. И он приближался. Джим отступил подальше и пристально взглянул на него.
— Джим, это правило нельзя нарушать. Чтобы остановить Нерона, ты должен сам принять командование над своим кораблем.
— Моим кораблем? Ты сошел с ума? Я даже не состою в Звездном Флоте! У меня нет корабля!
Вместо того, чтобы продолжить противостоять вулканцу, Джим переместился за поручни, отделяющие основную часть шаттла от транспортерной платформы, будто уже принял неизбежность своей участи.
— Иди. Ты знаешь, что тебе делать!
Его лицо казалось разочарованным. Брови Спока сдвинулись, и он сделал ещё один шаг вперед, сложив руки за спиной.
— Джим, если бы я мог сделать то, что должен сделать ты, я бы занял твоё место. Я знаю, какой дискомфорт ты чувствуешь, делая это, однако, если это успокоит твой разум, есть способ заставить Спока отойти в сторону. Есть положение Звездного Флота шесть-один-девять. Оно гласит, что командующий офицер, эмоционально заинтересованный в выполнении миссии, должен отказаться от командования. Я только что потерял свою планету. Я эмоционально скомпрометирован. Ты должен заставить меня проявить эту заинтересованность.
— Как? — спросил Джим, но этот вопрос оказался заглушен, так как Скотти прыгнул на платформу и тут же завёл разговор со своим напарником.
— Да, дружок. Выживем или умрём, но это дело нужно сделать, — маленькое существо, которое было со Скотти — Кинсер, попыталось тоже взобраться на платформу, издавая тихий шум, инженер посмотрел вниз, на него, и мотнул головой.
— Тебе со мной нельзя. Отойди.
Джим больше ничего не сказал, поскольку Спок запустил транспортер, сделав несколько нажатий на прилегающей к платформе консоли.
— Живи долго и процветай, —отсалютовал вулканец, когда Кирк почувствовал, что он превращается в атомы, и на мгновение всё потемнело.