Зов океана

Шатёр Рэда огромен. Возле факела у входа стоит воин, неодобрительно поглядывающий в мою сторону. Должно быть, его раздражает то, что я всё еще продолжаю ждать его генерала, разгуливающего по лагерю. Огонь придаёт серо-бежевой ткани шатра желтый оттенок. Кстати, само пристанище Рэда выглядит нисколько не роскошно, даже грубо, что немного удивляет меня. Никаких украшений, никаких ярких тканей — никаких излишеств. Внутри, наверняка, всё иначе. Впрочем, когда попаду, тогда и узнаю. Если повезёт, и то, что хозяин шатра скрывает от многих, а особенно от Александра. Песок еще сохраняет тепло, ту частицу, что принял от белого раскаленного солнца пустыни, и я зарываюсь ступнями в греющую мягкость. Немного хочется спать, потому что третий день похода был жарким и высасывающим бодрость, как путник воду под сенью пальм, образующих небольшой оазис. Но не насыщенным: Александр ещё не приступил к выполнению своего обещания — обучить меня владеть оружием, поэтому я лишь с жадностью наблюдал за утренними занятиями Вина, а потом начался утомительный переход через зону полупустни. Прикосновение. Вздрагиваю. Хочется сбросить наглые кисти с еще больше озябших плеч. Рэд точно чувствует мурашки на моей коже, что раздражает больше факта самого прикосновения. — Решил прогуляться возле моего шатра, раб? Почему за его появлением невозможно проследить? — Я лишь ждал вас, господин Рэд. — Ты мог бы прождать всю ночь. Верно, потому что мне нужно начать осуществлять мой план как можно скорее. Время неумолимо и постоянно ускользает — нельзя тратить его напрасно. — Я бы хотел поговорить с вами. Отстраняется. Немного расслабляюсь. Рэд встаёт напротив меня, немного растрепанный и улыбающийся. — Восхитительная преданность цели. Мне даже любопытно, — поворачивается к воину, напряженно следящему за разговором. — Джоэ, если устал, я могу позвать Мё. Он слоняется по лагерю без дела. Я пойду еще погуляю. — Но вы устанете, генерал. Не стоит лишать себя сна из-за раба. — Я ценю твою заботу Джоэ, но, будь уверен, у меня всегда найдутся силы. Наверное, этот парень из особого отряда Рэда. Не помню, чтобы генерал так просто и довольно тепло общался с кем-либо еще. Впрочем, то, что Рэд иногда может вести себя не как высокомерная тварь, не отменяет того, что, в общем и целом, он является тем ещё гадом. Генерал поворачивается ко мне. Он умудряется смотреть как всегда с невероятным высокомерием, будучи ниже меня на полголовы. — Иди за мной, раб. Шаг Рэда неспешен. Я довольно быстро настигаю его и иду подле. — Чего же ты хочешь, раб? Огни факелов в ночи, прохладный воздух, мягкий песок, небо, усеянное неведомыми мне звездами, и проникновенный голос Рэда располагают к расслабленному откровенному разговору. И мне даже немного жаль, что это невозможно. — Прежде всего, я благодарен вам за моё спасение. Этот случай не мог не изменить моё отношение к вам, господин Рэд. Я бы хотел заключить с вами мирный договор. В глазах Рэда появляется недоумение. — Я бы поверил тебе, раб, не будь ты лжецом. Нет, так просто меня не раскусить. Позволяю себе растерянное моргание, являющееся лишь тенью охватившего меня изумления. Не мог же Рэд прочитать мои мысли, а, значит, о моем истинном плане он не знает ничего. — Вы ошибаетесь. У меня нет причин лгать. — Я хотел бы ошибаться… Пытаюсь возразить, но он жестом приказывает мне замолчать. И в этом взмахе кисти столько властности, что я бы не смог ослушаться в любом случае. — Я не знаю твоих целей, но я вижу, как ты смотришь на Арнста, на Вина, на помощника лекаря… И как на меня. Разница огромна, как ночное небо… Пора сменить тему разговора. Попробую атаковать Рэда с фронта нейтральных вопросов. — Вы любите ночь? — Безусловно. — А день — нет? Прячетесь в темноте, словно хищник. Вам нравится ощущать себя властным хищником? — приближаюсь, вкрадчиво шепча. Рэд выглядит озадаченным. А затем его лицо приобретает то выражение, которое можно с лёгкостью обнаружить у родителей, когда их ребенок говорит или вытворяет что-то нелепое, отчего я испытываю некую обиду за мои выводы, касающиеся характера генерала. — Нет никакой власти в том, чтобы прятаться в темноте и утолять свой голод, ради простого выживания. Дурень! Это мудрое высказывание. Но к тому, что его произнесёт Рэд, я абсолютно не был готов. Все его привычки, манера поведения являются полной противоположностью высказанной им мысли. И еще более странно, мне кажется, что я сейчас услышал Александра. Со столь характерным: «Дурень!» Но это не отменяет его манеры поведения с Александром, с незнакомыми людьми, со мной. Так похожей на высокомерие Арчера. Данная фраза лишь означает, что я плохо знаю Рэда. Досадный промах. Что ж, откровенность требует тихих вопросов. И я решаюсь. — Тогда почему вы прячетесь? — Моя кожа плохо воспринимает солнце. Я бы каждый день наслаждался его лучами, гуляя среди городских улиц и в садах, но я вынужден скрываться. Его лицо на секунду искажает печаль. Мне даже жаль Рэда. Впрочем, я пытаюсь изгнать это чувство. Неуместная жалость к врагу непременно всё испортит. Высокомерная улыбка появляется вновь на лице генерала, но в моём взгляде на Рэда что-то меняется. Безвозвратно. — Я знаю, вы не лучшего обо мне мнения, но давайте всё же узнаем друг друга лучше, и попробуем помириться. Вражда приносит лишь проблемы. — Хороший довод. Особенно из твоих уст, раб. Но помни, за ложь ответишь жизнью. Усмехаюсь. — Кто бы сомневался. Через день мы достигнем небольшого городка, и, наверняка, остановимся там на ночлег. Не хотите прогуляться со мной и Вином? Улыбается в ответ. — Согласен. Договор заключен. Враг в ловушке. Почти все идёт согласно моему плану. Кроме чего-то, зародившегося внутри меня.