Зов океана

Сглатываю. Вот я и в покоях Александра. Жмусь у двери, рассматривая убранство. Широкую кровать с разбросанными по ней подушками и лежащему посередине подносу с фруктами. Висящую между дверьми справа устрашающую маску, такую же, какие носили юноши, тайно сражавшиеся на пляже. Находящуюся на стене у входа каменную полку с одеждой. Стоящие у стены слева бочки, одна из которых с красным вином, судя по тёмно-малиновым пятнам на дереве. И наконец открытую дверь на балкон, откуда веет вечерней прохладой. Как я мог подумать, что выспаться перед приходом было хорошей идеей?! Если бы я пришёл усталым, Александр бы точно меня отпустил. Впрочем, если он хочет меня видеть, оттягивать этот момент бессмысленно. — Ну, нагляделся? Иди сюда, здесь вид получше. Балкон небольшой, удерживаемый колонной, выполненной в классическом стиле, как и соседние. Гостевых комнат в резиденции наместника не так много, поэтому в них живут лишь особые постояльцы. Я являюсь исключением, проживая в комнате с Вином. Александр оборачивается ко мне, протягивая чашу с вином, которую я послушно принимаю. — Подойди же. Резиденция находится на небольшом возвышении, и с балкона открывается один из лучших видов на город. В почти уступивших ночному мраку сумерках ещё видны серые, с синеватым отливом небольшие каменные домики с черепичными крышами, стройными рядами выстроившиеся по краям улиц, которые словно лучи солнца отходят от ярко освещённой рыночной площади. С противоположной стороны город ограничивает лес папоротниковых деревьев – молчаливых великанов упирающихся в небо множеством могучих рук, являющих собой вайи*. От городского пейзажа исходит невероятная спокойная сила, которая так и манит взор и доставляет наслаждение беспокойному уму. Та самая мощь, оставляющая уверенный росчерк в эмоциональной памяти. Только я чувствую не только эту силу. Такое ощущение, что… За мной наблюдают? Использую боковое зрение, чтобы подтвердить интуитивный сигнал. Точно! Александр сморит на меня, облокотившись на каменные балконные перила. Отвожу взгляд. Волшебная сила города исчезает, испаряется без следа. Утыкаю взгляд в чашу с вином, глупо надеясь, что краска с моего лица утечёт туда и растворится. — Прости, — глубокий с хрипотцой голос раздаётся слишком близко. Резко поворачиваюсь к Александру. И не могу отвести взгляд от немного расширившихся зрачков. Проклятье! — За-за что? — Ты с таким упоением созерцал. Я сначала не мог понять, изучаешь ты, наслаждаешься или хочешь съесть эту красоту. А потом дошло… Я был прав трижды! Смех Александра низкий глубокий с проклятой хрипотцой. Замечаю краем глаза, как белый халат, небрежно перевязанный поясом, на нём чуть съезжает, открывая взору ещё немного светлой кожи. Сглатываю. Запоздало понимаю, что рука Александра на моём затылке. Давление! Мы буквально втираемся в лбы друг друга! — А! — Хватит хмуриться! Расслабься уже! Рука Александра творит безобразие с моими волосами. Он определённо чувствует кожей лба, как мои брови придвигаются ближе к переносице. — Да как в вашем обществе можно расслабиться! Дёргаюсь, желая вырваться из захвата. Отшатываюсь, едва удержав равновесие и не упав. Значит, Александр убрал руку, не желая препятствовать мне. Я не могу! Губы дрожат, не в силах больше удержать слова: — Я боюсь вас! Вы же просто сметёте меня и… м-моих друзей! Я препятствую вашему пути! Я хочу быть с вами, но не могу… Не могу! Это… как стоять на разных концах пролома, который с каждой секундой расширяется. Либо выберешь сторону, либо провалишься! Александр вздыхает. — Глупый… Рано или поздно все окажутся на моей стороне. — А тот, кто не пожелает оказаться на твоей стороне? — скрещиваю руки на груди, ставя чашу с вином на перила балкона. — Умрёт?! Так вот, я не желаю, чтобы мои друзья погибли. Александр делает глоток вина. Его лицо странно умиротворённое после моих слов. Хмурюсь и стискиваю зубы. Александр вновь приближается ко мне и касается свободной рукой одного из скрещенных предплечий. Подавляю желание резко отстраниться. — Я тоже этого не желаю, идиот. — Я знаю, но… — Никаких «но». Ты ведь хочешь, чтобы они оказались на моей стороне? Может, тогда поможешь мне, м? Задействуй свой язык. Губы Александра напротив моей шеи. Никак не могу привыкнуть, что он, мать его, ниже! — Что? Мокро! — Я не буду вылизывать его кадык! Проклятье, что за бред я несу? А смех Александра точно не является каким-нибудь редким заклинанием соблазнения? Он утыкается мне в основание шеи и хватается за плечи. И почему так сыро? Замечаю краем глаза валяющуюся на полу чашу. Нет! — Вы пролили вино на меня. — П-пахаахпхахахпах… — Генерал, я не хочу ходить в сырой одежде! Александр отрывается от моей шеи, и я запоздало понимаю, что не хочу терять тепло его кожи. К счастью, он берёт меня за руку. — Пойдём. Ещё простынешь на ветру. Ветер едва колышет листья, посаженных возле резиденции деревьев. Усмехаюсь и иду за Александром обратно в покои. — На самом деле, я понял, я поговорю с Арнстом и Вином. Но моё влияние не столь велико, как вы думаете. Гораздо теплее, но всё ещё сыро, и поэтому неприятно. — Я, к сожалению, больше не авторитет для Арнста. И твои речи с этим прекрасно справились. Александр плюхается на кровать. Я же стою почти у входа, не решаясь пройти дальше, и отвожу взгляд. — Было способствующее событие. — Событие организую я. От тебя требуется, так сказать, — Александр кусает взятый с подноса фрукт, — мофальная пофгофофка. Настораживаюсь. — И какое же? Александр проглатывает кусок фрукта. — Грандиозное. Новое государство – новый правитель! Только поэтому наместник отделался лёгким наказанием. Он играет важную роль в моём плане. — Вы полагаетесь на него?! Фрукт в руке Александра лопается. Заворожено смотрю, как разлетаются брызги сока. — Я сказал ему, что при малейшем нарушении приказа его ожидает участь генерала Таргоса. Сглатываю. Опускаю взгляд. Полагаю, наместник не будет рисковать. Новое государство? Наместник? На данный момент территории, завоёванные Александром, имеют статус колонии. Но если бы наместник организовал лжебунт с заранее обговорёнными с Александром условиями, в число которых входили бы уравнивание прав территорий и передача правления Александру, то при принятии их знатными военными и гражданскими чинами, чьё большинство также являлось союзниками Александра, смену власти можно было бы провернуть законно. И под давлением Арнсту пришлось бы отказаться от места регента, а Вину – от трона, причём, чем добровольнее это произошло бы, тем лучше. Вот как… Наконец поднимаю взгляд на Александра. И замираю. Он, он, он… Голый! — Вы-вы разде-делись?! — Ага, халат запачкал. И ты разденься! И садись уже! Стоит в сырой одежде у двери. Идиот! — Мне комфортно, — махаю руками в знак протеста. Александр поджимает губы, одним плавным движением встаёт с постели и направляется ко мне. Прижимаюсь к двери, ведущей на балкон. Мой взгляд случайно натыкается на то, что находится ниже пояса Александра. Почему у него всегда должен быть большой, а? Даже в полувозбуждённом состоянии это…выглядит мощно и… и страшно! — Если ты сегодня не в настроении, — он приближается вплотную, но не касается меня, — то ты волен уйти. Вот он! Шанс сбежать! Так, Вейвер, почему ты стоишь на месте и пялишься на член Александра?! Ещё слюни пусти! — Или мы можем просто поесть фруктов и поболтать. А! Ты ведь совсем не пил вино! — Не нужно. Беру руку Александра. — У меня ещё один вопрос. Вы обеспечите безопасность регента и принца? — Разумеется! И я бы хотел, чтобы они стали и моими друзьями, — улыбается. Уголки моих губ немного приподнимаются. Как же должно быть восхитительно поцеловать Александра первым. От одной мысли к щекам приливает жар, а губы приоткрываются в предвкушении. Как у путника, увидевшего в пустыне источник воды. Александр озадаченно хмурится. Что ж, нужно быстрее утолить жажду. Резко наклоняюсь вперед и касаюсь губ Александра, закрыв глаза. Они мягкие, волнующие. Интересно, какие на вкус? Приоткрываю рот, захватываю нижнюю губу, осторожно лизнув её. Солёная. Ощущаю руку уверенно и нежно перебирающую волосы на затылке. Приятная дрожь рождается там и быстро охватывает всё тело. И срывается с губ неконтролируемым мычанием. Александр неожиданно отстраняется. Удержать хныканье решительно невозможно. Проклятье! Зажмуриваюсь в глупой попытке избегания, но стыд жжёт меня изнутри. Не скрыться. Прикосновение. Тёплые мозолистые ладони гладят мою грудь, затем одна спускается на мой живот. И водит, водит по кругу. Хмурю брови, приоткрываю губы. Когда успела исчезнуть экзомида? Плевать, ведь руки… Проклятые руки! Одна на спине, а другая – ниже! Будь проклято остутствие нижнего белья в этой отсталой эпохе! Широко распахиваю глаза. — Не волнуйся, я только потискаю, — мягко смеётся. Он постукивает пальцами по позвоночнику, будто посылая электрические разряды. Сжатие! Закусываю губу. Александр! Контраст легкий касаний на спине и властного щупанья задницы просто невыносим! Цепляюсь за плечи Александра, наверняка до синяков сжимая руки. А что ему можно мять меня, а мне нет?! Тем более, я этого хочу. Всего хочу! Жажду прижаться теснее. Вдавить возбуждённый член в его живот. Понимаю, что уже сделал это. Шлепок! — А! — рвусь вперёд. — Пожалуйста! Откидываю голову и дёргаюсь. И трусь, трусь, трусь… Кажется, он что-то говорит. — Что? — Пожалуйста, что? Александр тоже трётся об меня. — Продолжай! Я горю. Я не понимаю от чего, но… Хочу больше! Его губы захватывают мои. Язык вторгается, изучает. Твой, твой, твой! И пусть мои стоны… покажут это! Шлёп, шлёп, шлёп! — Да, да, да! Больше трения! Умоляю… Рука сползает сама. Хватка! Не моя! Направляет к животу и трёт об него головку. Не пытаюсь сдержать жалобного крика. Другая рука. Обхватывает, водит. Опоры нет! Александр! — Мой король! Ааааааааааааааааааааа! Чёрные вспышки на красном. — Лемве, — он удерживает меня на краю сознания. Как хорошо! Ослабляю хватку моих челюстей на одном плече и моей руки – на втором. Кажется, останутся синяки. Мой! — Какой же ты наглый! Посмотри обкончал мне живот! А меня кто удовлетворит? — Я! — Тогда будешь учиться делать минет, — ухмыляется. Киваю. Значит, это состояние называется вытраханный мозг, хах? Впрочем, наверное, нет, ибо я открыт для учёбы и исследований. Кажется, мне предстоит сегодня потрудиться. Чувствую, что ночь будет длинной и богатой на впечатления. *Вайи - листья папоротников