Не игра

Пальцы скользят по гладкой темной ткани и будто бы спотыкаются о торчащие нитки, острые, словно лезвия. Алриен отдергивает руку, но не подживший до конца (ее же стараниями) шрам на левой ключице все так же скалится в пустоту. Золотистые нитки пробиваются коротенькими ростками сквозь мертвую выжженную черноту. Мирра бы смеялась: цветы канета на пепле, ох не случайно же, серджо, у вас получилось… Махнем в Чейдинхол за привозной суджаммой? Да только Мирра мертва давно. Сорванная нашивка похожа на оплавленные остовы Врат в золе – рада бы стереть навсегда из памяти, но даже Забвение не властно над такими следами. Короткий рык дрожит в горле, будто она сейчас глухо всхлипнет. Но женщина только хмурится. За стеной, за спиной переодевается торопливо молодая мерочка, почти дитя – хрупкий темный побег из опаленного пепла, драконьей крови и серебристых уже от седины волос. И во дворе, где бушует метель, будто бы та же Мирра качает белой головой: ф`лах бестолковый, глупый бездумный с`вит, куда же полезла чудищу прямо в пасть? Вот была б ты такой актрисой, как я… Да, не похожа предреченная спасительница на героическую свою прабабку – хотя помнит ли еще Алриен лица своих друзей? Она и Колти-то… Колтена помнит с трудом, вычеркнула, вымарала все из памяти, даже его охоту по ее голову, а ведь кого можно помнить лучше, чем своего неудавшегося убийцу? Даже глаза его желтые… и совсем по-иному желтые, не магически, даэдрически, мучительно страшный взгляд. Вот и лица тех, кто всегда прикрывал спину, стоял плечом к плечу, помутнели, расплылись за мутным стеклом – как вглядываться в них, если нужно смотреть вперед, мчаться с оружием наголо на очередного врага? Ведь и так друг от друга никуда не денетесь… Конечно. Высокая Алриен уже сутулится, отсутствующе глядя в одну точку, будто бы угнетенная, и рука уже тянется снова к жестокой ране. Прием леди Эленвен бурлит жизнью и смехом, а за спиной, за стеной уходит по коридору небольшая изящная тень, и легкие шаги ее отдаются в ушах эхом былых эпох. Мартин, сбереги ее. Девочка ведь не ждала такой судьбы. Да, она любит петь и вкладывать звонко все дыхание в флейту, но откуда раньше было знать, что в голосе вся причина?.. Не все читают будущее себе по неприметным штрихам и безумным случайностям. И растрепавшиеся короткие нити – тоже простой недосмотр, невзрачная маленькая деталь. Юстициары должны быть всегда опрятны (а форма лишь идеальна, и меньшего просто нет), но Алриен слишком долго живет на свете и умеет прятать все, что только захочет скрыть. Елью и розмарином пахнет ее магия, что вливается в легкие с каждым вздохом – под одеждой греется на груди ярко-синий круглый кувшинчик с полустертым уже золотистым цветком. Время тоже оставило на нем свой след, но запах бьет в ноздри, как двести лет назад, и Алриен снова чувствует себя всемогущей бойкой магичкой. А со всемогуществом у нее все получается. Сейчас тоже еще получается, но вовсе не потому. Потому что должна. Она – талморка, альтмерка, волшебница, защитница… …иногда прошлого лучше вообще не знать, чтоб не мучиться от того, чем стаешь сейчас. Сорванная нашивка на ключице болит так осязаемо, что Алриен тянется зажать рану ладонью, и очертаний                               снова

не

разобрать.