Будни разведчика

      После того, как мы, наконец, узнали, что в другой версии реальности произошло между Уолтом и Дэвидом, это, естественно, вызвало бурные обсуждения. Да и «другой» Дэвид просил через своего проводника показать нашему Уолтеру и остальным. Можно ли вообще такое простить? Есть ли шанс, что они со своим Уолтом смогут общаться вновь? Отчаянное признание — как прыжок в пропасть, с безумной надеждой, что не разобьешься насмерть.       ***       «Что же ты не бежишь? Что же ты не бежишь, глупый?.. Я же говорю тебе — всю правду. Что нет никаких шансов для нас обоих. Что тебе все равно придется меня остановить, рано или поздно. Я ведь говорю тебе — уходи. Это твой последний шанс, но ты же им не воспользуешься. Почему я знаю тебя лучше, чем ты сам?.. Я сделаю все, чтобы выжить, но иногда легче проиграть. Это невыносимо — знать, что ты победил, потому что противник оказался лучше тебя…»       Я, как и все остальные, был взволнован рассказом, снова и снова возвращался мыслями к этой сцене. А вот на хладнокровный расчет таки непохоже. Расчет был! Еще и какой. Игра на эмоциях, определенные предположения, зондирование почвы, заброс «крючков». Был расчет, но оба, если можно так сказать, над одним капканом стояли, и никаких — вот совсем никаких гарантий не было, кто именно из них в него попадется. Уолтер мог не остановиться. Мой Уолтер вообще поражен, что в нем, оказывается, это было. Он в ярости был, дрался всерьез, как с врагом. В таком сдержанном ожесточении: не слушать больше ничего, не видеть — как заслонка на душу. И чтобы все же остановиться? Сам он настолько… человечен?       Когда передаю ему информацию и вопрос Дэвида — встает, ходит по комнате, от захлестывающих эмоций даже говорить может не сразу, одни бессвязные восклицания. Потом: «Да, вот узнаю его, вот весь он в этом — причинить боль себе и другим, а потом молча страдать! Но он же развернул корабль… (это Уолт повторяет раз пять за весь свой монолог) Вот верю я ему здесь, каждому слову! И про то, что он действительно так думал, и про то, что планировал с самого начала, и про то, что хреново он планировал — я же действительно мог его убить. Или уйти. Да как угодно могло повернуться! Значит, не мог он не предполагать такой вариант…согласился внутренне и на него тоже. Придурок! Я бы смог доверять, да… потому что он развернул корабль! Не развернул бы — был бы просто подлецом и трусом. А так… я очень надеюсь, что тот, другой Уолт даст этому придурку второй шанс. Но я правда не знаю, как мне было бы легче… То, как у нас было — для меня это были бесконечная чернота и ужас. Мне было страшно — за себя, за людей. А он даже не смотрел… Действовал, как машина. Я подумал, что он вот именно такой и есть на самом деле — холодный, жестокий, бездушный. До этого — только притворялся. Я мог только смотреть, я просил его взглядом — остановиться… Но ему, казалось, было просто плевать. Это был абсолютный ужас, полная безнадежность. Если бы я не увидел всё его глазами, потом — так бы и думал, что он всё человеческое только имитирует. А вот таким, как там, мне его принять даже легче — я ж его таким и видел: паршивец, невинный лжец и убийца, который всех губит, но ни разу не бездушный механизм!»       Дэвид, все это время молчавший (я бы сказал — сокрушенно молчавший и не знавший, как вообще реагировать) отозвался эхом:       — Как же ему тяжело… Для меня все было проще — убил, да. Как противника. И то я столько лет тянул, не решался. А он — развернул корабль.       Харро пока молчит. Усмехается своим мыслям. Кончиками губ, едва заметно. Скорее болезненная улыбка. Ему тоже есть, что вспомнить. Конечно, все было иначе… и все же он понимает, что это такое — делать выбор в пользу собственной жизни, нанести последний удар, когда лучше бы — остановиться… Честнее, правильнее, но — не в его духе.       ***       Я уточнил некоторые моменты, которые не был уверен, что правильно интерпретирую. Например, с этим отчаянным ударом в шею — Дэвид действительно в этот момент ставил только на то, что Уолт его остановит (и либо так — либо мгновенная смерть), или и на этот случай у него был план? Мне лично понятнее и комфортнее был бы первый вариант, но в таких вещах категорически нельзя придумывать за другого, ситуация, можно сказать, критическая, ошибаться в интерпретациях — значит, гарантировано быть «не в теме», не тем собеседником, который может что-то дельное подсказать и помочь. Так что я спросил — и получил, на первый взгляд, пугающий ответ. Таки да, Дэвид сознательно обманул, с расчетом выжить любой ценой. Использовал эмоции Уолтера, чтобы усыпить его бдительность. Играл в готовность умереть, и был в этом чертовски убедителен…       Почему-то первым моим чувством был испуг — «а вдруг Харро вот такое совсем не понравится, а ведь уже обещали поддержку?» Впрочем, оказалось, плохо я знаю Харро. На него это подействовало едва ли не наоборот — аж у меня фоном кровь в висках зашумела. Это было такое «да!», рывок навстречу. Да — вот с таким как раз можно поиграть в его игру, играть с не меньшим напором, жестоко, не давая спуску! С «нашим» Тарху таки приходится быть поласковей и поаккуратней. А тут — возможность прямого столкновения, в полную мощь.       Харро импровизирует с ситуацией… мысленно играет, складывает пазл то так, то эдак. Принял полностью, пропустил через себя. Нет собственного болезненного отклика, только сочувствие обоим и ощущение Дэвида как родного. Полное принятие…       Хищное харровское принятие.       На одном из этих мысленных вариантов он останавливается. Всегда находит идеальную для себя точку контакта, тот самый момент, когда можно вмешаться и повернуть события в другую сторону… На этот раз — в самом конце.       …Тарх забирает нож из пальцев Дэвида. Откладывает в сторону. Перемена заметна не сразу — черты лица сейчас те же. Только глаза начинают менять цвет… Слишком медленно, чтобы успеть заметить вовремя, чтобы не принять за игру света в полутемной комнате. Харро едва касается пальцами щеки Дэвида — так же, как мог бы на его месте сделать Уолтер… пожалуй, с тем же чувством. Пальцы соскальзывают на шею, все ещё будто непроизвольно, подчиняясь эмоциям нежности и сожаления… останавливаются, найдя уязвимое место. То самое. Легкое давление — меньше мгновения до смертельного удара, ничто не сможет опередить, нечего противопоставить. У Харро сейчас обе руки целы — если бы он просто хотел убить, хватило бы и одной… но это взаимодействие куда тоньше, и вариантов финала куда больше.       Вторая рука ложится на запястье Дэвида. Мягко, едва ощутимо, но это словно чуткий сторожок капкана. Стоит дернуться — будет мгновенный удар и темнота. Попался… Не спасет даже просьба о последнем поцелуе — что ж, попросить можно, но в таком раскладе он действительно станет последним. Для Дэвида.       Как можно не откликнуться на последнюю, отчаянную мольбу о милосердной смерти? Дэвид, ты плохой, плохой мальчик… Нельзя просить о смерти, если не хочешь получить именно её. Вселенная может исполнить не то желание…       Харро едва заметно улыбается. Дает время осознать. Именно то, что Дэвид хотел сделать с Уолтером — сейчас он сам всего в шаге от пропасти. Попался в собственную ловушку…       — Я могу выполнить твою просьбу. Но ты ведь хочешь не этого?       Дальше ситуация не развивается. Словно поставлена на паузу, замкнута сама в себе. Если невозможен ответ от той самой личности, фантазии не заменят реального диалога. Так что Тарх любуется этой короткой «видеозаписью» — о да, он хотел бы продолжения… ответа… реакции… Чем бы это закончилось?       ***       Я: — А все же, по-моему, Дэвида это понимание и накрыло в итоге… Что он не просто убил, решил свою проблему. Что он при этом уничтожил существо, такое же прекрасное и живое, как он сам. После которого в мире осталась дыра. И что он отнял у другого именно то, что сам больше всего боялся потерять — жизнь. Потому и больно ему без Уолтера. Без Уолтера теперь вроде как только половинка жизни, дышать вполвдоха, постоянно видеть черноту и пустоту на том месте, где был кто-то по-настоящему важный.       — Только принять. Себя и Уолтера. Принять без боли и стыда, что Уолт был хорош, прекрасен в своей человечности. Принять собственную жажду жить как нечто не менее хорошее. Не постыдное. Нельзя по-настоящему понять цену чужой жизни, если свою считаешь незначительной. На этот раз все обернулось трагедией, но поправимой. В другой раз будет думать не только о сохранении собственной жизни, но и о том, как добиться своей цели с минимальными потерями. Как их, по-возможности, избежать.       — А вот как думаешь, в тот момент у Дэвида был какой-то другой вариант?       — Думаю, он других вариантов честно не видел. Так всегда с решением, принятым заранее. Мысли сосредоточены только на реализации плана. Нет ресурса на поиск других решений.       — Ну, в принципе, мог бы попытаться предложить Уолту свой план: мол, так и так, раз ты действительно хочешь меня спасти, то я должен пойти вместо тебя, потом вернусь, как команда заснет. Постараюсь до этого момента не вредить людям, но потом, ты ж понимаешь, я все равно буду для них опасен. Тебе я довериться не могу, ты за себя точно знаешь, что не навредишь колонистам, а насчет меня вряд ли так же уверен. Я зато за себя знаю, что плевать мне на мнение колонистов, что я без них решу, возвращаться за тобой или нет. Такой, мол, расклад, вообще без гарантий, но можем попробовать. Уолтер вряд ли согласился бы, ну так запасной вариант с прощальным поцелуем все равно бы никуда не делся… Зато в итоге было бы легче вернуться. Ну и не «прости, я тебя предал», а «прости, я сделал по-своему».       — У самого уже было бы внутри это понимание, что не просто спасается сам любой ценой, но и второго может спасти. Притом не вопреки своей природе, а как раз благодаря ей — благодаря решимости и независимости суждений, благодаря желанию выжить.       Помолчали немного, переваривая сказанное и услышанное, потом Харро продолжил:       — Тогда, из того состояния, это было бы невозможным. Поэтому (вернее, и поэтому тоже) Дэвид и не видел других вариантов. Он еще не видел настоящей ценности в отношениях с Уолтом и в его жизни. Не то препятствие, которое легко убрать с пути — но ничего, пережить можно. В каком-то смысле Уолтер не только сам пробудился до конца как личность, реализовался во всей красоте, но и Дэвиду дал толчок.       — Круги по воде… Дэвид боится, что пережитое Уолта сломает. Как раз этот его стержень сломает, эту доброту и человечность, способность любить и доверять. Дэвиду доверять, в том числе.       — Не сломает, если не доламывать. Но да, Уолтеру тоже придется многое переосмыслить. С одной стороны, что за доброту легко поплатиться жизнью, легко оказаться обманутым. С другой — что его поступки действительно могут что-то изменить. Кого-то подтолкнуть к переосознанию. Он получил очень сложный и неоднозначный опыт. Не только предательство.       — Показать ему эту сложность, да? Картинку целиком?       — Адекватное отражение себя, да. Именно поэтому Дэвиду лучше бы разобраться со своим чувством вины.       — Чтобы принимать по-настоящему… — задумчиво. — Принимать это в Уолтере не как слабость или неосторожность, открывшую путь к манипуляциям, а как силу и красоту. Нечто правильное и достойное уважения. Иначе невольно будет транслировать «я виноват, что воспользовался твоими слабостями». И ключевым выйдет не «виноват», а «слабостями». Точно не то, что нужно этим двоим.       — Уолтеру тоже придется кое-чему научиться. Принимать решения не только на эмоциях, пусть даже самых лучших. Вернее — решения-то можно и на эмоциях принимать. А вот реализовывать — на трезвую голову.       — Ну да, я бы Дэвида просто вырубил, чтоб не мешал его спасать. Или сказал бы, мол, ну-ка давай тогда решим, как бы нам обоим остаться в живых. Не оставил бы его там, конечно. Хотя порой вот только такая чистая доброта и может сработать…       ***       А потом Харро как-то втянул нашего Дэвида в эту игру. Точнее, Дэвид откликнулся и заинтересовался, и, как ни странно, вполне вжился в то состояние и ситуацию. Было жёстко. Я часа два или три лежал пластом, не в силах даже пальцем шевельнуть — такой яркий и мощный был поток образов, такие сильные и чистые эмоции. Дэвид после завершения выглядел так, будто месяц на стройке кирпичи таскал без сна и отдыха, а Харро… Харро, засранец, выглядел просто уставшим и довольным. Одним словом, все познали дзен. Дэвиду устроили крепкую встряску (прицельный аудит, перетряхивание всех ключевых концепций) и отпустили с миром. Даже никто никого не убил… опять.       Записывать я это пока даже не возьмусь. Во-первых, я после этого еще неделю проваляюсь, во-вторых — а чем черт не шутит — возможно, другой Дэвид тоже рискнет откликнуться. Конечно, прямого взаимодействия не получится, но реплики-то можно туда-сюда через проводников передавать, а остальное дорисует воображение.       От Ивы (обратная связь):       — Про Харро — отнесла Дэвиду. Надо было видеть, с каким лицом читал. Кусая губы. Потом сдавленно: «Я отвечу».        Похоже, сам пока не знает, что ответил бы.