Black Butler: The Lost Empire

Приятный аромат изысканного чая расходился по комнате и в нем чувствовались легкие цитрусовые нотки. Не режущая глаза полутьма царила вокруг, даря атмосфере особое ощущение уюта и покоя. Мягкое пламя свечей будто старалось убаюкать юного графа, который порядочно измотался за этот день. Но он не мог отойти ко сну, не после того, что успело произойти ранее этим вечером. Беспокойные мысли подобно сотне острых копьев атаковали его разум, не оставляя шанса на разгадку древней тайны. Как так получилось, что наследница рода Птолемеев сейчас сидела прямо напротив него в его гостиной? Осознание абсурдности этой ситуации никак не могло выйти у него из головы. Его дворецкий был так же страшно далек от равнодушного свидетеля. Себастьян, хоть он и старался подойти к решению появившихся затруднений оперативно, был по-прежнему озадачен таким исходом событий. Сиэль более, чем полностью разделял с ним это чувство. Что же им предстояло делать теперь — этот план был едва ли подвластен пониманию Сторожевого Пса Ее Величества на данный момент. Он мог только смотреть, как цветущая и живая Клеопатра угощается ягодами белого винограда. Ее пальцы осторожно срывали матовые зеленоватые бусины с крупной грозди, что так аппетитно свисали с фруктовой чаши, напрямую свидетельствуя о щедрости и состоятельности хозяина поместья. Заглядываясь на ее загорелые руки, Сиэль видел как на среднем пальце древнеегипетской царевны блестит золотой перстень с крупным изумрудом, а на ее запястье переливается мелкими разноцветными камушками драгоценный браслет. До сих пор девушка была облачена в то одеяние, в котором ее впервые увидели граф и дворецкий. Это было длинное струящееся платье, которое доходило до самых пят принцессы и невероятно красиво облегало ее тонкую талию. Тонкий материал ее платья напоминал невесомый шифон, на котором уместились золотые узоры пышных цветов. Благородную внешность египтянки портили лишь неопрятные бинты, которые она до сих пор не сняла. Вне всякого сомнения, принцесса Клеопатра унесла с собой частицу одного из самых древнейших королевств. Как только она вошла в пространство викторианской гостиной, то все вокруг нее потеряло свой прежний шарм и привлекательность. Она стала центром всей композиции, ее главным украшением и... на удивление Сиэля это не отдавалось в его сердце никаким острым диссонансом. Девушка настолько изящно вписывалась в обстановку его родной обители, что это даже настораживало его пытливый ум. А может быть это всего лишь чья-то злая шутка? Но Себастьян, как и ранее, мог опровергнуть это предположение. Демон чувствовал силу древней крови и точно знал, что ошибиться не мог. Перед ними была она — настоящая дочь фараона. Стоявшая в комнате тишина начинала немного напрягать. Сиэль не был уверен с чего ему стоило начать разговор и он изредка поглядывал на Себастьяна, чтобы получить от него хотя бы малейший знак. Но взгляд демона из раза в раз устремлялся в сторону девушки, ведь все ответы на самые важные вопросы могла дать им лишь она. А чтобы она оказалась сговорчивей демону пришлось выполнить ряд ее условий, одним из которых было кушанье. Принцесса, хоть она была страшно измучена, все равно оставалась требовательной и непреклонной. И это еще раз доказывало ее принадлежность к царскому роду, одновременно рисуя дивное сходство между ней и юным господином. Демон ухмыльнулся при этой мысли. — Итак, — попытался начать Сиэль, сев ровно, — Вы говорите на латыни? Египтянка обратила взгляд своих блестящих аквамариновых глаз на бледнолицего аристократа. Юноша почувствовал себя под жарким светом солнца, когда она смотрела на него так пристально, несмотря на то, что за окном была глубокая ночь. Спустя несколько мгновений девушка обратила внимание на дворецкого, ожидая перевода с чужой речи на свой родной язык, что Себастьян исполнил незамедлительно. Узнав о чем ее спрашивали, Клеопатра вновь взглянула на графа и впредь не поворачивалась в сторону его компаньона. Она кратко ответила на вопрос и Себастьян перевел: — Нет. Тогда Сиэль испустил тяжелый вздох. Да, это будет очень нелегко. Он надеялся, что со случая с оборотнями в Германии ему не придется вновь сталкиваться с подобной проблемой. Учить древнеегипетский было бы сплошным наказанием даже с помощью Себастьяна. Нахмурив брови, Сиэль задал следующий вопрос: — Как Вы оказались в саркофаге? Девушка приподняла свой царственный подбородок. Если эти люди думали, что могли так просто ее разговорить, то они очень ошибались. Она не могла и не собиралась им доверять. Клеопатра дала ответ, который позже озвучил Михаэлис: — Я не желаю отвечать ни на какие вопросы, пока не узнаю кто вы такие и что это за земля. Поняв, что пока на отзывчивость принцессы ему надеяться не стоит, Фантомхайв решил создать условия способствующие проявлению ее доверия к его персоне. Как только она поймет, что она не пленница, то, возможно, она согласится поведать им правду. — Мы в Британии. Я агент Ее Величества Королевы Александрины Виктории, граф Сиэль Фантомхайв. Мой слуга Себастьян. Вы находитесь в моем имении, как гостья. Здесь Вы в безопасности. Мы не желаем Вам вреда. Услышав, что она пребывает на земле бриттов, девушка непонятливо нахмурилась. Ей совершенно не было знакомо имя упомянутой царицы и от этого в ее горле подступил ком. Ей совсем не хотелось думать о том, сколько точно она находилась в саркофаге. Закрыв глаза, Клеопатра тихо выдохнула, пытаясь взять себя в руки и успокоиться. Дочь фараона никогда не должна терять голову, даже когда все вокруг нее только этому и способствует. Сглотнув, египтянка подняла длинные ресницы и впилась в лицо юноши напротив нее своим орлиным взором. На вид он был лишь немного младше нее. Такой щуплый, с такой белой кожей, в такой закрытой одежде... Он совершенно не был похож на тех мужчин, которых ей доводилось видеть, но она могла поверить в его благородное происхождение. Девушка произнесла что-то невнятное в раздумьях, но затем ее голос раздался куда более решительно. — Британия... Британские острова, что омываются тремя морями и которые населяют воинственные кельтские племена. Это слишком далеко от Египта. Я хочу вернуться в Египет, — перевел Себастьян и с некоторой растерянностью посмотрел на своего господина. Сиэль понимал, что не может никуда отпустить виновницу последних сенсационных событий в Лондоне, ведь окажись она вдруг на улице, то с ума сойдут все. Однако если он скажет, что ей нельзя покинуть его дом, то она воспримет это как посягательство на ее свободу. Стоит разбивать ей сердце сейчас? Придется сделать это как можно более мягко. — Боюсь, что за все время, которое Вы провели в заключении, мир очень изменился. Ваше царство... Его больше нет, — осторожно промолвил Фантомхайв. Обычно он сообщал сокрушительные новости без капли сердоболия, но глядя на побледневшее лицо египетской принцессы, он почувствовал, как его сразу бросило в жар. Было ли это платой за ответственность, которую он нес, но с каждой секундой его все сильнее настигало сожаление за сказанные им слова. Девушку же постиг настоящий кромешный ужас. Ее трепещущее сердце болезненно сжалось от слов юноши, что эхом раздавались в ее голове, а по всему телу как будто пробежали ядовитые муравьи. Ее кровь словно обесцветилась и осознание неизбежного заставило ее пожалеть о том, что она была жива. Ей хотелось закричать, обвинить этих безжалостных бриттов во лжи, призвать древние чары и заставить их поплатиться за свое безрассудство, вот только она понимала, что мир отверг ее душевный крик за считанные секунды. Все, что принадлежало ей когда-либо уже не существовало. Себастьян всегда отмечал про себя холодность своего господина и его почти полное равнодушие к чужим страданием, когда он ставил перед собой четкую цель. Но в этот раз в мальчике тревожным звоном отозвалось сожаление и, возможно, даже стыд. Не потому ли мальчик так смягчился, что явно помнил момент собственного отчаяния? Он был полностью разорен во всех смыслах, полностью обнажен душой и так же отвергнут этим злым миром, когда Бог махнул на него рукой. Неужели после стольких месяцев край его прелестной души позволил себе выглянуть из-за траурной мантии человеческого порока? Демона привлекала эта двойственность, однако вмешиваться в переживания господина он не стал. Его взгляд остановился на несчастной принцессе, чья душа сейчас подобно обреченному призраку тлела в смертельной агонии. Этот привкус человеческой боли и истощения нельзя было ни с чем перепутать. Девушка упорно сдерживала подступающие слезы, что уже обжигали края ее глаз. Прижав ладонь к своим устам, она зажмурилась и судорожно выдохнула. Сиэль не мог позволить этому продолжаться. Он попытался наладить разговор, отвлечь принцессу от тягот ее безжалостной судьбы. — Мне очень жаль, но для Вашей же безопасности Вам лучше оставаться здесь, — серьезно изрек Фантомхайв, опустив веки, чтобы не видеть страданий Клеопатры, — Я прошу Вас воздержаться от разговоров с незнакомцами. Вы можете навлечь на себя неприятности. До тех пор, пока мы не решим, как поступить никто не должен знать о том, что Вы принадлежите к старому миру. Но благие намерения Сиэля не были радушно встречены Клеопатрой. Яростно сжав пальцы в кулаки, она подвелась на ноги и закричала на высокомерного представителя британской знати. По телу мальчика пробежала дрожь от горечи в ее голосе. — Как смеешь ты говорить со мной в подобном тоне! Пусть мое царство почило под песками времени, я все еще дочь Исиды и во мне течет божественная кровь фараонов! Вы не имеете надо мной власти! Я требую аудиенции с правящим монархом Британии! Выслушав недовольство принцессы, юный граф насупился. Он испытал разочарование и, тем не менее, не мог позволить этой даме вести себя как ей одной заблагорассудится. Не вставая с места, Сиэль хладнокровно и твердо ответил: — Пока мы находимся в Британии, авторитет имею я. И кем бы Вы не являлись, Вы обязаны учитывать мои просьбы, так как я поддерживаю интерес страны, на которую работаю. Пока Вы здесь, Вы находитесь под патронажем Ее Величества Королевы Виктории. А это значит, что Вы подчиняетесь законам этой страны и приказам со стороны монарха непосредственно. Если Вы не подчинитесь, то мы расценим это как проявление анархизма и немедленно пресечем его на корню. В Ваших же интересах, чтобы мы ничего такого не подумали. Как только Себастьян перевел последнее слово своего господина, глаза принцессы загорелись бешенством. И это было крайне далеко от метафоры, ведь колдовской цвет ее светящихся глаз был ярче луны на ночном небе. Однако на большее она способна не была. Переборов свою ненависть, девушка обратилась к голосу разума и с титаническим трудом, но заставила себя сдержаться. Ей нужно было найти способ попасть домой, а для этого ей была необходима как информация, так и материальная помощь. К сожалению, ее положение не было настолько выгодным, насколько ей хотелось бы думать. И видя то, как она проявляет покорность перед ним и его условиями, теперь уже Сиэль горделиво поднял подбородок. Его превосходство над египетской царевной полностью затмевало его прежнее раскаяние перед ней. Стоящий рядом демон не мог упустить из виду, как человечность его хозяина вновь скрывается за маской неискоренимого греха. — Чтобы я могла жить по вашим законам, я должна уметь читать их, — с этим заявлением Клеопатра приобрела утраченную ранее гордость. Ничто не могло ее сломить, даже после всего того кошмара, что она пережила. Видя в ней это пламя, Сиэль ухмыльнулся. — В таком случае, мой дворецкий научит Вас английскому, — сказал граф, поднимая взгляд на волевую египтянку, — Можете приступать с завтрашнего дня. Я предоставлю Вам отдельную комнату, но Вы должны пообещать, что не станете рассказывать другим обитателям поместья кто Вы. Это может повлечь за собой огромный риск. — Ваша просьба подразумевает мою ложь?, — для Клеопатры было непозволительно лгать о том, кем она по всей своей сути являлась, но если это было в целях ее собственной безопасности, то это имело смысл. Пусть она нисколечко не доверяла этим людям. — Предпочту назвать это умалчиванием, — Сиэль подобрал наиболее безобидный синоним для такого понятия, как ложь, — Ваше прикрытие мы возьмем на себя. — Если я останусь здесь на продолжительное время, то мне должны вернуть мои вещи, — настояла принцесса, но юный граф чувствовал себя слишком уставшим, чтобы далее продолжать разговор. Потрясения, которые он пережил за этот вечер отняли все его силы. — Вы можете попросить об этом моего дворецкого, но я не стану Вам ничего гарантировать, — четко изъяснился дьявольский аристократ, перед тем, как подняться с кресла и сделал вежливый поклон, — А теперь, прошу меня простить, но мне уже пора отдыхать. Мы продолжим разговор завтра. Себастьян покажет Вам ваши покои. С этими словами, измотанный приключениями этого дня юноша направился в свою спальню, чтобы хоть немного поспать. Никто не отменял его строгий распорядок дня. Лишенная всего на свете Клеопатра только могла проводить юношу своими глазами. Невозможно было описать ту помесь чувств, которую она ощущала, глядя ему в спину. И самым ужасным было чувство ее беспомощности перед обстоятельствами, ее ничтожность перед этим странным новым окружением. Она была отлучена не только от своей родины, но и от своей эпохи. Ей страшно было осознавать эту чудовищную пропасть, которую она даже если бы и захотела, то все равно вряд ли смогла бы пересечь. Убитую горем девушку Себастьян сопроводил в спальню для гостей. Он знал, что простой разговор по душам ее не утешит и, тем не менее, он предложил ей свою помощь. Принцесса посмотрела на него с болью и признательностью, но попросила лишь принести ей то, что осталось от ее дома в том темном храме. — К сожалению, Ваше имущество теперь собственность Британского музея. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы не разочаровать Вас, — поклонился девушке Себастьян, — Я так же возьму на себя смелость попросить у Вас прощения за причиненные неудобства. Видит Маат, мой господин желает Вам добра. Этот мужчина мог вызвать сожаление, но даже сквозь терни простой человеческой симпатии Клеопатра не могла увидеть в нем жертву. В ее голове до сих пор не укладывалось почему именно он может свободно разговаривать с ней, когда как его хозяин лишен таких познаний. Что-то подозрительное было в этом человеке и лишь оставшись с ним наедине девушка могла это ясно ощутить. — Вы хороший слуга, — величаво заметила Клеопатра, — Вас должны ценить окружающие и, в первую очередь, Ваш господин. — Мой господин зачастую прибегает к весьма своеобразным методам, чтобы показать свое расположение. Его строгость граничит с понятием защиты и я знаю, что ему бы не хотелось подвергать Вас опасности. — Главное, чтобы нас не пришлось защищать друг от друга, — ответила принцесса, — Прошу оставить меня одну. — Как пожелаете, Ваше Высочество, — дворецкий тотчас исполнил волю гостьи. Затем он любезно пожелал ей спокойной ночи и удалился. Но Клеопатра знала точно: этой ночью она ни за что не сомкнет глаз. Проникнув в выделенную для нее комнату, девушка почувствовала себя в безопасности, хоть это была всего лишь иллюзия созданная четырьмя стенами. Такая же иллюзия, как и в саркофаге. В темном и холодном саркофаге... При воспоминании о пережитых ужасах, Клеопатра, наконец, позволила слезам скатиться по своим щекам без страха того, что кто-то уличит ее в слабости. Ее ноги увели ее на балкон, где она осталась ждать рассвета. Если в этом новом мире есть хотя бы солнце, то еще не все можно было считать утраченным. Будучи окутанной шалью мрачных мыслей, принцесса прождала на балконе до самого утра, теребя пальцами висящий на ее шее старый амулет. Она стояла и с наслаждением вдыхала свежий воздух, который более не надеялась вдохнуть. Это помогало ей успокоиться и настроиться на что-то позитивное.

Пусть ее царство утеряно на веки вечные, однако она жива здесь и сейчас не для того, чтобы сдаваться. Она здесь, чтобы воздвигнуть новую империю собственными руками. И кем бы ни были эти люди, она использует все блага жизни, что они смогут ей предоставить.

По мере того, как девушка находила свет и приобретала решительность, величие Амона-Ра озаряло землю. Купаясь в лучах восходящего солнца, Клеопатра устремила свой взгляд к небу и воспряла духом.