Амнезия

      С Гарри у Джона были сложные отношения. Гарри вообще была сложной девушкой: она изрядно пила, изрядно материлась, и если бы Джону вдруг пришлось предъявлять Шерлоку его мамашу-алкоголичку, Гарриет бы отлично вписалась в образ. Помимо всего прочего, у Гарри была склонность заводить недолгие и весьма скандальные романы… с людьми обоих полов. И это несколько угнетало Джона, ему бы хотелось как раз, чтобы Гарриет нашла же кого-то постоянного, чтобы вышла… ну или на худой конец, женилась на этом человеке, и чтобы этот человек взялся за ее перевоспитание. Но пока таких стойких и уверенных партнеров у его сестры не появлялось. Никто не мог долго терпеть характер Гарри. И, подходя к дубовой изрядно помятой двери, Джон уже не так радовался своему приезду. Еще минуту постояв, окончательно решая свою позицию, доктор с силой постучал в тяжелую дверь, которую даже однажды приходилось ломать, дабы спасти никчемную жизнь Гарри.       За дверью играла музыка, и, судя по тому, что ее было слышно, играла громко. Джон постучал еще сильней, чувствуя, как начинают побаливать костяшки пальцев. Нет, ломать дверь в этот раз не хотелось абсолютно. Он закусил губу, прикидывая, с кем еще можно поделиться подобной новостью. С тех пор, как его уволили из клиники, благодаря Шерлоку, он не смог найти работу по специальности, и перебивался с одной на другую. Однако за недолгое время его работы, он все же успел сблизится в духовном смысле с одним человеком. Джон был уверен, что этот человек окажется надежней его сестры, которая могла, как разболтать кому ни попадя его секрет, так и благополучно забыть, уйдя в очередной запой. Он уверенно набрал номер, и стал ждать, слушая размеренные гудки.       Шерлок старательно отдирал засохший кусок непонятно чего от пола кухонным ножом для разделки мяса. Откуда он знал, что это был нож именно для разделки мяса, Шерлок не помнил, но все же продолжал воодушевленно ковырять линолеум. Грязь так намертво вросла в пол, что ему пришлось отодрать кусок линолеума, чтобы черное пятно с влипшими в него волосами… вероятно, собачьими, удалилось с глаз долой. Когда настала очередь посуды, Шерлок проявил смекалку, сообразив, что башню нужно опрокинуть на что-то мягкое. Притащив из спальни пуховое одеяло, молодой человек прикинул в каком направлении должна повалиться его керамическая живая башня. И только тогда он почти радостно толкнул тарелки. Собрав в кучу, он оттащил их на середину кухни. Будет проще помыть и их и заодно липкий пол. Шерлок взял шланг, найденный в одном из шкафов, и прикрепил один его конец к крану, а другой направил на посуду. И открыл воду…       Договорившись о встречи, Джон стоял у своей машины, нервно крутя в руках сигарету. Курить он не собирался — давно завязал, но привычка крутить папиросу в руках осталась. Улица была непривычно пустынна для этого времени суток. Внезапно он услышал шаги и обернулся. Знакомое лицо вызвало ряд положительных эмоций. Джон едва ли не бросился в объятия, но все же сдержал себя в руках. — Привет, ну что? — Давай сядем… — Окей.       Они сели в машину, и Джон закусил губу. Друг, которого он пригласил дабы поделиться тайной, был довольно красивой женщиной, и ему невольно казалось, что она ждала от него чего-то большего, чем просто платонического внимания. Но Джон по своей природе отличался от всех других мужчин, с которыми она общалась в клинике. Джон просто не мог ей ответить чем-либо, потому как никакого влечения между ними не было. Так, по крайней мере, ему тогда казалось. Сейчас же, лишь взглянув на девушку, Джон ловил себя на мысли, что прихорашивалась она именно для него, для этого его вызова, и сейчас, вероятно чего-то ждала. Чего-то, но точно не того, в чем собирался ей признаться Джон. Он сглотнул. — Мэри… — говорить вдруг стало немного тяжело. — Да, Джон?.. — улыбнулась она, так же вертя в пальцах сигарету, выдавая свое волнение.       Он чиркнул зажигалкой и она прикурила. По салону тот час же разнесся едковатый дым ее тонкой элегантной сигареты. Свою Джон незаметно спрятал в карман. Собственно, именно его пагубная привычка воодушевила Мэри «начать», и ему не хотелось, чтобы она узнала, что он с этим завязал. Вместо этого он поведал ей свою тайну. Как он и полагал, девушка вовсе не это хотела от него услышать. Хоть и не подала виду. Но выкинув в окно едва раскуренную сигарету, она потянулась за следующей. — Правда, здорово? — ликующе завершил он, едва ли не потирая ручки.       Мэри сделала глубокую затяжку, и сизое облако вновь расползлось по машине, заставив Джона невольно приоткрыть второе окно. — Джон, а ты не думаешь, что он вдруг вспомнит все? Вспомнит, кто ты, как вы ругались на всю поликлинику, как ломали медицинские приборы на сотню фунтов, как ты ему врезал…       Она продолжала перечислять все, что случилось в тот злосчастный день, в который Джон едва не пожалел, что родился на свет. А доктор невольно задумался о своем сегодняшнем поступке. С чего вдруг ему пришло в голову рассказать все именно Мэри? Он думал, они — друзья. А теперь выходит, так думал только он? И Мэри и впрямь может выдать его? Он внимательно посмотрел на девушку: да, он была взбешена, крайне возмущена и… Джон мысленно дал себе пинка. Надо бы научиться понимать, что от тебя хочет девушка, глядя вот так, вместо того, чтобы безуспешно заглядываться на задницы своих коллег, мечтая, чтобы они отодрали тебя в ближайшей уборной во время обеда…       Закончив свою тираду, Мэри вздохнула, немного нервно постукивая очередной сигаретой о край помятой пачки. Затем она подняла глаза на Джона. В ее синих выразительных глазах был терпеливый укор, как у строгого родителя, проглядевшего плохую успеваемость своего ребенка. Она немного поджала губы, перед тем, как покинуть его машину. — Я, конечно, никому не скажу, Джон, — вздохнула она, и в голову Ватсона прокрались сомнения относительно этих слов. — Но ты и сам должен понимать, в какую ситуацию ты себя загоняешь… — В смысле?.. — Ну, ты же не собираешься спать с этим человеком…       Джон открыл рот, и закрыл. Открыл, и задумался. Так вот, к чему все велось! Ревность. Впрочем… — Конечно же, нет! — оскорбленным тоном заявил Ватсон, решив, что хоть один секрет он все же оставит при себе. Как-то неловко было признаваться Мэри в том, что он гей, после всего, чего она напридумала себе о «них»… — Конечно, нет, — заверил он девушку, и даже бодро улыбнулся. Мэри подарила ему ответную улыбку, и вышла из машины.       Джон провожал взглядом ее силуэт, слушая стук каблучков. Настроение было отвратительным, и он подумал, что самое время заглянуть в ближайший паб.       Шерлок почувствовал легкий приступ паники, к которой почти начал привыкать, когда орава собак со всех ног бросилась к нему, увидев в его руках кастрюлю с едой, а точнее, почуяв запах. Желание входить за ограду пропало напрочь. Первой мыслью было бросить кастрюлю прямо здесь и скрыться в доме, подальше от этого лая. Но, представив, как, должно быть, голодны животные, раз подняли такой шум, он остался. Однако, Шерлок решил придумать другой способ, как накормить голодную братию. В голове тут же запрыгали мысли, предоставляя более выгодные варианты. Шерлок даже задумался, а не соорудить ли ему специальную для этого дела кормушку, но вовремя понял, что не знает, где находятся инструменты, да и времени это может занять довольно много. Мысль пришла из ниоткуда сама собой. Он извлек из кармана пару прихваченных из дома перчаток. Разделив корм на равные порции для всех собак, Шерлок принялся кормить несносных животных, метко кидая каждому его кусок. Представление оказалось довольно забавным, и по окончании трапезы, он даже позволил себе короткую беседу с довольными псами. — Что же я здесь делаю? Я совершенно ничего не помню… И вас не помню… И себя… И… — Шерлок на пару минут задумался, понимая, что мужчина, с которым он видимо спал… так себя ему и не представил. — И я не знаю, кто Он… Хотя…       Шерлок улыбнулся одному из псов, который был с розовым носом, и от этого немного походил на пьяницу. Несколько опасаясь укуса, Шерлок подошел к ограде впритык. Собака добродушно ткнулась розовым мокрым носом в его протянутую ладонь. Свободной рукой Шерлок потрепал ее по голове. — Хотя… эти темно-синие глаза… я почему-то помню…