Амнезия

      Джон проснулся в своей постели. Как именно он в нее попал, он помнил слишком хорошо, и было ему слишком хорошо, вот только… Джон огляделся в поисках Шерлока — того нигде не было. Он встал с постели, натягивая халат. Открыл дверь. Прислушался. Дом казался пустым. Тревожный колокольчик зазвенел в груди медика. Обувшись, он вышел во двор, и почти сразу успокоился: Шерлок, растрепанный и в простыне, стоял перед загоном с собаками и, судя по всему, кормил их. Джон даже рот приоткрыл, но быстро захлопнул, когда молодой человек развернулся к нему. — Уже встал? — спросил Шерлок, направляясь к мужчине. В руках у него был пустой пакет из-под корма. — Мальчики все слопали, кому-то придется ехать за добавкой…       С этими словами молодой миллионер обнял замершего доктора, чуть распахнув простыню, и прижался своим обнаженным стройным телом. Ватсон забыл, как надо дышать. Отстранившись от него, Шерлок заглянул в глаза, а затем поцеловал его своими прекрасными губами. — Пойду, оденусь!.. — сообщил Шерлок, удаляясь. — Не надо… В смысле, да, иди… — кивнул Джон.       Он подошел к загону, собаки радостно завиляли хвостами, Джон протянул руку, трепля их по мохнатым макушкам. В его мысли втекала неуверенность, он уже не знал, зачем все это затеял. Ему нравился «такой» Холмс, но если он все вспомнит… Он не знал, не знал, что будет делать, когда Пип превратится в Шерлока, когда алчность и презрение снова появятся в серебристых глазах, а губы, которые он целовал, вынесут приговор.       Джон запутался. Он уже не хотел мстить. Он хотел, чтобы жизнь просто текла, чтобы они были вдвоем, чтобы все остальные просто оставили их в покое. Чтобы Мэри не приставала к нему со своими нелепыми вопросами. И чтобы старший брат Шерлока так и остался безучастен, когда из больницы пропал его родственник. Впрочем, Джон хорошо помнил этот неожиданный поворот. В вечерних новостях показали серьезное лицо заносчивого миллионера: тот выразил сомнения по поводу лежащего в больнице, и заявил, что не имеет понятия, кто он такой. Собственно, после этого и роился зловещий план мести. И было бы все прекрасно… если бы он, как последний дурак не влюбился в Шерлока. — Руки вверх! — доктор вылетел из своих грез, как вылетает стрела из заряженного арбалета. Он резко обернулся, перехватывая оружие противника… — Что ты делаешь, дурак, мне же больно! — тем же, но уже не таким ликующим, а скорее жалобным и поверженным тоном взвыл противник.       Джон усмехнулся, ослабляя хватку: выходит, старые инстинкты все еще наготове. Он медленно и почти нехотя слез с обезоруженного Холмса. Все еще, кстати, в простыне. Рядом валялся его старый пистолет без обоймы. Шерлок встал, недовольно потирая изящные запястья. Одной рукой он все еще придерживал простыню на своих бедрах. И выглядел так… так хорошо… Джон, собравшийся отругать Шерлока за столь безответственное поведение с холодным оружием, уже не таил на него зла. Да и как можно было таить зло на маленького обиженного мальчика, в дивных глазах которого уже поблескивали крупицы слез. Его скорее хотелось прижать к себе и успокоить, а наказанию подвергнуть старый пыльный кольт…