Квартальная бойня

      Когда я просыпаюсь, солнце стоит уже высоко в небе. Удивительно, но второй день подряд мне удаётся прекрасно выспаться. Деймоса рядом нет, как и его арбалета. Джессика сидит у края крыши, положив на бортик руки и опустив на них подбородок.       — Джесс, ты как? — спрашиваю я, присаживаясь рядом с ней.       — Есть хочется… — тихо отвечает мне сестра.       Последний раз я ел два дня назад, Джессика и того дольше. Вода у нас тоже кончилась, а поблизости нет ни одного источника. Даже какой-нибудь грязной лужи, чтобы можно было воспользоваться фильтром на фляге.       — Мы обязательно что-нибудь найдем, обещаю. — Мне и самому в это слабо верится. Умрем от голода или от обезвоживания. Класс.       — Эй, Джей-Джей?       — М? — девушка поворачивает ко мне голову.       — Ещё раз извини за вчерашнее. Я не знаю, что на меня нашло. Я так испугался… Особенно после того, что увидел. После того, как представил, что на месте той девчонки могла оказаться ты…       — Это я виновата. Надо было тебя слушать. Я очень… Очень сглупила.       Я беру её голову в свои ладони и прислоняюсь своим лбом к её:       — Я тебя очень сильно люблю, Джей-Джей. Больше всех и всего на свете. И никогда не дам тебя в обиду.       Некоторое время мы сидим молча, просто взявшись за руки. Затем я кое-что вспоминаю.       — А Деймос где?       — Сказал, что пойдёт поищет еду. Его нет с самого утра. Надеюсь, с ним ничего не случилось…       — Ты пушку слышала?       — Нет…       — Значит с ним всё в порядке. Почему ты за него так волнуешься? — меня действительно интересует этот вопрос.       Джессика несколько секунд колеблется, но потом отвечает:       — Он же спас тебя… — несколько секунд молчания. — И помог мне продержаться, пока тебя не было. А ещё привел тебя ко мне. Для меня это значит многое.       Эх, Джесс, какая же ты наивная. Нельзя вот так просто доверять людям. Особенно на арене Голодных игр. Где каждый думает только о себе и пытается спасти только свою шкуру. За исключением меня.       — Я как раз о нём и хотел поговорить с тобой. Ты же понимаешь, что нам нужно от него избавиться?       — Нет. Нельзя.       Мои щёки мгновенно вспыхивают, когда я слышу это.       — Что значит нельзя? — голос переходит на крик, но я стараюсь взять себя в руки и перехожу на шёпот. — Джесс, осталось всего десять человек — восемь, за исключением нас — и Деймос является нашим соперником. Мы справимся и без него.       — Джекс, не смей этого делать. Ты ему обязан. Он спас тебя.       — Он. Меня. Не. Спасал. — делая паузу после каждого слова, произношу я. — Тот трибут не собирался убивать меня. Он хотел, чтобы я помог ему избавиться от «четвёрки», которая засела у Рога. И, скорее всего, у нас бы это получилось. Тогда бы у нас сейчас была еда. И нашёл бы я тебя всё равно, и без его помощи. Так что видишь, всё было бы гораздо лучше без него.       — А как же то, что он помог мне дождаться тебя?       — А что, по сути, он сделал? — я задаю вопрос, который ставит её в тупик.       — Джексон, я против того, чтобы мы это делали. Чтобы ты это делал. — сестра хмурит брови и отводит от меня взгляд.       — Но я сделаю это. Кто-то должен будет умереть, и пусть это будет он.

***

      — Что с твоей ногой? — вскрикивает Джессика, подбегая к Деймосу.       — Да ерунда, — отвечает он. — Просто подвернул.       Я разглядываю нашего союзника, слегка прищурив глаза.       — Джексон, — шепчет мне сестра. — Нет.       Деймос испуганно переводит взгляд от меня к Джесс и обратно:       — Что-то случилось?       Как же просто будет его прикончить.       — Всё в порядке, просто Джессика за тебя переживала. — В ответ парень выдыхает, пытаясь скрыть своё облегчение, но у него это плохо получается. — Я так понимаю, еду и воду ты не нашел?       — Нашёл! Только у меня не получилось её взять. Я бы её просто не донес, сам-то еле дошел. — Деймос кивает на свою ногу. — Там полно припасов. Видимо, парочка из Двенадцатого оставила.       Джессика счастливо улыбается, глядя мне прямо в глаза, пытаясь сказать что-то вроде: «Вот видишь, он полезный, не стоит его убивать», а затем туго перевязывает лодыжку Деймоса остатками моего бинта.       — Когда ты будешь готов показать мне дорогу?       — Чувак, я не знаю, когда смогу нормально идти. Ты можешь сходить сам, я тебе объясню дорогу.       — Да, Джекс, сходи. Я ужасно хочу пить. Там же есть вода? — спрашивает сестра у парня.       — Там много воды. Даже не представляю, где они столько добыли. А ещё там есть мясо и яблоки. Я всё спрятал, чтобы кто-то другой не нашел.       Джессика умоляюще на меня смотрит:       — Пожалуйста, сходи. Всё будет в порядке.       Мне сложно ей отказать, когда она делает такой взгляд. Она всегда этим пользовалась, с самого детства. Помню, как однажды ей очень понравился венок девочки из школы во время праздника леса, так мне пришлось целый день и вечер потратить на поиски нужных цветов, а ещё ночь на создание этого самого венка. Но как она была счастлива… Кажется, тогда нам было всего по семь лет.

***

      Я бреду по пустынным улицам, постоянно оборачиваясь. Очень не хочется наткнуться на психопатку из Третьего. Да и на кого-то другого тоже. Не то, чтобы я особо боюсь быть убитым. Мне и самому убивать не хочется. Идеальный вариант — оставшиеся восемь человек переубивают друг друга, и останемся мы с Джесс. Ну, а там… Да, я очень много и долго об этом думал. Это страшно, но я действительно готов пойти на это. Убить себя ради Джессики. Конечно, она не позволит мне это сделать, но кто её будет спрашивать? Так нужно. Но она не поймёт. Для неё это окажется неразрешимой проблемой, так как пожертвовать мной она не сможет, ровно так же, как и причинить боль себе. Не моральную, конечно, а физическую. Нам за свои семнадцать лет пришлось пережить многое. Смерть младшего братишки. Сломленность мамы. Закрытость отца. Угнетение на улицах. Игнорирование в школе. Сплетни. Прибавить к этому постоянный голод и тяжелую работу. Не самая приятная жизнь. Но, несмотря на всё это, мы есть друг у друга. Правда, ненадолго. Пусть я и не вернусь домой, это сделает Джесси. После всех туров вернётся в наш родной дистрикт, поселится вместе с родителями в большом доме рядом с Фиром и Яго, заведет собаку, а потом и семью. Надеюсь, что с туром у неё получится справиться. Рядом будут наши менторы. Фир очень мудрый и поможет ей общаться с публикой и в целом адаптироваться в новой жизни. Яго сможет защитить её ото всех. Возможно, они когда-нибудь создадут семью. Было бы здорово когда-нибудь поиграть с моими племянниками… Но это будет точно не в этой жизни.       Когда я дохожу до места, обозначенного Деймосом, то ничего не нахожу. Никаких припасов. Вероятно, задумавшись, я зашел не туда, поэтому возвращаюсь чуть ли не к самому нашему укрытию. Мысленно проговариваю дорогу и повторяю её быстрыми шагами. Отчего-то на меня волной нахлынывает беспокойство. Я снова подхожу к тому же месту, о котором говорил парень. Начинаю искать под камнями, заглядываю под обрушенные плиты. Но ничего нет. Ничего. Даже намёка на то, что здесь кто-то когда-то был. По крайней мере, последние три дня.       Меня охватывает одновременно злоба на себя, за то, что неверно нашел путь, и злоба на Деймоса, который, вероятнее всего, неправильно мне его растолковал. Я направляюсь к нашему домику, забывая оглядываться. Перед глазами маячит расстроенное лицо Джессики, которая ждет меня с водой и едой.       Неожиданно мне становится невероятно тревожно и даже страшно, я оборачиваюсь вокруг себя, но никого не вижу. Через секунду раздается крик. Это кричит Джесси. Все мои конечности немеют, я пытаюсь бежать, но падаю, спотыкаясь о большие камни, преграждающие мне путь. Разбиваю колени, ладони, и, кажется, даже нос, но не чувствую боли. Слышу пушечный выстрел. Самый громкий из всего, что я когда-либо слышал. Он оглушает. Он лишает всех мыслей. Он опустошает, вырывая сердце и все внутренности. Я вижу убегающего Деймоса, за плечами которого мой рюкзак. Машинально запускаю в него топорик, но промахиваюсь, задевая только ногу, так как он слишком далеко. Оббегаю дом, на крыше которого мы обосновались, чтобы забраться наверх по импровизированной лестнице. Но в этом нет необходимости. Джессика здесь, на земле. Её глаза смотрят в пустоту, рот приоткрыт в немом крике, а из головы сочится кровь.       Не может быть, что её больше нет.