Она лежит на спине, широко раскинув руки. Пустой взгляд устремлён в небо. Голова покоится на каменной плите, и кровь затекает мне прямо под подошвы грязных кроссовок. Не могу поверить, что
её больше нет.
Я падаю на колени, прижимая к себе тело своей сестры. Ещё тёплая кровь из её головы медленно стекает по моим рукам и ногам. Пытаюсь остановить её, зажимая страшную рану в виске ладонью, но у меня ничего не выходит. Прошу очнуться, умоляю. Мои глаза застилает пелена, и я практически ничего не вижу. Я не могу поверить, что
её больше нет.
Обмякшее тело в моих руках с каждой секундой всё сильнее холодеет, а кровь застывает. Под палящим солнцем она запекается жёсткой корочкой, к моим рукам прилипают к тёмно-рыжие волосы Джессики.
Из горла вырывается отчаянный крик, я медленно поднимаюсь на ноги, бережно укладывая тело на землю, и бегу. Это он сделал. Она доверилась ему, а он убил
её. Подло, дождавшись, когда меня не будет рядом. Мою беззащитную сестру, не способную и муху обидеть.
Подхватываю свой топорик, оставшийся лежать на земле, и бегу. Я знаю, куда он направился. Ведь на припорошённой пылью земле он оставил следы от обуви и едва заметную дорожку из капель крови. Я выпущу ему кишки. Медленно отрежу голову, чтобы он захлёбывался собственной кровью. Чтобы он страдал. Чтобы он хоть на мгновение понял, какова моя боль. Она настолько сильна, что я чувствую её буквально физически.
Я сбавляю скорость, практически теряя направление. Убийца моей сестры где-то рядом. Я чувствую это. Кожей ощущаю его страх, чую запах
её крови у него на руках. Я представляю, как делаю ему больно…
— Так-с, кто это тут у нас? — слева от меня раздаётся хриплый голос. Я поворачиваюсь на него и без раздумий запускаю топорик. Он останавливается в черепе девушки-трибута из Третьего, которая медленно сползает по стене вниз. Пушечный выстрел.
Пытаюсь вытащить своё оружие из её головы, но оно крепко застревает в черепе, поэтому мне приходится наступить на её лицо и приложить немного усилий. Не могу поверить, что
её больше нет.
Я вижу его. Он ранен, пытается ползти, наставив на меня арбалет. Но его руки трясутся. Он нажимает на спусковой крючок. Стрела летит прямо в меня, но я даже не пытаюсь увернуться. Опускаю голову и вижу, что слева в животе торчит стрела, под которой на кофте расползается тёмное пятно крови. Не задумываясь, выдираю её из своего тела. Боли нет. Вся моя боль сейчас находится в сердце. Потому что
её больше нет.
Изо рта вырывается отчаянный вопль, и я всем телом наваливаюсь на трибута, крича ему прямо в лицо. Во мне кипит беспомощность, приправленная огромным количеством ярости. Он смотрит на меня и от ужаса не может пошевелиться.
Нет. Я не могу.
Но ведь
её больше нет. Ничего больше не имеет смысла. И его жизнь тоже. И моя.
Она защищала его. Доверилась. Почему ты не разрешила мне убить его раньше, Джей-Джей? Почему я послушался тебя? Это я во всём виноват. В том, что мы попали на игры, что не подготовил тебя, что ты была без меня три дня, что ты голодала, что не смог тебя уберечь… Это всё моя вина.
Я заношу топорик над головой Деймоса и с силой опускаю на его шею. Раздаётся неприятный хруст. Несколько мгновений он хрипит, из его горла и рта вырываются пузырящиеся потоки крови, попадая на мою одежду. Продолжаю давить лезвием на его шею до хруста, крепко сжав зубы. Наверное, я ожидал, что мне станет легче, когда увижу его смерть, когда сам убью его, но ничего не происходит. Пушечный выстрел.
Она всё так же мертва.
Я возвращаюсь к тому проклятому месту, где убийца лишил жизни Джессику. Медленно обхожу дом, боясь увидеть её бездыханное тело. Но
её там нет.
Её больше нет. Всё, что осталось — это большое размазанное тёмное пятно на плите от
её крови. Силы покидают меня, и я падаю на то место, где лежала
она.
Её больше нет. Как-будто это чья-то злая шутка.
Её забрали у меня, отвезли далеко, чтобы я не смог больше
её найти. Это неправда.
Её убили. Человек, которому она почему-то доверяла, просто взял и всадил ей в голову стрелу. Ублюдок, посмевший поднять на неё руку теперь горит в аду. Скоро и я присоединюсь к нему и буду делать там его жизнь, смерть — неважно — невыносимой. Буду каждый чёртов день делать то, что сделал с ним здесь, на арене. И, возможно, ещё что-то похуже.
Сейчас я открою глаза и окажется, что я всё это время спал. Отец на работе, мама готовит вкуснейший обед, Джесси с Джейком играют во дворе. Нет на самом деле никаких Голодных игр. Есть я. И есть Джессика. Но и это ложь.
Её больше нет. Меня нет тоже, осталась только оболочка, переполненная болью, которая в любой момент готова выплеснуться наружу.
Где-то в пространстве звучит музыка, и я заставляю себя открыть глаза. В уже потемневшем небе висит герб Капитолия и надпись «Погибшие». Ублюдок Деймос из Второго. Садистка из Третьего. Обоих отправил на тот свет я. И Джессика Грин, дистрикт Семь. Она смотрит мне прямо в глаза и говорит:
— Джекс, почему ты меня оставил с ним? — от этих слов боль становится еще сильнее, в её глазах стоят слёзы. — Ты же сам говорил, что ему нельзя доверять… Но… Ты ни в чём не виноват. Я сама просила тебя позволить мне бороться за свою жизнь. И я проиграла. Но
ты должен выиграть. Сделай это для меня.
Из груди вырывается беспомощный крик, который я даже не пытаюсь сдержать. Лицо сестры пропадает, но в моей голове продолжает звучать её голос. «Почему ты меня оставил?» Джей-Джей, я буду себя винить в этом до скончания веков. Простить и забыть это невозможно. «Ты должен выиграть». Сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладони. Боли по-прежнему нет. Как я могу выиграть, когда больше нет твоей поддержки.
Тебя нет. И больше никогда не будет. Какой смысл мне жить, если я больше никогда не смогу до тебя дотронуться? Ад на земле или на том свете — разве можно выбрать и есть ли разница?
Небо уже становится сине-оранжевого цвета от восходящего солнца, когда я слабо ощущаю, что браслеты на руках и ногах начинают вибрировать. Прямо мне на грудь опускается небольшая капсула на маленьком парашюте. Как только она до меня дотрагивается, вибрация прекращается.
Фир, что мне делать? Пожалуйста, помоги мне.
Возможно, в капсуле есть ответ, но я не могу найти в себе силы даже дотронуться до неё. Я опустошён. Раздавлен. Может я уже тоже мёртв?
Закрываю глаза и пытаюсь представить Джессику смеющейся, которую я видел буквально неделю назад, когда мы разглядывали картинки с разными нелепыми животными. Но не могу. Как будто она забрала с собой и мою память о ней, оставив лишь фразу «Ты должен выиграть». Она сделала это специально. Я знаю, что если выиграю, её зелёные глаза с чёрными крупинками, рыжие на ярком солнце волосы, веснушки и курносый нос снова соединятся в один образ. Она соберёт себя по кусочкам, которые сейчас я помню только в отдельности, словно паззл. Но эта мысль мне совершенно не помогает. Ведь
её больше нет.
Все вокруг подогревает во мне злостью. Я злюсь на Джессику — за то, что не позволила мне прикончить этого ублюдка. Злюсь на Фира и Яго, что не предупредили её о таком возможном исходе событий. Злюсь на Капитолий — за само существование игр. Злюсь на родителей — за то, что не сбежали и не спрятались, когда была такая возможность, тем самым погубив всех своих детей. Но больше всего злюсь на себя. За свою слабость. Именно она привела к тому, что
её больше нет. Из-за своей чёртовой слабости я не смог противостоять отказу Джесс в убийстве этого подонка.
***
Наша семья сидит на лавке на главной площади. Здесь показывают Голодные игры. Многие смотрят игры дома, но наша семья не может позволить купить себе проектор для домашнего просмотра. И смотрим мы их ежегодно только по «настоятельной рекомендации» от мэра и кучки миротворцев, а не по собственному желанию. Но в этом году имеется другая, более важная для нас причина, почему мы находимся сейчас здесь. На арене мой младший брат.
Пока идёт отсчёт до начала, крупным планом показывают лица всех участников. Испуганный взгляд двенадцатилетнего Джейка находится на экране всего несколько секунд. Ещё несколько — и он хладнокровно убит трибутом из Четвёртого. Наверняка он даже не успел подумать, что делать и куда бежать, когда его грудь пронзил острый клинок.
Он был слишком мал для того, чтобы оказаться в том месте. Если бы я был достаточно сильным и смелым в тот год, то не позволил бы Джейку выйти на сцену перед Домом правосудия. Я бы вызвался вместо него. Есть же крошечный шанс, что я мог бы выиграть. Возможно тогда бы мои брат и сестра были бы живы. Это я убил их. Я.
***
Я представляю себе небольшой дом на краю Деревни победителей. В нём живёт практически вся моя семья — мама, отец, Джейк и я. Джессика уже давно переехала к Яго, они очень счастливы и ждут второго ребенка. У нас есть три собаки, с которыми Джейк ежедневно пропадает в лесу. Мама целыми днями занимается хозяйством и частенько приглядывает за внуком. Отец по-прежнему работает лесорубом, он не умеет и не хочет учиться жить по-новому. После моей победы отношение жителей дистрикта к нашей семье кардинально поменялось — теперь все хотят с нами дружить. Чёртовы лицемеры.
***
Земля подо мной содрогается, пытаясь привести меня в чувство, заставить встать на ноги и продолжить бороться. Но мне наплевать. Ради чего мне бороться? Джейка нет.
Джесси нет. Возможно и меня нет — я не понимаю. Возможно наш подлый союзник убил меня во сне, и всё, что сейчас происходит — это мой персональный ад. Сжирающий меня изнутри, разбивающий всё тело, внутренности и душу на кусочки.
На лицо падают мелкие капли. Это дождь, или же небо плачет по моей сестре? Ведь у меня больше нет слёз. Есть только пустота. Но она уже не растёт внутри, потому что заполнила меня полностью, до самых кончиков волос и ногтей. Она засасывает всё вокруг — воздух, камни, облака, дистрикты, всю планету и вселенную. Я и есть пустота.
***
«Ты должен выиграть». Представляю, как ты расстроилась бы, увидев меня в таком состоянии, Джей-Джей. Я слишком часто тебя разочаровывал в своей жизни. И не могу сделать этого снова.
Я собираюсь с силами и делаю попытку подняться. Но ничего не выходит. Физическая боль появляется практически в каждой клеточке моего тела. Я чувствую, что не могу дышать носом — вероятно он сломан. Чувствую, как саднит ладони и колени. Чувствую адскую боль в животе, в том месте, куда вонзилась стрела из арбалета убийцы Джесси. Но больше всего я чувствую невероятную усталость, которая не позволяет мне пошевелить даже пальцами. В голове всплывают слова Байона, произнесённые им на самой первой тренировке: «Абсолютное безразличие к окружающей обстановке, бред, сознание отсутствует или спутано, холодный пот, появление судорог — всё это может свидетельствовать о наличии сильной кровопотери». Безразличие — есть. Бред, спутанное сознание — кажется, есть. Холодный пот — тоже есть. Как же будет глупо, если я умру от потери крови… От своей слабости, ведь если бы я был сильнее, то не лежал бы здесь столько времени, а попытался бы залечить свои раны, хотя бы остановить кровь. Я ещё раз кидаю взгляд на капсулу, по-прежнему находящуюся у меня на груди. Быть может, в ней находится то, что может мне помочь, но я не нахожу в себе сил поднять руку. Как же это глупо… Я кричу изо всех сил, мой крик сопровождается очередным содроганием земли и сильным грохотом где-то совсем рядом. Вдруг становится темно, и мне кажется, что я лечу.
