"Малышка Джо"

— Выстрелил не Мио. — Говорит Хеймитч, зайдя ко мне на следующее утро. — Мы пересмотрели запись. — А кто тогда? — Мы не знаем. На видео этого не видно. Я замолкаю на несколько мгновений, думая говорить или нет. — Что? — Спрашивает Хеймитч, глядя на меня. — Что «что»? — Переспрашиваю я. — Ты хочешь что-то сказать. Я вздыхаю. — Мне показалось, что пулю выпустил кто-то из повстанцев. Хеймитч долго смотрит на меня. — Не неси чушь. — И поднимается, но вдруг мне кажется, что он, хотя бы на долю секунды, мне поверил. Или, по крайней мере, задумался над моими словами. — Где морфлинг? — Спрашиваю я, потирая вены. — Они сказали, что он тебе больше ни к чему. Я вздыхаю. — Знаю. — Тихо говорит Хеймитч. — Но я ничего не могу сделать. — Как она? — Вдруг спрашиваю я. — Жива. Цинна смоделировал ей защитную броню. Но ее сильно ударило. Ей удалили селезенку. Она в соседней палате. Я киваю, и Хеймитч уходит, а, спустя несколько минут, я поднимаюсь и вхожу в соседнюю комнату. Катнисс бледная. Кажется до жути изможденной, словно ее пытали несколько дней. — Жива. — Шепчет девчонка, глядя на меня, а я не понимаю: говорит она обо мне или о себе. Хотя какая, к черту, разница?! — Не может быть. — В любом случае, чтобы ее слова не значили, говорю я, ухмыляясь, и присаживаюсь на кровать рядом с ней. Смотрю на катетер и перевожу взгляд на нее. — Все еще болит? А после, не дожидаясь ее ответа, выдергиваю из ее руки иголку, игнорируя ее гримасу боли, и вставляю себе в вену. — Мне уменьшили дозу морфлинга. Бояться, чтобы я не стала как те чудаки из Шестого дистрикта. — Я ухмыляюсь, понимая, что уже стала такой. — Придется одалживать у тебя. Ты ведь не против? Я выдыхаю, чувствуя, как лекарство растекается по венам. — Умные они были. Эти морфлингисты. Ширнулся и разрисовываешь себя как тебе вздумается. — Я усмехнулась. — Чудо, а не жизнь. Они хотя бы были счастливее, чем большинство. Катнисс пристально смотрит на меня, словно изучает. — Знаешь, ко мне каждый день приходит этот чертов мозгоправ. Типа, чтобы помочь мне очухаться. Словно идиот, который всю жизнь проторчал в этих подземельях, может меня исправить. Полный кретин. Постоянно повторяет, что я в полной безопасности. По сто раз на день. Катнисс улыбается, и я знаю, что она меня понимает, поэтому слабо, но улыбаюсь ей в ответ. — Ну, что, Сойка? Часто чувствуешь себя в полной безопасности? — Конечно, чувствовала. — Катнисс усмехается. — Пока меня не подстрелили. — Ой, да брось ты! Пуля даже не коснулась твоей кожи. Цинну поблагодари. — Ребра сломаны? — Спрашивает Катнисс. — Нет. — Мотаю головой. — Просто сильный ушиб. От выстрела лопнула селезенка и ее тебе удалили. Не переживай. Проживешь без нее. Если б без нее было не обойтись — тебе б вхерачили чужую. Главная задача всех — спасать тебя и твою жизнь. Ведь так? Я ухмыляюсь, глядя на ее реакцию. — Поэтому ты меня так ненавидишь? Ты завидуешь мне? Я возвожу глаза к потолку. Завидую?.. Разве что тому, что ты нужна всем. А кому нужна я? Раз, два и обчелся. — Частично. — Говорю я. — Но не зависть главное. Просто ты меня бесишь. Эта ванильная любовь, защита слабых и обездоленных. А что самое противное — ты не притворяешься. Ты абсолютно искренняя в этом. Вся такая правильная… Можешь считать это личным оскорблением. — Тебя нужно было сделать Пересмешницей. — Катнисс ухмыляется. Достойно принимает мою правду. И в этот момент она немножечко, на какую-то долю миллиметра, поднялась чуть выше в моих глазах. — Ты точно знаешь что и когда говорить. — Это правда. Только меня все ненавидят. — Но они тебе доверились. Чтобы спасти меня. И они боятся тебя. Я лишь ухмыляюсь. — Здесь — все может быть. Но Капитолий боится не меня, а тебя. Я услышала позади шаги, вытащила иглу из своего катетера и подключила морфлинг Катнисс. Оборачиваюсь, видя Гейла, и улыбаюсь. — А вот он меня не боится. — Поднимаюсь, направляясь к двери, где сталкиваюсь с парнем, который даже не отходит в сторону. — Ведь так, красавчик? Провожу рукой по его груди, а после по щеке, подмигивая, и видя его легкую ухмылку, а после смеюсь и ухожу.