Заживо погребенный

Он потерял сына. Он опоздал всего на секунду, позволив этому случиться. Он не справился, он допустил это, потерял сегодня то, что поклялся защищать. Физическую боль он мог перенести. Но не эту. Не во второй раз. Черная Тень, именуемая Императором, содрогалась от ударов, но все равно продолжала улыбаться, парируя их. Чернота использовала всю свою мощь, чтобы не допустить возможности спасения мальчишки. Император отбил комбо Вейдера, изворачиваясь, чтобы нанести удар слева. Он прощупывал слабые места ученика, за тренировками которого так давно не наблюдал. — Ты говорил мне, что он всего лишь мальчишка, Лорд Вейдер! — прошипел Император, обрушивая град молниеносных ударов. — Ты солгал мне, друг мой, — насмешливо продолжил он. — Для меня он был мальчишкой, — глухо ответил Лорд, нанося удар. — Сегодня, Мастер, вы убили моего сына. Мечи скрестились. Учитель и ученик встретились взглядами. Чернота, желающая все контролировать и подавлять, и Темнота, сохранившая себя и утратившая покорность. Страх потерять власть с одной стороны и боль из-за потери сына с другой. Младший ситх давно отвык бояться, и этому бою он был готов отдать себя полностью. Все или ничего. — Вы же знали, что там, на Эндоре, я был готов отдать жизнь за этого мальчика. Что ж, сегодня я заберу вашу жизнь и вашу Империю, — новый выпад. Почти смертельный. «А мальчишка действительно был угрозой — он сделал таковой своего отца», — думал Палпатин. Вейдер так и не выучил урока: привязанность — это слабость. Но ничего, с отродьем своего ученика он разберется, когда избавится от младшего ситха. — Ты всегда хотел власти! — крикнул Палпатин, просчитывая, пытаясь задать ритм этому поединку. Он ушел в головокружительное сальто вперед, чтобы нанести удар в спину. — Вы очень плохо знаете меня, Мастер, — резкий поворот, росчерк меча сверху вниз, дабы пресечь попытку врага пробить защиту. — Если бы я хотел власти, я бы давно убил вас. — Ты не сможешь, — с чувством превосходства прошипел Дарт Сидиус, играя с жертвой, предвкушая мучительную смерть. — Вам есть что терять, а мне нет. Я не боюсь собственной смерти, учитель. И вам уже не ударить больнее, — ответил ученик, пускаясь в атаку. — А принцесса Органа, которая так похожа на твою покойную жену? — спросил Император, ожидая страха, ошибки, сомнений. — Вы не сможете причинить ей вреда, Мастер. Вы не выйдете отсюда больше, — вместо ожидаемого страха проявилась ярость. Ярость обжигающая, яркая, пламенная. Император совершил сальто, чтобы увеличить дистанцию между противниками, подводя итог этому поединку. Близкий бой — это стихия его ученика. Давать ему преимущество не входило в планы Сидиуса. Сила шептала, что эта битва не только Черноты и Темноты, но Холода и Пламени. Но Император проигнорировал предупреждение; он помнил слабости ученика, он уже знал исход битвы. — Ты так уверен в этом? — усмехнулся Дарт Сидиус, приподнимая руки, чтобы направить молнии в ученика. — Я это знаю, — Вейдер поднял клинок, приготовившись защищаться. Но от шквала смертельных зарядов меч не мог спасти. Палпатин улыбнулся в предвкушении увидеть ученика, корчащегося от боли. Молнии окружили младшего ситха, сжимая этот опасный обруч смерти, окружая и оплетая Вейдера, превращаясь в смертельную ловушку. Но, к изумлению Сидиуса, она не торопилась захлопываться. Молнии, сотканные из ледяной ненависти, отступали перед пламенным гневом. Как прошлое уступает перед настоящим, как искусственное проигрывает живому. Потому что ситхи привыкли использовать эмоции, а не жить ими, утратив при этом живые чувства. Теперь Палпатин нашел ответ на мучивший его вопрос. Как мальчишка выжил под градом молний? Вейдер спас мальчишку. И обучил, чтобы убить своего учителя. Это уже был поединок Силы. Усиливая поток Силы, Император внезапно понял, что слабеет. Так вот чего хотел добиться мальчишка! Он пытался его измотать, облегчить отцу задачу. Вейдер все еще находился под куполом, сотканном из молний, смертельных для него. Он не имел возможности выйти, лишь не позволял им убить себя. Внезапно ученик поднял руку в довольно знакомом жесте. Сидиус тут же ощутил на шее смертельную хватку, воздуха стало катастрофически не хватать. Но, находясь на грани, он все-таки понял, на что пошел светловолосый мальчишка. Боль дает Силу, а мальчик знал слабость своего отца — сам Скайуокер был ею. И внезапно пришло осознание, что благодаря юнцу у Вейдера хватит Сил не только победить, но и остаться при этом в живых. Сидиус понял, что их совместное упрямство приведет к смерти обоих, а умирать Палпатин совсем не торопился. Как только молнии исчезли, он Силой оттолкнул Вейдера, понимая, что только что потерял последнюю нить контроля над учеником, контроль над его жизнью и смертью. — Вы совсем забыли, кого брали в ученики, Мастер, — сказал Вейдер. Наконец-то он смог приблизиться к Сидиусу. — В тот момент, когда вы посягнули на моего сына, вы сами подписали себе смертный приговор. Вы думали, что причиной вашей смерти будет Скайуокер, но совсем забыли о том, что я тоже раньше носил эту фамилию. Палпатин вздрогнул. Он не придавал значения тому факту, что под черной маской скрыты синие глаза. Такие же, какие он видел у своей смерти. Все время угрозой был только Вейдер. Всегда только он. Клинки вновь скрестились в танце смерти. — Ты уверен, что сможешь? — спросил Император, словно в насмешку с нотками заботы в голосе. — Ты ведь проиграл на Мустафаре Оби-Вану Кеноби. — Потому что тогда не хотел его смерти. А вот вашей я очень желаю. Но так, чтобы вы все поняли, Мастер. У меня есть вечность, чтобы показать вам все, чему вы меня научили, — ответил Вейдер, вычерчивая клинком сложный рисунок, прорываясь, идя на пролом защиты Сидиуса. Император сделал резкий обманчивый выпад, ища слабую точку в раскаленной стальной Темноте. Но натыкался только на обжигающую поверхность. У Темноты не было уязвимых мест. Она окружала Черноту, обволакивая ее своей Силой, душа ее собственной мощью. Темнота слишком долго пряталась возле Черноты, не показывая своей сути, теряясь в отблесках чужой Силы. Тьма не любила равнодушия к себе, а Темноте было слишком долго все равно, чтобы наконец явить свою истинную мощь. — Мудрый учитель никогда не учит ученика всему, — прорычал Сидиус. Вновь выпад, скрещение мечей. — Когда-то вы говорили, что мне не нужны наставники, — прислушаться к Силе, потянуться за ней, преклоняясь, но не подчиняясь. — Вы были правы. Надо просто взять и вырвать одну из нитей Силы у Сидиуса, поколебав его уверенность, чтобы Чернота смогла почувствовать, насколько она измотана, чтобы осознала, насколько смог ослабить ее мальчишка. Сидиус отнял у него сына. Вейдер отнимет у него все — Силу, власть и жизнь. — Предатель! — с бешенством выкрикнул Палпатин, нанося удар. Только вот физическая боль задетого плеча уже давно ничего не значила для Вейдера. Боль и так жила в нем, вместе со всепоглощающей пустотой, требующей чем-то заполнить ее. Своя жизнь давно уже не имела большой ценности для Вейдера. И железная воля, заставлявшая его существовать, была направлена лишь на одно — на смерть. — Вы знали, Мастер, что у моей преданности есть границы. И вы перешли их, толкнув меня на этот путь. Черное одеяние старшего ситха было испачкано кровью. Черный и красный — цвета жизни Вейдера. Сила уже начала отсчитывать чьи-то последние стуки сердца, она замерла в ожидании. Смерть или жизнь? И, главное, чья? — Ты же знаешь, скольких джедаев я убил, — сказала Чернота, такая же самонадеянная, как и всегда. Абсолютно уверенная, что смерть минет ее, и совсем забывшая, что смерти подвластны все. И эта Чернота посмела украсть его дочь и забрать его сына — это единственное, что имело значение для Вейдера. — Но вы никогда не убивали ситхов, — просто ответил ученик. Вейдер все понял. Ему уже были безразличны приемы из различных школ фехтования, все эти стили боя, все акробатические выкладки и волны Силы. Огненная Темнота вырвалась на свободу с одним единственным намерением — уничтожить Ледяную Черноту. Один должен был уступить другому. И в пылу этой битвы, на волне эмоций, совершая немыслимые ранее удары, доходя до края собственных возможностей, наплевав на последствия, Вейдер вспомнил слова, сказанные сыну: «Настоящий бой Мастеров — это красиво». И, в конце концов, достигнув апогея, скользя на собственной ярости, позволив пробить собственную защиту, Вейдер смог нанести быстрый смертельный удар и рассек Черную тень. Император упал замертво. Человек, которого боялась вся Галактика, один из сильнейших одаренных, был мертв. От него осталось лишь дряхлое тело. Это не стоило жизни Люка. Сила была несправедлива. Если кто-то и должен был заплатить, то это он, а не мальчишка, так неосторожно призвавший саму Тьму. Глупый мальчишка, куда ты полез? А главное — зачем? Ты хотел быть джедаем, а сам зашел за ту грань, где даже я был всего пару раз. Но жизнь не собиралась останавливаться. Близился рассвет. На ночном небе всходила заря, знаменуя новый день. Первые солнечные лучи попали в тронный зал, словно напоминая Вейдеру, что он теперь Император. Но нужна ли ему Империя? Нужна ли ему власть? Империя тоже не стоила жизни сына. Но она когда-то помогла ему выжить. Он жил ради нее. Дарт Вейдер знал, что это все моменты слабости, которых никто не увидит. Он нажал на кнопку на комлинке. Сейчас во дворец войдет 501-ый легион, который перекроет все выходы. Потом группа зачистки, которой поручено убрать все следы битвы. Верные проверенные люди займутся Тронным залом. Продуманный план, детально разработанный. Позже объявят, что Палпатин скончался от смертельной и долгосрочной болезни, с которой он упорно сражался. И только Вейдер будет знать истинную причину смерти Императора. В Империи объявят траур. Но по-настоящему Вейдер будет скорбеть совсем не об Императоре. А сейчас ему надо подойти к окну и увидеть мертвое тело своего ребенка. Одно дело — перестать чувствовать его присутствие, и совсем другое — увидеть доказательства. Одна Сила знает, сколько смертей Вейдер видел в своей жизни, скольких он убил. Сколько крови, сколько страданий. Он давно считал себя равнодушным к этому, очерствевшим душой. Он был воином, военным, главнокомандующим Вооруженных Сил, привыкшим отправлять людей на смерть, привыкшим самому убивать быстро и эффективно или медленно и эффектно. А жизнь Люка... Это была и его жизнь. Он сам виноват, что не защитил, не научил, не объяснил. Не объяснил разницу между Тьмой и Темной стороной. Не понял, что мальчишка уже не склонен к Светлой стороне Силы. Вейдер вполне мог убить Джейд сам и запереть сына в камере, перед тем как отправиться к Императору. Еще шаг ближе к окну, к этой пропасти. Он знал, что время заканчивалось, и скоро Темная сторона оставит его наедине с ранами, напомнив, каким нагрузкам он подверг себя. Он держался сейчас только благодаря ненависти к самому себе. Усилием воли Вейдер напомнил себе, что у него еще есть дочь. Но он всегда хотел большего, он не привык от чего-то отказываться. Вейдер медленно выглянул из окна и не увидел тела. * * * Дикий полет в темноте. Люк разорвал последнее, что удерживало его от пропасти. Он разорвал связующую нить, потому что помнил, что так было нужно, закрываясь от всего и ото всех. Сила спасла его от смерти: он так и не понял, как приземлился. Истребитель, автопилот... В конце концов, он сделал все, что мог. А сейчас он устал бороться. * * * «Люк!» — это последнее, что Лея помнила. Она очнулась в незнакомой комнате со светлыми стенами. Она лежала на мягкой кровати с воткнутой в руку капельницей, чувствуя себя здесь в безопасности. Но она должна узнать, где находится, и где ее брат. «Люк», — позвала она. Но ответа не было. Лея вытащила иглу из руки и быстро встала. Из-за чересчур резкого движения из руки вытекла пара капель, забрызгав идеально чистый пол. Она не обратила внимания. В конце концов, она не была неженкой и в ее жизни были вещи и пострашнее капель крови. Она шла босиком по холодному полу. Легкий нажим Силой и дверь отворилась. Она оказалась в пустынном коридоре. Она чувствовала, чувствовала энергию брата, он был здесь! Лея пошла дальше, она уже знала, что искать. Ей казалось, что все произошедшее было сном. Неужели она и правда сражалась с собственным братом?! Голова закружилась, а ноги подкосились. Лея была вынуждена опереться об стену. Она чувствовала себя такой слабой. В изнеможении девушка опустилась на пол. Ее брат был жив, Люк был жив! Она знала это, она чувствовала это. Только боль закрыла ей глаза на правду. А сейчас сердце содрогалось от радости и от страха. Она полгода считала, что его уже нет, она чуть не убила его. Почему, Люк? Почему ты скрывал, что жив, почему ты дал друзьям похоронить себя заживо? Чтобы получить ответы на вопросы, нужно идти дальше. Ее внимание привлекла одна из дверей. Она знала, что эта каюта пуста. К ее удивлению, дверь оказалась не заперта. Человек, покинувший ее, явно торопился. В гостиной на столике рядом с диванами стояло пару кружек с недопитым кафом и какавой. Комната пахла сомнениями и вопросами, всплесками радости и какой-то тоской. Лея провела рукой по дивану и словно услышала мальчишечий смех, чьи-то подколки. Один из смеявшихся явно был Люком — она узнала бы этот смех из миллиона. Лея коснулась кресла, ощущая чужое присутствие, темное, но не опасное и не агрессивное, глубокое, как омут. Сидевший ранее в этом кресле что-то объяснял и кого-то отчитывал — от него чувствовались легкая тревога и беспокойство. Но кто он? Спокойный, сосредоточенный, уставший. Лея не знала его имени. Она прошла в следующую комнату. Слегка помятая постель, шикарный вид из иллюминатора на звезды. Человек, живущий здесь, часто и подолгу смотрел в космос, чтобы найти ответы или просто расслабиться. Открытый шкаф с имперской военной формой и не только. Лея присела в задумчивости на кровать. — Принцесса, — услышала она чей-то голос. На пороге стоял сухопарый мужчина с сединой в волосах в имперской форме врача. От него веяло беспокойством и одновременно безопасностью. Он ухмыльнулся, увидев ее. — А вы с братом все-таки похожи. Ему тоже в палате не сиделось, — с улыбкой в голосе сказал он. — С братом? — удивилась девушка. — Ну да, внешне вы похожи на свою мать, Падме. Люк же — точная копия отца. Мать? Падме?! Откуда только этот имперец столько знает? До Леи начало кое-что доходить. А ведь это было очевидно... — Это комната Люка, — сказала она. — Верно, — кивнул док. — И у него дурацкая привычка отключать камеры. И зачем только Лорд Вейдер его этому научил? Я едва вас нашел, — продолжил врач. Лея вздрогнула при имени Вейдера. Может, чувство безопасности было ложным и ей надо было бежать отсюда? Но Люк ведь тут... — Когда вы познакомились с Люком? — спросила она, замирая в ожидании. — Когда его доставили в тяжелом состоянии для лечения последствий Молний Силы. Его чуть не убил Император. Глаза девушки округлились от изумления. Но Вейдер ведь сам подтвердил факт смерти! Палпатин сказал, что именно его Палач виновен в гибели ее брата. — А не сам милорд?.. — Лея не смогла удержаться от язвительности. Слишком уж невероятным казалось все это. — Скорее он бы убил из-за сына, чем сам тронул его. Вот когда был теракт... — Дарен посмотрел на свою пациентку. — Впрочем, моя дорогая, пусть лучше вам все расскажет сам главнокомандующий. — Но... — Вам нужно отдыхать, принцесса. У вас физическое и психическое истощение, вы подверглись длительному стрессу... — Я отдохну только после того как поговорю с братом. Врач глубоко вздохнул. Упрямство было фамильной чертой этой семьи. — Ни он, ни Лорд Вейдер пока не выходили на связь, — ответил врач с тревогой.