***
Он затих в ожидании, сидя посреди опустевшего логова гомункулов. Он проторчал здесь уже довольно долго, но не мог сообразить, сколько именно: подземелье подземельем, на дневной свет было не сориентироваться*. Он петлял по коридорам, снова подпалил несколько каменных плит во время очередного срыва — и, наконец, уместился на твердом выступе в попытке остыть, расслабиться (именно расслабиться: отдохнуть едва ли представлялось возможным в сложившихся обстоятельствах…) Бесчисленное количество раз Рой подумывал плюнуть на все. Покинутое логово первым пришло в голову, так как было единственным местом, где гомункула наверняка можно было отыскать — особенно учитывая то, что тот маскировался, выбираясь куда-либо еще. К тому же, непримиримое стремление предстать с маньяком лицом к лицу сжигало его изнутри… Но он по-прежнему цеплялся за надежду на то, что встреча с Энви избавит Эда и от чувств к нему, и, как следствие, от тяги к лезвию. Но если ожидание слишком уж затянется, Мустанг вынужден будет уйти. В конце концов, вероятность немедленного появления здесь гомункула ничтожно мала.***
Доносящееся из глубины туннеля ритмичное постукивание предупредило Роя о приближении кого-то еще. Вспышка гнева снова сверкнула в темноте мыслей: наверняка, более чем наверняка это был он. На всякий пожарный** алхимик поспешил стянуть с себя перчатки и спрятал в карманах — пусть для преобразований наличие алхимического круга уже не было обязательным, в высекающих искры перчатках он все же нуждался, и потому их заблаговременное отсутствие, возможно, поможет не поджарить Зависть раньше времени… Стук поспешных шагов стал громче, рассеиваясь эхом по округе. Как и ожидалось, гомункул бегом влетел в залу — и застыл, как только в поле зрения очутился не кто иной, как Рой Мустанг. Избавиться от перчаток было не такой уж и плохой идеей, вполне себе предусмотрительно. Смотреть на него вот так просто было куда паршивее, чем Огненный мог себе представить. Однако руки тут же взметнулись вверх, раздался хлопок — но ничего не произошло. Зависть ответил ему низким услужливым поклоном. Он пусть и был на вид в полной боевой готовности, атаковать все же не стал… Судя по всему, отлично припоминал их последнее сражение, и перспектива снова превратиться в горку черного песка не особо ему льстила. Однако, когда предупредительный хлопок военного ничего не дал, Энви рассмеялся и во все глаза уставился на него. — Что, сегодня не искрим? Мустанг зверем посмотрел на него. — Перчатки в кармане, — голос дрогнул: ни разу не просто было обуздать все, чем кишело сердце Огненного в ту минуту. — Достать их — секунда. — Что мешает? — насмешливо бросил гомункул и плавно склонился чуть вперед, опираясь ладонями о бедра. — Не собираешься добивать меня?.. Или ты здесь не за этим? Руки военного сами собой немного притянулись к карманам. — Именно, — сдавленно прошипел он. — Я просто мечтаю прикончить тебя. Мечтаю со смехом любоваться тем, как ты с воплями рассыпаешься в огне. Но сейчас… да, я прибыл за другим. — И в чем же дело? Истосковался по моему прекрасному личику?.. — нахально ухмыльнулся гомункул. Рой уверенно ступил вперед. — Ты… все помнишь. Помнишь о боли, которую причиняет мое пламя. Помнишь, какие громкие крики оно вырывало из твоей глотки и сколько раз валило на колени. Ты помнишь, как снова и снова обугливалась твоя плоть и восстанавливалась только затем, чтобы снова превратиться в вонючие угли. И — тишина. Надо же, у гомункула не нашлось нужных слов. Он отпрянул, прогнувшись в спине, и продолжил молча и пристально глядеть на Мустанга. — Не хочу торчать здесь, — продолжил тот; а взгляд черных глаз по-прежнему свирепый, цепкий, — но выбора нет. Ты идешь со мной. Эдвард… Он сейчас в госпитале. Он дожидается тебя там, — боже, как же все-таки нелепо это звучит… Энви изумленно хлопнул глазами — и через мгновение раздался сбивчивый, с примесью неосознанной тревоги, хохот. — Пардон, что-что? — восторженно воскликнул он. — С какого перепугу мне тащиться в больничку к покалеченной малявке? — Потому что он попросил, — со скрежетом. — Послал за мной? — Да. Зависть разнесло, точно гиену. Он попытался отдышаться, изящно замахал рукой и театрально смахнул слезы с уголков отдающих агатовым сиянием глаз. — Воа-а-а-а, черт бы меня побрал, тогда вперед! Жду не дождусь возможности припоминать ему об этом до тех пор, пока он не свихнется напрочь! Вх-х, это ж просто бесценное зрели… Гомункул потерял бдительность — и Рой не мог не воспользоваться этим. Военный пихнул его и грубо вдавил в стену. Но — едкая улыбка не покинула тонких обескровленных губ. — Подонок. Сучье отродье, тварь, мразь! — взревел Огненный. — Даже представить себе не можешь, как же мне хочется спалить тебя до тла… Но Эдварду нужно тебя видеть, и я надеюсь, что из-за этого он в конечном итоге возненавидит тебя так, как еще никогда не ненавидел. Может, такими темпам он и позволит мне наконец с тобой покончить… — Энви закатил глаза. Вот только Мустанг успел уловить в них мерклый проблеск страха. Хватка ослабла — ступни гомункула примкнули к земле. — Ты поймешь… хотя о чем это я: тебе человечности не хватит понять, — все объяснится, когда вы увидитесь. Но предупреждаю: если ты хоть что-то с ним сделаешь после увиденного, я без колебаний испепелю тебя. Зависть легко улыбнулся, конечно, назло и будто наслаждаясь очередной, так и не озвученной шуткой. А затем — с деланной учтивостью кивнул Огненному алхимику и смирно последовал вслед за ним.