Над пропастью во лжи

      Вращавшееся перед глазами пространство остановилось, приобрело подобие статичности. И когда под подошвами туфель оказался ровный асфальт, Малфой выдохнул с облегчением — как ни странно, он переместился, не оставив на крыше ногу или руку… Или полброви.       Многие волшебники, мягко говоря, не жалуют трансгрессию, как способ передвижения в пространстве, предпочитая каминную сеть или метлы… Долго, зато надёжно и без возможных потерь разного рода конечностей.       Драко же считал эти убеждения верхом идиотизма, ведь именно посредством трансгрессии они с Поттером промотались по всей Британии и континентальной Европе в поисках недобитых Пожирателей смерти. Однако за пять последних лет, Малфой сделал вывод: даже стакан пива может привести к расщепу. Не говоря уже о том количестве маггловского пойла, которое он изволил влить в себя этим вечером.       Вечером, которого не было. И который ему придётся вырвать, как испорченный кляксой лист из тетради. Вытравить из собственной памяти.       Потому что вспоминать о том, что случилось… Вернее о том, чего не случилось — смерти подобно. Поделиться этим с кем-то, ну, с Забини, к примеру, — сравни публичной казни. Самой постыдной…       — Грейнджер, — сорвалось с губ, мгновением позже того, как в голову пришла одна немаловажная вещь… Посредством алкогольного опьянения он мог запросто оставить добрую половину штатного судмедэксперта Аврората там, на крыше его дома. — Грейнджер! — он обернулся вглубь подворотни, посреди которой они и появились минуту назад.       Гермиона фыркнула, брезгливо морщась и косясь на мусорные контейнеры, источавшие смрад неподалеку от неё. Выдернув свою ладонь из его руки, она прошипела:       — Куда ты меня притащил?       Мерлин, как будто Малфой схватил её руку из каких-то личных побуждений или… Каких бы то ни было ещё глупостей!       Да ни за что на свете! Ведь более вероломного существа он не видел за всю свою жизнь! Наверное, даже мантикоры, и те гораздо приятнее в общении.       Драко наивно надеялся никогда не иметь дел с подобными индивидуумами, но… Судьба распорядилась иначе, и им с Грейнджер приходится вместе работать. Мерлин, хуже того — постоянно встречаться нос к носу!       И чëртово сердце, пропускавшее удар за ударом от взгляда в её карие глаза, не давало покоя… Этот симптом ведь совсем плох, да?       — Мы в подворотне рядом с площадью Пикадилли, — проглотив ворох эмоций, сообщил Драко. — Может, вы ожидали оказаться в Букингемском дворце, Ваше Величество?.. — он остановил взгляд на босых ступнях Грейнджер, и понял — кажется, она даже не вспомнила о собственных туфлях, оставленных у входа на крышу. — Простите, что разочаровал, предъявите свои претензии нашему общему начальству… Пройдёмте, — Малфой подставил локоть, ухватившись за который Гермиона смогла бы изобразить подобие ровной походки, но…       Она ещё более брезгливо поморщилась и, ещё более возмущённо фыркнув, прошла мимо него, к выходу из подворотни.       Ну что за стерва?       — Может, я сгоняю в аптеку? — поразившись своему заботливому тону, Малфой мгновенно исправился, и нагнав её, уже гораздо более язвительно добавил: — Не думаю, что Поттер сможет воздержаться от вопроса, почему ты в таком… Безнадёжном состоянии.       Босая, в платье, едва прикрывающем задницу… Драко она нравилась гораздо больше, нежели в своём ханжеском халате для разделывания бренных тел невинно убиенных. Однако Гарри Поттер — надежда и гордость волшебного мира — явно не разделит его мнения.       Ради всех святых, какая же у неё задница!       Малфой на миг зажмурился, дал себе мысленного пинка, и пообещал, что идти вслед за ней, он больше не станет.       Никогда.       Потому что вид сзади… Ну, по крайней мере, никак не демонстрирует отвращения и презрения к нему. И это импонировало.       Да. Всё именно так. Сухо, складно и логично. И никаких соплей.       Как и должно быть.       Окружённая старинными фасадами статуя Антероса¹ посреди площади Пикадилли усмехнулась, будто бы в ответ на дурацкие рассуждения, вертевшиеся в его голове…       Вот это уже и впрямь симптом.       Памятники не способны улыбаться, смеяться и проявлять какие-либо эмоции или мимику. Они ведь просто изваяния из камня!       Горгульи в Хогвартсе не в счёт — их сотворили волшебники, а здесь — всего лишь статуя маггловского божества.       Или всё-таки могут?       Господи, да Малфой уже ничему не удивился бы, если честно!       Гермиона Грейнджер ни при каких обстоятельствах не стала бы приставать к нему, Драко Малфою, своему врагу столетней давности… Но это же было!       До слуха уже доносился слабый вой полицейских сирен… Грейнджер замерла в полушаге. Непонятно, что именно послужило причиной: замечание Драко или висевшая прямо над зловредным памятником и словно нарочно разгонявшая звëзды по ночному небу Чёрная Метка, однако прозвучавший секундой позже дрожащий вдох, заставил Малфоя коснуться подрагивающего плеча Гермионы и пробормотать:       — Волдеморт мёртв, — осознание, что после стольких лет вскрывания трупов, эта девчонка всё ещё способна бояться хоть чего-то, почти свело с ума. — Эй, — Драко заглянул в полные страха глаза. — Грейнджер, это всего лишь глупая картинка…       Сердце замерло.       — Картинка. Которую может вызвать только Пожиратель смерти, — ядовито хмыкнула Гермиона, буднично пожав плечами. — Пойдём, нас ждут… — и она пошла вперёд, навстречу Чёрной метке.       — Слушай… В Аврорате и так хватает паники, — вновь нагнав Грейнджер, проговорил Малфой. — Не думай об этой тупой карикатуре… Точно! Это карикатура — всего лишь утрированное изображение былого ужаса. Чёртов маньяк попросту водит нас за нос! — Гермиона кивнула, явно пытаясь взять себя в руки, но на деле у неё получилось лишь одëрнуть подол своего дьявольского платья до мало-мальски приличной длины. — Может, всё-таки в аптеку? Тебе просто необходимо антипохмельное зелье… — и Драко вновь проводил взглядом её спину.       Какой из чертей преисподней постоянно тянет его за язык?       Что за долбанная забота о человеке… Который, не задумываясь бросил бы его умирать, представься такая возможность.       Или нет?       Да к свиньям эти рассуждения! С каких чёртовых пор он заботится хоть о ком-то, кроме себя?       — Ты в курсе, с какой целью мы здесь? — скорее затем, чтобы прекратить мысленные споры о собственном неправильном поведении, уточнил Малфой.       Вопрос повис в воздухе.       Признаться, он был риторическим изначально: взгляд Грейнджер так и оставался мутным, походка нетвёрдой, и, конечно же, о туфлях она так и не вспомнила.       Если мысль о манящих чарах и приходила Драко в голову в момент, когда они появились в подворотне, то сейчас — он из принципа не стал бы призывать туфли.       Пусть позорится. И выкручивается, как ей вздумается — он не пошевелит и пальцем, чтобы отмазать её от очередной душеспасительной лекции святоши-Поттера.       — Ну, конечно! — вздëрнув подбородок, она вновь фыркнула и вальяжно (насколько могла пьяная в доску женщина без намёка на обувь), обогнула памятник.       Устало взглянув на звëзды, Драко двинулся вслед.       Мерлин. Ну почему он не отправил её домой? Ведь более, чем понятно, что кроме жуткого позора её присутствие на месте преступления не принесёт ничего… Позитивнее фингала от Поттера.       И кого, как обычно, выставят виноватым во всём этом дерьме? Правильно, счастливого представителя древнего рода Малфоев.       — И вообще, — надменно продолжила Грейнджер, резко развернувшись. — Ты говорил что-то об аптеке? — Драко еле-еле удержал равновесие, чтобы не упасть на неё. — Так вот, ты недо-о… Недо-це… Блин! Недо-о-це-ниваешь меня! — самонадеянно сообщила она, а он едва сдержал внезапный, но вполне яростный порыв удушить её к чертовой матери.       Чтобы никогда в жизни не слышать этот дерзкий тон, с которым Гермиона добавила:       — Я, в отличие от тебя, могу держать себя в руках при любых обстоятельствах!       Брови сами собой поползли вверх. Малфой изо всех сил уговаривал себя не брякнуть ничего гадкого, типа: «Особенно сегодня вечером, когда отчаянно нарывалась, чтобы я трахнул тебя прямо на крыше моего же дома».       Он поклялся ещё тогда, на этой долбанной крыше, что будет молчать об этой… Неловкости. До конца своих дней. И Грейнджер, вне сомнения, знала об этом. Ну, или чувствовала — плевать… Однако специально выводила его из себя! Намеренно провоцировала, чтобы он ляпнул что-то такое… Чего он сам себе не простит никогда в жизни.       Чего-то, типа такого, что он уже однажды сказал ей. Всего двух слов было достаточно, чтобы навсегда отвратить её.       Поганая грязнокровка.       Однако знание о том, что он до сих пор чувствовал свою вину, не даёт ей права вести себя настолько… Вероломно?       Чëрт, он не может оставить всё это безнаказанным!       Будь он тысячу раз виноват во всех Грейнджерских несчастьях…       Но если ещё минут десять назад он верил, что домогательства Грейнджер можно оставить без внимания, то теперь она и впрямь доигралась!       И Драко вновь обратился к великому Мерлину… С клятвой. Что в следующий раз (а в том, что эти домогательства повторятся сомневаться не приходилось), он не будет жевать сопли, как сегодня вечером. Он воспользуется моментом без зазрения совести!       Просто, чтобы припоминать об этом Грейнджер всю оставшуюся жизнь.       Конечно же, никаких сантиментов здесь нет и быть не может. Аврор, высокого звания или нет, не должен проявлять слабостей. И в особенности чувств.       Тем более, к Гермионе Грейнджер.       Которая, к слову, совсем не осознавала в каком виде шла на встречу к своему драгоценному дружку. И, конечно, шлепки босых ступней по асфальту замедлились, когда она включила наконец свои хвалёные мозги и беспомощно оглянулась.       Не сумев сдержать злорадную усмешку, Драко помедлил секунду, смакуя отчаянную мольбу, сочащуюся из её карих глаз. Никто, не сможет отмазать её от гнева Поттера.       Никто. Кроме него…       Пусть это мелочно. Пускай по-детски, но в душе потеплело от осознания, что сейчас от его решения зависит и её карьера, и, в некотором роде, жизнь.       А возможно ли, что Грейнджер прекратит свои провокации, если он и впрямь подыграет ей?       — Ты будешь моим другом? — спросил Малфой, наблюдая, как от подъезда жилого дома, где, видимо, и произошло преступление, отделились три тёмных фигуры.       — Я уже говорила… А после того, что произошло на крыше… — Гермиона нервно всплеснула руками. — Ради Мерлина! Мы никогда не сможем общаться, даже как знакомые, потому что…       — Я правильно понимаю, что прямо сейчас ты готова рассказать Поттеру, почему мы прибыли вместе, да ещё и в таком растрёпанном виде? — многозначительно окинув взглядом её фигуру, Малфой саркастически продолжил: — Готова поведать историю о том, как пыталась соблазнить меня, да?       — У тебя помада на лице… И шее! Чëрт! — растерянно ахнула Гермиона. — Хорошо, давай попробуем ещё раз… Только, — она сделала шаг к Драко, попытавшись быстро оттереть красные пятна собственной помады.       Мир дрогнул, а перед глазами поплыли события вечера. И дикое желание прихватить губами кончики её пальцев… Размазало, как мел по асфальту.       — Только спрячь меня, ради всех святых! — пискнула Гермиона, забежав ему за спину.       Она была так напугана и очаровательна.       Малфою показалось, что она искренне готова попробовать… Остаться друзьями. И он мигом смягчился, двинувшись навстречу Поттеру, не иначе, как по иронии судьбы оказавшемуся участником троицы.       — Доброй ночи, — кивнул Драко двум мужчинам едва поспевавшим за гражданином начальником, а тот критически оглядел его внешний вид, потом перевёл взгляд за плечо напарнику, на подозрительно тихо крадущуюся Гермиону.       — Что с ней? — одними губами спросил Гарри.       — Понятия не имею, — шепнул Малфой, пожимая плечами. — А вот меня ты выдернул из постели!       — Надеюсь, не из её спальни? — ещё тише уточнил Поттер, проницательно вглядываясь в глаза напарника.       — Нет, конечно. Из моей, — ляпнул Драко, в тот же миг почувствовав хлопок ладонью по спине от «прятавшейся» Гермионы.       — Малфой… У тебя вся рожа в помаде! — прошипел Гарри.       Он напряжённо нахмурился, ещё раз глянув на нервно кусавшую губы Грейнджер. Конечно же, нужно было быть законченным кретином, дабы не заметить, что цвет пятен на шее и лице Драко полностью соответствовал цвету размазанной помады Гермионы…       Поттер, к слову, кретином не был.       Уже успел сложить два и два, и, видимо, мысленно представить весь их, Малфоя с Грейнджер, совместный вечер. Во всех подробностях.       — Да неужто я должен ждать вызова в любое время дня и ночи? Я свободный и неженатый человек. С кем хочу, с тем и сплю, — возмутился Драко, попытавшись всего лишь разрядить обстановку, но Поттер только приподнял брови. — И когда хочу, — добавил Малфой, нервно усмехнувшись.       — Я уничтожу тебя, — холодно и тихо резюмировал Гарри. — Знакомьтесь, — он отошёл на шаг влево и зычно продолжил: — Сэр Джонсон, шеф Скотленд Ярд, — затянувшись сигаретой, статный мужчина пожал Драко руку. — Сэр Локхарт, — тот сверкнул белозубой улыбкой, такой же, как и много лет назад. — Мистер Драко Малфой, старший криминалист Аврората, вы уже слышали о нём. — Джонсон усмехнулся в усы. — А прямо за его плечом прячется мисс Гермиона Грейнджер, начальник лаборатории судмедэкспертизы, — намеренно буднично сообщил Поттер. — Гермиона, можно тебя на минуточку?       Грейнджер вздрогнула и неосознанно вцепилась в ткань рубашки Драко, однако в следующий миг, взяла себя в руки и, ещё раз одёрнув подол платья и тихо икнув, нетвёрдо выплыла из своего укрытия.       Малфой неосознанно облизнул губы, когда Гермиона обречённо поплелась за Гарри, и осознал резонность её слов.       Вопреки всему, он тоже не хотел дружить с ней… Особенно, после того, что приключилось вечером.       — Ваша девушка, мистер Малфой… — протянул сэр Джонсон, проводив Грейнджер многозначительным взглядом. — Знаете, она прекрасна. Думаю, не зря вы выбрали её в качестве музы к вашим стихотворениям…       Драко прикрыл глаза: от позора хотелось провалиться сквозь землю.       — Да, признаться, я не подозревал, что вас может связать хоть что-то, — панибратски хлопнув Малфоя по плечу, воодушевленно пропел Локхарт. — Я ведь помню вас вот такими, — он чиркнул ладонью по ремню своих брюк. — И вы не ладили… Но от ненависти до любви один шаг, так, Драко?       — Нам пора начать освидетельствование, — раздражённо буркнул Малфой и пошагал к Поттеру, отправившему Грейнджер первой на место преступления.       — На пару слов, — донёсся до слуха грозный голос, и рука Гарри ухватила Драко под локоть и потащила куда-то к окнам первого этажа. — Если все выводы, к которым я пришёл правда, то…       — Вот только не нужно мне угрожать! — отрезал Малфой, когда Поттер припечатал его спиной к стене. — Ты ничего не понял, и даже не старайся… Здесь ведь замешана наша старая-добрая Грейнджер! А если ты пытаешься докопаться до логики её поступков, то, скорее сломаешь мозги, чем дойдëшь до сути.       — Я не собирался угрожать, — мягко осадил Гарри. — Хочу только предупредить… Если ты решил, что переспав с ней, уже имеешь на неё какие-то права, то ты ошибаешься!       — Да ради Мерлина, Поттер! — взмолился Драко, закатив глаза. — Давай без лекций о вреде курения, случайного секса и Грейнджер. Заметь, я разделяю два этих понятия…       — Послушай меня! — рыкнул Поттер. — Я очень давно с ней знаком. И, знаешь, я заметил одно странное совпадение: все мужики, что побывали в её спальне однажды, больше никогда не появлялись в её жизни. Она не запоминает даже их имён. Ясно тебе?       — Ясно. Только я не понимаю, на черта мне эта информация? Хочешь заставить меня волочиться за ней всю оставшуюся жизнь, дабы измором взять неприступную крепость? — язвительно хмыкнул Малфой, представив на секунду нерадужную перспективку. — Или это вызов?       — Ни то, ни другое…– вздохнул Гарри, устало поморщившись. — Никогда не подумал бы, что скажу когда-то такое, но… В данном случае, мне плевать на Гермиону, — Драко скромно решил, что ему послышалось. — Мне плевать… Но, я помню, что творилось с тобой, когда ты расстался с Асторией, — как бы между прочим продолжил Гарри. — И я не готов снова тратить год своей жизни, чтобы привести тебя в чувство… Ты слишком ценный сотрудник. Лучше держись подальше от Гермионы, мой тебе совет. Она растопчет тебя быстрее и, скажем, гораздо эффективнее.

________ ¹Антерос — бог взаимной («ответной») любви, а также бог, мстящий тем, кто не отвечает взаимностью на любовь или насмехается над теми, кто испытывает чувства.