Бывший — лучший друг

Ребята не хотели уходить от меня все время до ночи. Сидели, пытались приободрить, не говорили о ситуации вообще, приносили покушать и чаю. Я от всего отказывался, но пытался принимать участие в разговоре, чтобы они могли понять, что я не такой уж недееспособный. Но именно так себя и чувствую. За окном начинало темнеть, но уличные огни города заливали комнату своим неоновым светом. Леа тихо зевнула, прикрыв рот маленькой ладошкой, и сонно потерла глаз. Хенрик хоть и не был с виду преклонным ко сну, но явно был уставшим после этой взбучки. Вина за все снова обрушилась на мои плечи, и я пытался уговорить их пойти спать и отдохнуть. — Нет, все хорошо, мы останемся рядом, Ти, — уверяла девушка, вновь кратко зевнув. Погладив по плечу, она продолжила. — Только если ты не хочешь побыть один, конечно. — Я думаю только о том, чтобы вы не возились со мной и подумали о себе. Я вас не гоню, но не хочу, чтобы вы мучились из-за меня, — устало потер переносицу, заваливаясь назад, отпружинивая на постели. Прикрыв глаза, я увидел, как вновь образуется картина вечера и лицо парня, что чуть не трахнул меня насильно. Это ужасало пугало, и даже факт того, что это все прошло, не дает покоя и смирения. Сам во всем виновен, сам. — Детка, ты можешь пойти спать, я останусь. Я могу остаться, Тарьяй? — Хенрик мягко провел вдоль руки, и я дрогнул. Перестаньте относиться ко мне так, будто я хрустальный и могу разбиться в любой момент! — Как хочешь. Девушка наклонилась и, чмокнув мягко в щеку, ушла к себе в номер. В комнате остались мы двое, тишина и недосказанность. Прекрасное сочетание. Луна в этот день по-особенному ярко светила, и именно на нее я и решил залипнуть, чтобы не идти на контакт с Хенке. Просто физически не мог этого сделать. Хенрик, вздохнув, улегся рядом со мной, и наши головы находились на одном уровне. Он тоже устремил свой взгляд туда, к звездам. Мы молчали. В комнате был слышан только звук работающего кондиционера, глухой звон машин и наше дыхание. Я, повозившись, перевернулся набок, лицом к парню, и смотрел в пустоту. Он повернул голову на меня, и между нашими лицами оставалось буквально десять сантиметров, не больше. Но все было в порядке вещей, что ли. — Ты не хочешь доложить в полицию на этого парня? — он смотрел прямо в глаза, но это не вызывало у меня ни напряга, ни смущения, ни чего-то еще. Мне было комфортно и спокойно под этим взглядом, этим уставшим взглядом. — Нет. Я сам во всем виноват, — вздохнув, я вновь уставился к звездам, но рука Хенке сама повернула мою голову на себя. Что ж, ладно. — Жертвы изнасилования не виноваты в том, что с ними делали или хотели сделать, — он с серьезностью в глазах говорил это, и его брови в какой-то момент были нахмурены. — Я не жертва насильника, ясно? Сам виноват, что притащил его сюда. Сам. Остальное можно и забыть, — я пожал плечами и закрыл глаза потяжелевшими веками. — Не говори так, — он поджал губы и потянулся к моему плечу, вырисовывая на нем незамысловатые узоры, — никогда не вини себя в этом, слышишь? Твоей вины тут нет и капли, а тот урод должен поплатиться за содеянное. — Не нужно. Пусть об этом знаем только мы четверо и наши соседи, которым пришлось это слышать, — я тихо фыркнул, глаза в глаза Хенрику. При таком освещении его голубые глаза приобрели синий оттенок, и это выглядело потрясающе. — Главное, не обременяй себя этим, ладно? — улыбнувшись, он защекотал кратко мою шею двумя пальцами, вызывая реакцию. — Прости за вчерашнее, если можешь… Сердце неприятно кольнуло резкой болью. Ну зачем же ты так со мной… Я вобрал в легкие побольше воздуха, вставая с кровати на кухню за водой. Хенрик терпеливо ждал, подперев голову одной рукой. — Да, и не такое бывает по пьяни, — безмятежно пожав плечами, он снова лег рядом, на этот раз соблюдая допустимую дистанцию, — все нормально. — Хоть я и был пьян, но знал, что делал, — закусив губу, пробормотал Хенрик, глядя куда-то на потолок, — и искренне раскаиваюсь, что сделал это. Я не должен был. Конечно не должен, ведь у тебя есть девушка, твоя будущая невеста, а там уже и жена. Но ты сделал то, что сделал, и этого не воротишь. — Просто забудь об этом и не парься, Хенк. Он качнул головой, и комната вновь поглотилась тишиной. Усталость настигала меня с головой, а отдача алкоголя доставляла больше хлопот. Хотелось поскорее окунуться в царство Морфея и проспать так целый день или даже два, забив на все. Хенрик, по-видимому, заметил мое состояние и обеспокоился: — Давай, дружок, ложись спать. День выдался трудным, — он встал, подняв с кровати и меня заодно, расправляя постель. Я не стал возражать. — Останешься со мной? — без какого-либо контекста предложил я, но его плечи заметно расслабились. — Я не возражаю, просто предложил. — Да, конечно. Думаю, Леа поймет. Так как Хенрик прибежал и так в домашней одежде, мне не нужно было предлагать ему свое, но самому переодеться стоило. На душ не было ни сил, ни желания. Переодевшись прямо в гардеробной, я забрался под одеяло, под которым уже лежал Холм. Тепло и мягкость постели пленили меня. Все так быстро стало расплываться в моей голове, и я поддался такому действию, позволяя унести меня в мир снов. Уже засыпая, я чувствовал мягкие, невесомые прикосновения к моему лицу, что проходили по очертаниям лица. Под такой желаемой и нежной лаской я провалился в теплые лапы Морфея.

***

Утро началось с давящей головной боли и боли в желудке. Я попытался перевернуться на другой бок, вызывая этим движением острые, как колкие удары, позывы по всему телу. На тумбе стоял стакан с водой и записка под ним. На бумаге знакомым почерком было написано: «Тут разведено лекарство — выпей. На столе стоит завтрак, тебе стоит подкрепиться. Если нужна компания — приходи к нам или зови к себе, мы все к твоим услугам. С чистым сердцем, Хенрик». Я что, в гребанной мелодраме? Окей, сил даже раздражаться не было, а живот начал журчать громче. Поэтому я выпил лекарство (такое облегчение, святой Иисус) и поплелся на кухню. На столе стояла тарелка с чем-то вроде блинчиков, я точно определить не мог, но выглядело более чем аппетитно. Слюноотделение начало работать быстрее, а чувство предвкушения завтрака подталкивало быстрее съесть это чудо. На вкус оказалось так же аппетитно, как и выглядело. Должен поблагодарить Холма за все его старания. Вот в чем-чем, но в готовке он был прекрасен. Насытившись, я все же решил отправиться в душ, смыть с себя грязь и запах; те ужасные прикосновения парня со своей кожи… Капли стекают по позвоночнику, а у меня в голове дежавю прошлого утра, который начинался точно так же. Ненависть к себе, потерянность и боль в сердце, а эти спадающие капли по телу в душе точно копируют воспоминания. Тряпка, тряпка, тряпка… Я уверен, что Хенрик обо всем знает. Знает, что чувства не затихли, он их ощущает на себе. Я пытался держаться когда-то на плаву, как лед, но мои затеи с треском развалились и расплавились. Больше не сомневаюсь, не терзаю себя мыслями и мечтами. Он чувствует что-то и ко мне, и это не больной вымысел мозга, это реальность. Я не смогу выкинуть его из своей головы, не смогу забыть наши моменты, не забуду никогда стихи, что он писал мне. Пытаюсь думать о чем-то другом, но в голове лишь он и только он. А теперь я глупо рыдаю и жалуюсь, ведь сам виноват во всем, что случилось. Прости, что когда-то влюбился в тебя и потерял голову. Прости, что заставляю сомневаться в себе из-за моих поступков. Прости, что я медленно схожу с ума. Мы сможем притвориться, что ничего между нами нет?