В каждой газете, что ты читаешь Пишут, что завтра у тебя счастливый день. Ну, вот он и настал — счастливый день. Blur — The Universal
Эмма услышала, как дверь открылась и быстро подняла взгляд от книги, которую она читала, сидя на диване. Она улыбнулась, увидев Киллиана в выцветших рваных джинсах, панк-рубашке и черной кожаной куртке. — Снова дурачились в музее? — спросила она. — Свон, это искусство, ты сама так сказала, — он ответил, проведя рукой по волосам, взлохмачивая их и самодовольно улыбаясь. Трюк, который он выполнил как куратор, используя граффити на стенах выставки Эммы, вызвал довольные возгласы критиков: они остались под большим впечатлением от этой идеи, некоторые из них отметили интересный контраст между уличным и традиционным искусством. Воспользовавшись шумихой, Киллиан отважился передать эту идею Совету музея. Он хотел посмотреть на выставку, которая была бы направлена исключительно на уличное искусство и граффити. Он хотел собрать уличных художников в музее, чтобы они сделали своё дело. Ему не потребовалось много времени, чтобы убедить их, и он решил начать подготавливать выставку: для этого он связался с несколькими местными художниками и несколькими его старыми помощниками из лондонской подземки. Для многих из них стало неожиданностью услышать о работе Киллиана в качестве куратора, но все они были рады, что им представилась возможность распылять краску в музее. Киллиану удалось убедить Совет музея позволить им рисовать ночью, заявив, что некоторые из художников хотели бы остаться анонимными. Он, как куратор, будет присутствовать всю ночь, чтобы проконтролировать ситуацию. Так он сказал совету музея. И они купились на это. И вот он вернулся домой после того, как дурачился вместе со своими старыми товарищами, распыляя краску на стенах музея. Музыка громко играла из колонок, а он просто делал своё любимое дело. Как и мечтал много лет назад — уличное искусство в музее. Киллиан улыбнулся, посмотрев на причину того, почему он сейчас занимается любимым делом. И эта причина — Эмма. Если бы не она, его бы здесь не было. Он сейчас по-настоящему счастлив: он куратор, рисует в любое время граффити и не только. А ещё он с ней. У него было всё, что он хотел. Он думал, что у него никогда не будет его работы, страсти и... любви. В этот момент ему пришло осознание всего. Он любил её. Он подошёл к ней, пристально осматривая. Эмма наклонила голову, заметив изменения в его лице. — Всё в порядке? — нерешительно спросила она. Прошло всего несколько месяцев, но он знал, что она всё ещё осторожно в плане любви из-за того, что пережила в прошлом. Но он готов ждать её. В конце концов, у него было всё время мира. Он наклонился, слабо поцеловав её в губы. — Спасибо, Свон, — прошептал он, — меня бы здесь не было, если бы не ты, любимая. Я первый раз за десять лет так счастлив, — смело сказал он. — Я тоже, — призналась она, прижавшись лбом к его лбу.***
Через несколько недель она обнаружила его сидящим посреди ночи за кухонным столом. Он работал над новой выставкой, которую он мечтал сделать с самого начала своей карьеры, и он, наконец, решился это сделать. Выставка была посвящена целиком и полностью искусству 19-го века. Он собрал картины со всего мира, чтобы сделать из них композицию. Она подошла и села рядом с ним. — Я... я почти закончил, — сказал он, но она знала, что это ложь. Он сосредоточился на маленьких вариантов известных картин, руками перебирая их и пытаясь собрать в одно целое. Эмма была загипнотизирована его чертами лица: брови были нахмуренны, левая рука лежала на столе. Она осмотрела стол, увидев несколько созданных композиций. Она знала все эти картины, она видела их в книгах и музеях, она подробно изучала их. Но сейчас, видя композиции из этих картин, она будто по-новому на них посмотрела. Захватывало дух видеть его в действии, ведь он делал то, что он действительно любит. То, что он мечтал делать в течение многих лет. Она увидела, что он улыбнулся, составив ту композицию, которой остался доволен. Видя его счастливым, это делает счастливой и её. Это то же самое, если бы можно было навести порядок во Вселенной; все части композиции, сочетающиеся в идеальном ключе, создавали шедевр искусства. Или захватывающую выставку. А у Киллиана хорошо получалось и то, и другое. Именно тогда она поняла, что они идеально подходят друг другу. В течение нескольких месяцев они были вместе, строили планы — это было, своего рода, их шедевром. И она не хотела, чтобы это заканчивалось. Казалось, он почувствовал её смену настроения и обеспокоенно посмотрел на неё. — Ты в порядке, любимая? — спросил он. — Я люблю тебя, — сказала она, смотря на него. Медленно погладив её по щеке, он удивленно посмотрел на неё, после чего улыбнулся. — Я тоже тебя люблю, — сказал он, целуя её. Она с любопытством посмотрела на него, когда он отстранился. — Как давно ты знал о моих чувствах? — спросила она. Он ухмыльнулся. — Достаточно. Я дал тебе время, чтобы ты сама осознала их. Она снова улыбнулась, кусая нижнюю губу, наклонив голову. — Ты проводишь здесь очень много времени, — сказала она, протянув свою руку к нему. — Я знаю, — сказал он, переплетая пальцы их рук. — Мне нравится, что ты проводишь здесь много времени... — Вот как? — спросил он. — Да. — Знаешь, Свон, — сказал он, подвинув её табуретку ближе к своей. — Мой чердак пустует и... я мог бы... мы могли бы.., — прошептал он. Она медленно встала, отпустив руку, встала между его ног, обняв за шею. — Создать ещё больше пространство для того, чтобы я рисовала, а ты работал там в качестве качестве куратора? — сказала она. — Это будет новая ступень в отношениях для нас, не так ли? Он ухмыльнулся ей в губы. — Да, спальня же уже и так идеальна, — радостно сказал он. — Свон, ты хочешь жить со мной? — спросил он. — Хочу.