Семь

Свет звёзд вечен, он путешествует по всей вселенной, касаясь, постепенно, каждого уголка, каждой туманности и каждого Млечного пути. Её Млечного пути. Свет холоден в своём проявлении, он холоден, но согревает одним своим присутствием, он дарит больше жизнь, чем смерть, он ласков со всеми. Но даже он тонет в тёмных безднах галактик, даже он не способен сопротивляться кроваво-алым квазарам, что столь великолепны и разрушительны. Как и первоисточник света, который давно канул в лету, который давно покоится в пепле голубых глаз. Кавендиш прекрасно чувствует, даже осознаёт конец света. Конец всего. И дело не в квазарах, чёрных дырах или сверхновых, нет. Всё дело в том самом Млечном пути, который теперь уже не только в небе, а во всей Диане. Он посещает её сны, она спит, укутываясь в него, она бредит им в холодной лихорадке, она чувствует, как под его натиском внутренний мир звезды Луна Новы возвращается к своему истоку — к пустоте. Он разрушается ещё медленней, ещё незаметней, но, чёрт, Диана с ума сходит от ласк Млечного пути, от его дыхания, что касается шеи и узких плеч невзначай, от его огненных глаз, в которых она сгорает безвозмездно и навсегда. И вместо слёз у Кавендиш — лишь холодные, но такие прекрасные, звёзды. «Арай Арира». Ацуко здесь нет. Диана не видит её, но уже чувствует каждым измученным нервом. Она чувствует подушечками пальцев, она ощущает аромат Акко и реагирует на него, как на самый сильный яд, что только существует; Кавендиш буквально ощущает её присутствие, и если бы дело было в магии! оно просачивается в голову, оно циркулирует по венам кристаллами звёзд, оно проникает в лёгкие и под рёбра, расцветая ветками сакуры, что так не нравится английскому темпераменту блондинки. Это присутствие везде, кроме сердца. — Как можно открыть то, чего нет? — Срывается с губ потрескавшихся фарфором, устремляясь в звёздную бездну изломанным потоком. Мир Кавендиш познал третье знамение конца света. Всадники апокалипсиса ворвались в него через врата Ада, ворвались и осквернили оставшиеся целыми святыни. В голубых глазах теперь не только пыль от забытых мечт, но и грехи, кляксами появившиеся на холсте. И пепел теперь стал грязным, кроваво-чёрным, и звёзды-слёзы — кровавыми дорожками.

***

Млечный путь явился перед ней воочию. И мир дрогнул уже в который раз. Алые глаза смотрят в пепельные, такие угасшие и не светящиеся звёздами. И обе понимают одну закономерность: Диане суждено сгорать в красном взгляде своего Млечного пути, а Ацуко Кагари задыхаться в голубой пустоте от нехватки воздуха в лёгких. И обе, хоть и понимают, что подобное иссушает всё нутро, разрушают и без того раненное сознание бесконечными взглядами друг на друга. И Акко, и Диана смотрят в глаза своей погибели, только у одной они цвета крови, а у другой — цвета бесконечных дождей. Акко взращивает на ветках сакуры новое сердце для Кавендиш, чтобы потом аккуратно коснуться его пальцами и открыть. И увидеть там новую, не менее прекрасную, вселенную.