* * *
Приказ от начальства пришёл на следующий день после того, как Кэйл вернулся на свой боевой крейсер «Ярость Андромеды». Срочность вызова была обусловлена тем, что на очередной окраине случился прорыв, причём довольно большой. Один под завязку экипированный корабль уже отправился туда на разведку. Первым делом капитан организовал второй патрульный корабль и отправил следом. Вообще-то он сам хотел поехать, это было бы ему привычнее, но звонок Ралерта застал его как раз за сборами. Голограммное изображение дивинского адмирала сообщило, что вскоре на корабль прибудет офицер по связям с общественностью, так что пусть готовится встречать. — Простите, амри’c*. Но какими будут обязанности этого офицера? — осторожно спросил Кэйл. В ответ Ралерт лишь плечами пожал. — Придумай что-нибудь. Такой приказ поступил от верховного азари, — сказал он и отключился. Кэйл припомнил одного знакомого «офицера по связям с общественностью», сопоставил два и два и ничуть не удивился. Сработано оперативно, ничего не скажешь, — всем было прекрасно известно, как печётся о своих детищах нари Несерити. Да и не дело солдата рассуждать над приказами начальства. Нельзя сказать, что Кэйл сердился на Райнэ. Даже почти не испытывал возмущения. Сам на месте Нирэна поступил бы так же. Пусть они и пробирочные солдатики, но жить-то всем хочется одинаково. К тому же каждый раз, как мысли капитана возвращались к внезапно свалившемуся на его голову псионику, в памяти всплывало ощущение чужого присутствия в его психологической зоне. Нет, разумеется, пробиться через его защиту ослабевшему псишке было не по силам, но он всё равно смог установить связь. Да и что там устанавливать было? Кэйл не замыкал вкруговую оборванные нити энергетических каналов, которые были соединены с пси-сетью Эйла. Они так и болтались беспризорными, так что Нирэну оставалось только к ним подсоединиться, а Кэйл, бестолочь такая, и не почувствовал даже… Но когда псионик от них отодрался, что-то изменилось. Той ночью, когда тот задрых у него в номере, Кэйл не спал. Он вернулся с вечерней экскурсии, обнаружил, что псишка по-прежнему спит без задних ног, и… не стал будить. Вместо этого капитан присел рядом в кресло и задумался. Разглядывая измождённое лицо спящего псионика и вспоминая всё, что знает о взаимодействии с ними из пройденных курсов в Академии, он самостоятельно попытался установить связь. Найти пси-векторы труда не составило, они к нему сами тянулись, но соединяться с ними он не стал. По крайней мере, не со всеми. Установить контакт с Райнэ получилось не сразу, Кэйл потерялся, запутался, едва сам крышей не поехал — такой в башке Нирэна царил сумбур. К его удивлению, никаких щитов он не встретил. А потом догадался: ну откуда им взяться? У псионика едва хватает энергии, чтобы жизнь поддерживать, какие уж там щиты… Ухнув в вязкое кошмарное марево воспоминаний, обрывков мыслей и хаотичных образов, Кэйл едва не упал с кресла, перед глазами поплыло. Три секунды в чужой голове показались ему вечностью. Никогда он не ощущал такой ужасной, всепоглощающей боли. Это была особенная боль: словно жажда, выжигающая изнутри, корёжащая и плавящая тело каждую секунду. Горький привкус энергомодуляторов, постоянная ломка и зияющая дыра в груди, заполнить которую может только присутствие танка. Кэйл отшатнулся от спящего. На спине, между лопатками, выступил липкий холодный пот. Лишь через пару минут Нарэш сумел унять нервную дрожь. Нет, он и близко не представлял, каково приходится псишке без танка. И впервые, пожалуй, задумался, почему создатели сделали их такими? Почему псишки без танков не могут, а танки без псиоников обходятся прекрасно? Или это он один такой неправильный? Когда умер Эйл, Нарэш не особенно горевал. Может быть, потому, что между ними не было физического контакта? Он так важен? Эмоциональная близость позволила им перешагнуть необходимый рубеж для выпуска из Академии, и этого казалось достаточно. Кэйл попытался вспомнить всё, что знал об отношениях между танком и псиоником, но у каждой пары это происходило индивидуально, и он терялся в догадках. Ошибочно полагать, что танк — это защита псионика. На самом деле тут всё по круговой, замыкание. Потому что псионик — тоже защита для танка. С Эйлом он чувствовал себя вполне комфортно. Ну сидит тот в его башке круглосуточно, и что? Он этого даже не замечал. А после того как остался один, ощущение это как-то… забылось, смазалось. Превратилось в едва заметную ноющую пустоту, не такую огромную зияющую дыру, как у Нирэна. Может быть, он неправильный танк, который недостаточно сильно раскрылся своему псионику? Кэйл потряс головой, отгоняя от себя ненужные мысли. На капитанский мостик, на котором он стоял, задумавшись о своём, поднялся его старпом и, коротко отдав честь, доложил о прибытии офицера по связям с общественностью. Кэйл иронично дёрнул уголком губ и развернулся в сторону корабельного сектора, где располагались его апартаменты. Кабинет, каюта и купальный отсек. Не особо большие комнаты, но ему хватало. Встречать своего будущего псионика стоило в приватной обстановке — не в рубке же, где было ещё с десяток пилотов. Попросив помощника проводить прибывшего к нему в кабинет, Кэйл ушёл. Найти для офицера по связям с общественностью — оскомину уже набило — обязанности на боевом крейсере было бы трудно… Если бы Нирэн не был псиоником. Можно подключить его к навигационной системе корабля и бортовому компьютеру. Пусть контролирует передачу сообщений внутри крейсера и сам принимает все поступающие извне сигналы, раз уж он… офицер по связям с общественностью.* * *
Нирэна встретил помощник капитана и без лишних слов сразу же предложил проводить его в кабинет Нарэша. Который, как назло, находился в самой жопе крейсера, и, чтобы добраться до него, пришлось тащиться через всё судно. Не так и долго, путь занял всего около двадцати минут, но даже эта малость далась Ниру очень тяжело. Шагая за старпомом, он успел проклясть всё на свете и даже пожалеть о своём поспешном желании поступить на службу на такой огромный звездолёт. Когда Райнэ просил Несерити как можно скорее устроить его сюда, окрылённый своей драгоценной находкой, то упустил из виду, что, кроме его ненаглядного танка, мысли о котором не оставляли измученного псионика ни на секунду, на корабле вообще-то есть ещё туева хуча различного народа. К этому он оказался совершенно не готов. Жизнь на боевом крейсере кипела, как магма в вулкане. Куда ни глянь, всюду сновали члены экипажа в светло-синей форме, и каждый из них, заметив нашивки на плечах незнакомого офицера, провожал его удивлённым взглядом. Стены не помогали: обрывки чужих мыслей и всплески эмоций долетали до Нира из соседних отсеков и корпусов. Сознание каждого существа на этом холисовом корабле затягивало его подобно чёрной дыре. Все силы уходили на то, чтобы механически передвигать ноги. Пытаясь не раствориться в чужих мыслях, Райнэ, скрипя зубами, сосредоточился на этой простой задаче. Так что он, когда старпом, наконец, привёл его в последний отсек, в котором находился кабинет капитана, едва не взвыл от облегчения. Нарэша псионик «увидел» ещё при входе в этот отсек: его жаркое солнце испускало ослепительный свет, пылая, словно светоч среди космических дыр. — Дальше я сам, — хрипло выдохнул Нир старпому и устремился вперёд. У него будто крылья за спиной прорезались, последние шаги до кабинета капитана он преодолел почти бегом, распахнул дверь, шагнул внутрь и… Застыл. Нарэш стоял спиной ко входу возле большого длинного стола с металлическим корпусом. Перед ним было окно во всю стену, из которого открывался захватывающий дух вид на огромную красную планету, испещрённую синими прожилками рек. На капитане была всё та же тёмно-синяя форма. — Поздравляю с благополучным прибытием на корабль, офицер. Надеюсь, ваш полёт прошёл успешно и никаких казусов не произошло, — повернувшись к нему, поприветствовал Нарэш. Ироничные прохладные интонации его голоса отрезвили псионика. Настороженно глядя на танка, Нир смог только отрывисто кивнуть в ответ. Запоздало спохватившись, он подумал о том, как со стороны Нарэша выглядело его появление здесь. Мало того что незнакомый псионик накинулся на него в полном неадеквате, так теперь ещё и устроился по блату к нему на корабль. Нирэн окинул танка изучающим взглядом и на пробу сунулся к нему, осторожно выпустив пси-сеть. Как Нарэш к этому отнесётся, закроется или нет? К облегчению Нира, тот и не подумал этого делать, даже больше: псионик ощутил, как навстречу его пси-щупам раскрылись энергетические каналы. Это обнадёживало, но проблему не решало: Райнэ и понятия не имел, как себя вести в сложившейся ситуации. Поддержать капитана, который обращался к нему подчёркнуто вежливо, согласно протоколу? В груди снова резко вспыхнула досада. Он даже и предположить не мог, что подобное обращение настолько сильно его заденет. И ладно бы кто-то другой, но слышать нечто подобное от собственного танка — не сейчас, так чуть позже, но обязательно, так какая разница? — было неприятно. Нет, так не пойдёт. Решительно мотнув головой, из-за чего непослушные пряди снова упали на глаза, в очередной раз выбившись из хвоста, Нир наконец отлепился от двери и шагнул к столу. — Во-первых, перестань «выкать» мне. У меня есть имя, и ты прекрасно знаешь его. Несколько секунд царило гнетущее молчание. — Это приказ, псионик? — наконец произнёс Нарэш, и Нир сумел заметить, как неуловимо поменялось выражение лица капитана. Он весь подобрался и замер, словно хищник перед прыжком. Это невольно заставило собраться и самого Райнэ. В крови забурлил адреналин, остатки танковой энергии вспыхнули в венах обжигающим пламенем. — Нет, — осторожно откликнулся он, вглядываясь в непроницаемое лицо Нарэша. — Это всего лишь просьба. Пока просьба. Тот не отвечал, сверля его выжидающим взглядом, не враждебным, но явно и не доброжелательным. Скорее, его можно было интерпретировать как «Говори, что тебе надо, и оставь меня в покое». Отчего-то это успокоило Нира и дало ему подсказку, как вести себя дальше. Кажется, танк просто опасался, что появившийся псионик посягнёт на его независимость. Отсюда и эта подчёркнутая субординация. — Ты оставил сообщение там, в Центре на Рейне, — сказал Нирэн. — Помнишь? Разрешил с тобой связаться. Ты мне нужен. Я с тобой связался. Ты обещал поговорить. — Обещал, — подтвердил Нарэш. — Ты здесь. Чего ты хочешь? Определённо, капитан был не из тех, кто долго ходит вокруг да около, и это Райнэ понравилось. Он улыбнулся уголком губ и, наклонившись вперёд, упёрся ладонями в стол. — Всё просто, да, капитан? — Голос псионика искрился слегка истеричным весельем. — У тебя есть то, без чего мне не выжить, а у меня нет ничего, что я могу предложить взамен. И раз ты не выгоняешь меня сейчас взашей и даже оставил сообщение там, на Рейне, то я могу предположить, что ты согласен дать мне необходимое. Снова пауза. Только жёсткий, ставший насторожённым взгляд синих глаз что-то напряжённо искал в лице псионика. — Допустим, — негромко и медленно ответил Нарэш. — Смотря в каких рамках. — Я… — Нир отвёл взгляд на несколько секунд и пожал плечами, — не в том положении, чтобы требовать, правда? Могу я просто побыть рядом? Мне нужно восстановить силы и… Он замялся, не в силах объяснить всей той бури эмоций и чувств, что назревала у него в душе на протяжении этих трёх лет. И бессильная ярость, и гнев, и тоска по Рэву, и отчаянное нежелание умирать, несмотря ни на что. Но как донести это до совершенно незнакомого танка? Как заставить его понять? Да и надо ли? Обогнув стол, Райнэ приблизился к капитану и осторожно, словно опасаясь спугнуть зверя, коснулся пальцами его груди, совсем как тогда. Чем дольше он находился в такой невыносимой близости от танка, тем труднее было сдерживаться и не терять нить мысли. Следить за всем сразу, держать себя в руках, чтобы снова не повиснуть на капитане и опять до зелёных холисов не нажраться его энергии, оказалось невероятно тяжело. — Слушай, подыхать так не хочется, — снова поймав сумрачно-синий, как осенний вечер, взгляд, просто выдохнул Нир куда-то в район танковой шеи. — Не гони, а?* * *
В жизни и на войне всё воспринимается совершенно по-разному. Когда находишься в эпицентре бушующего урагана, вокруг раздаются взрывы, воздух разрезают лазерные лучи, всюду летят кровавые ошмётки монстров, а ты весь в их чёрной слизи, покрыт ею с ног до головы, — всё неважно. Важно только то, что в руках ты сжимаешь твёрдый ствол лазерного оружия, что есть цель и задача одна — укокошить к такой-то матери как можно больше этих межгалактических тварей. И всё. И мир сужается до этой задачи, остальное перестаёт существовать. Жизнь же гораздо хлопотнее. Нужно отдавать приказы, помнить о своём статусе, принимать важные решения, следить за множеством вещей сразу, но и это не кажется трудным, если делаешь это каждый день. Постепенно все решения начинаешь принимать на автопилоте, приказы отдавать по инерции, и, когда ночью ложишься в холодную постель, мозг просто отключается, как у андроида. А утром встаёшь по часам, как этот самый андроид, и снова катишься вперёд, отдавая приказы, принимая решения… Но то, что происходило сейчас, не вписывалось в привычную картину мира капитана Нарэша. Как себя вести, что делать — два главных вопроса смешались в голове, мозг замкнуло, и мир сжался до горячего дыхания, коснувшегося шеи над жёстким воротничком формы. Тело словно оцепенело, и Кэйл, пожалуй, впервые за всю свою не такую уж длинную, но порядком богатую событиями жизнь ощутил себя… танком. Он уже успел позабыть, кем является. Считал себя обычным универсальным пробирочным солдатом, и правило в его жизни было одно, простое, как дважды два: подчиняйся начальству, старайся обойтись как можно меньшим количеством смертей своих солдат, потому что ты капитан. Всё. А что же, галактическая бездна всё это пожри, делать сейчас со всем тем, что вдруг начало твориться с его телом и мыслями? Что сделал псионик, Кэйл так и не понял. Но он точно что-то сделал. Потому что никогда в жизни Кэйл не ощущал мурашек, бегущих вдоль позвоночника. А сейчас хребет буквально пробрало мгновенной опаляющей дрожью, волосы на загривке встали дыбом, дыхание замерло на вдохе. Кэйл окаменел, лихорадочно пытаясь понять, что говорит ему псионик. Всё внимание было сосредоточено на внутренних ощущениях. Отчего-то это невинное, невесомое прикосновение парализовало его, заставило почувствовать себя беспомощным щенком. Это дурацкое полузабытое ощущение, ещё со времён Академии, вернулось. Снова вспомнилось, как он, будучи зелёным рекрутом, волнуясь — насколько вообще может испытывать волнение танк, — стоял в общем зале Отбора и ждал, когда его выберет псионик. Хоть какой-нибудь. И те несколько минут до того, когда к нему подошёл Эйл, казалось, тянулись целую маленькую вечность. Внезапно взметнувшаяся буря чувств, вызванная прикосновением Райнэ, испугала Кэйла. Он понимал, что это, должно быть, обычная психосоматическая реакция на присутствие псионика после долгого одиночества, но всё равно было страшно вот так неожиданно оказаться посреди эпицентра собственных эмоций. Будто в открытом космосе без троса и кислородной маски. Мозг наконец-то отомкнуло, и первым делом недотанк попытался вспомнить, нормальна ли подобная реакция для такого пробирочного солдата, как он, в принципе, или это всё же какой-нибудь дефект из-за долгого отсутствия псионика? Понятие «возбуждение» было знакомо капитану Нарэшу только понаслышке, когда он краем уха или глаза цепанул это в учебниках. Возбуждение никогда не трогало трезвого разума капитана, даже в момент самых горячих битв. Он оставался удивительно холодным, как льды, покрывающие полушарие Холиса круглогодично. Естественно, Кэйл не сразу осознал, что с ним происходит. Он попытался понять, окунувшись в воспоминания тех дней, когда с ним рядом ещё был Эйл, но ничего подобного с ним тогда не происходило. Вроде бы такая реакция могла быть вызвана только псишкой, если тот сам захочет активировать эти функции в организме своего танка, или нет? В голове почему-то лихорадочно бился термин «тактильный контакт». И он повторял его про себя, как мантру, пытаясь вспомнить расшифровку. «Тактильный контакт, тактильный контакт…» Блять, Нарэш, вспоминай, папу твоего дивина! Строчки из учебника по взаимодействию ТиП всплыли перед глазами, хотя читал он его много лет назад: «Тактильный контакт — это связь, устанавливающаяся между танком и псиоником на пороге восьмого уровня. Для достижения этого уровня обоим объектам нужно…» Дальше мозг опять замкнуло, Нарэш хрипло откашлялся, попытался сделать шаг назад, но, к своему удивлению, не смог оторвать ногу от пола даже на пару сантиметров. — Ты мне действительно очень нужен, Кэйл. Я же сдохну без тебя, хочешь ты того или нет. — Жаркий шёпот снова коснулся судорожно бьющейся жилки на шее — единственного, что выдавало состояние танка, и Кэйл вздрогнул. Собственное имя, сорвавшееся с чужих губ, словно заклинание, парализовало его волю. Псионик, чёртов псионик не давал ему отойти. Осознанно или нет, но Кэйл, догадавшийся снова внутренне осмотреть себя, увидел, что пси-векторы оплетают его, подобно кокону. Может быть, Нирэн не мог залезть ему в мозги, но управлять им, как марионеткой, уже был вполне способен. Потому что он сам ему это позволил, не оттолкнув чёртовы пси-щупы. Кэйлу некстати вспомнились тентакли, — фу, гадость какая! — видел он как-то голограммку с изображением жадных щупалец, оплетающих чьё-то тело, на какой-то из планеток. Кажется, это была афиша кино. К капитану внезапно вернулось дыхание, он сделал жадный глоток воздуха, и эта ассоциация с тентаклями даже вернула ему память. Что там следовало за пунктом «поймать, обездвижить и оплести жертву»? Правильно. Тактильный контакт — он же физический и сексуальный. Теперь Нарэш начал задыхаться, но силком заставил себя успокоиться и порадовался, что пока не ощущает присутствия псионика у себя в мозгах. Он понимал, что ему не избежать всего того, что между ними происходит. Поздно рыпаться. Он сам раскрыл энергетические потоки чужим векторам, установив контакт. А значит, подписался и на всё остальное, что предполагает эта чёртова связь, но это не отменяло того факта, что Нирэн Райнэ по-прежнему оставался для него совершенно чужим существом. Нужно было что-то ответить, а в голове, как назло, так пусто… Словно вакуум образовался. Кэйл попытался поднять руку, и на этот раз у него получилось. Осторожно перехватив худющее прозрачное запястье псионика, Кэйл убрал его руку от своей груди и слегка отстранился. — Не так быстро, — хрипло выдохнул он, глядя в серые глаза, требовательные и в то же время полные надежды. Наверное, именно этот контраст помог ему найти необходимые слова. — Мне нужно время, чтобы привыкнуть к тебе, Райнэ.