I See Fire

Эй, эй, Что у тебя есть? Для меня это не важно, потому что Я не один такой. © Thirty Seconds to Mars — 93 Million Miles

Какая-то часть Микки всё же малодушно надеялась, что Йена не будет в магазине. Эта мысль возникла и исчезла, стоило Микки заметить рыжую макушку через пустой оконный проём. Изначально Микки собирался остаться в машине, дожидаясь, пока Йен не выйдет и не заберёт свои вещи, а после уехать. План был такой, но… Может, хватит убегать? Он мчался вперёд уже сколько? Три месяца? Три месяца без контактов с людьми, если не считать случайных встреч в паре до сих пор работающих супермаркетов в самом начале и ещё более редких автомобилей на соседней полосе. Три месяца паранойи, когда ему постоянно казалось, что он попадёт в какую-то западню, или ночью его пристрелят, или новый астероид упадёт аккурат на него. Он понимал, что во многом это — следствие тюрьмы и её законов (как и всего его детства, если копнуть глубже), но не мог перестать ожидать подвоха. Единственным исключением, пусть и не до конца, оказалась встреча с Йеном. Мир же охвачен паникой ещё дольше. Без Интернета, телевидения и радио узнавать новости было проблематично. В первые недели ходили слухи о подземных убежищах, о лагерях для выживших, но Микки не верил в эти сказки. Если что-то подобное и существовало, то явно не для всех желающих. Когда ты всего лишь бывший заключённый без перспектив и особых средств к существованию, не имеющий влиятельных знакомых, рассчитывать на что-то не приходится. Он выбрал дорогу, движение вперёд до самого конца, чтобы не зависнуть в ощущении потерянной жизни и упущенных возможностей. Микки оставил машину у задней двери магазина, чтобы она не бросалась в глаза со стороны шоссе, и вошёл в магазин, держа рюкзак Йена в руках. Рыжий наверняка слышал его с самого начала, но так и не вышел сам. Микки нашёл его подпирающим стену и безучастно наблюдающим за дорогой. На фоне поваленных друг на друга стеллажей и укрывшего пол мусора он выглядел удивительно неуместно. — Слушай, — начал Микки, но Йен его перебил. — Почему? Он не обернулся, задавая вопрос, словно ответ и не был важен. Но Микки заметил и напряжённую позу, и слишком равнодушный тон. В голове промелькнуло ошарашенное: «Когда мы успели проскочить к фазе выяснения отношений?», Микки от него отмахнулся. Как и от инстинктивного желания спросить: «Почему, что?» И решил сказать правду. — Я видел, как ты разговаривал с неработающим телефоном. Йен безрадостно усмехнулся и никак это не прокомментировал. Лишь плечи закаменели ещё больше. Микки не собирался извиняться за своё решение. Он был волен поступить так, как считал более правильным для себя. У него возникли кое-какие мысли и догадки по поводу предстоящего разговора с Йеном, когда он ехал сюда, но это, судя по всему, не было нужно ни одному из них. Милкович бросил рюкзак на пол и подтолкнул ближе к Йену. После развернулся и направился к двери. — Я просто скучаю по ним. Голос Йена настиг его на середине пути, заставляя остановиться. — Это не… Я не псих, хотя, по правде, мог бы им быть благодаря генам сумасшедшей матери, но пронесло. Я не слышу голоса или вроде того. Я знаю, что никто не ответит. «Но так хочется поверить» осталось не произнесённым. — Это не моё дело, — выдавил из себя Микки. Йен, наконец, повернулся. Покрасневшие глаза выдавали волнение, но выражение лица не поддавалось расшифровке. Тем не менее, Микки был готов биться об заклад, что тот сказал правду. — Да, не твоё. Но ты первый, кто действительно остановился. «Это случайность», хочется сказать Микки. — И ты вернул рюкзак. «Это ничего не значит». — Он же твой. Глупее ответа не придумаешь. Микки совсем не чувствовал себя комфортно. Ему казалось, что он лезет не в своё дело и зарывается в нём по уши. Фотография Йена, дневник Йена, слова Йена. Микки не в состоянии осознать, почему тот разоткровенничался, почему не боялся говорить такие вещи ему. Почему думал, что Микки готов к ним. Почему Милкович и в самом деле чувствовал себя так, словно понимает. Йен внимательно смотрел на него, заставляя ощущать неловкость, но в его глазах не было ни осуждения, ни злости, только усталость и застарелая боль. Микки не хотел знать его таким уязвимым. Он видел в тюрьме, что бывает с теми, у кого такой беззащитный взгляд. Он не спас одного парнишку с похожим взглядом, не справился, не успел. Он напомнил себе, что Йен — не Майк. Что Йен — не Мэнди. Что он ничего ему не должен. Микки предпочёл бы накричать на него, рассказать, что рылся в его вещах, подраться и оставить позади, но вместо этого изо рта вылетело: — Место штурмана всё ещё свободно. Йен растянул губы в кривоватой улыбке: — Значит, Микки и Минни всё же отправляются в закат. Микки показал ему средний палец. Может быть, им обоим нужна компания.