I See Fire

Я в центре пустоты, И это и есть то место, где я хочу быть. Почему на самом дне Я наконец-то начал верить? © Thirty Seconds to Mars — Story

Когда Микки открыл глаза, в комнате по-прежнему было темно из-за забитых окон, но по его внутренним часам уже должно было наступить утро. Он ожидал, что вряд ли выспится в незнакомом доме, но просыпался всего раза три за всю ночь, не считая прихода Йена. К слову, о Йене. Его рука лежала на животе Микки, и сам он, горячий, как открытое пламя, прижимался сзади всем телом. Микки непроизвольно напрягся, представив, как это выглядело со стороны. Ночёвка в одной кровати в его представлении не предполагала такого пробуждения. Он как раз собирался отодвинуться, когда чужая рука медленно поползла ниже и остановилась над ремнём его джинсов. — Расслабься, — произнёс Йен заспанным голосом, достигая прямо противоположного эффекта своими словами. Напряжение уже было другим, предвкушающим, но какая-то часть Микки тревожно сидела в засаде, готовая дать отпор, если потребуется. Если бы Йен спросил: «Можно?» или «Мне прекратить?», момент был бы разрушен, и Микки, скорее всего, засомневался бы и ушёл. Но Йен не спрашивал, расстёгивая его джинсы и проникая тёплой рукой под бельё, и Микки с нетерпением подался навстречу первому касанию. Он чувствовал твёрдый член Йена, прижимающийся сзади, и мягкие губы, невесомо проходящиеся по шее. Длинные пальцы, скользящие по его члену то плавно и аккуратно, то быстро и жёстко, усиливали электричество между ними до той стадии, когда ток заменял кровь в венах. Бёдра Йена теперь двигались так, словно между ними не было слоёв одежды, и Микки покрывался мурашками и от мыслей о том, как бы это ощущалось, кожа к коже, и от становящихся всё более громкими стонов Йена. Ему пришлось закусить костяшки пальцев в момент оргазма, чтобы не закричать. Йен продолжал двигать рукой в его теперь уже мокрых боксерах, и Микки вцепился пальцами в чужое запястье, сам не зная, для чего: чтобы остановить или чтобы задержать. Касания уже приносили лёгкую боль, но наслаждение смешалось с ней в тех пропорциях, когда всё это лишь добавляло остроты. Через несколько мгновений Йен вскрикнул и вжался в Микки ещё плотнее. Микки чувствовал их общую дрожь и закусил нижнюю губу, чтобы не сказать что-то глупое или не повернуться к Йену лицом. Ему было хорошо, настолько, что он задумался о втором раунде. Навязчиво вернулась мысль о Йене внутри, и сквозь повторяющиеся «нет» настойчиво пробивалось одно-единственное тихое «да». В его приятные мысли вторгся шум с улицы, и Микки мгновенно вскочил с кровати, торопливо застёгивая джинсы, стараясь не обращать внимания на неприятную липкость. Судя по звукам, Йен делал то же самое. Микки нащупал пистолет в кармане брошенной на пол куртки и, кивнув Йену в сторону главной комнаты, осторожно вышел, стараясь не высовываться из её неосвещённой части. С этого расстояния улица через открытое окно не просматривалась, поэтому Микки, держась стены, подошёл ближе. Сперва ничего не увидел, но тут раздался скулёж, и мимо пробежала большая светло-коричневая собака. Микки успел рассмотреть широкую умную морду и окровавленный бок, прежде чем она скрылась из вида. Но, судя по звукам, далеко не убежала, продолжая кружить вокруг дома. Микки повернулся к Йену, чтобы дать отбой тревоге, но обнаружил его не у себя за спиной, а около входной двери, убирающим их баррикады на случай внезапного вторжения. — Ты что делаешь? — Собака ранена. Значит, он тоже успел её увидеть. Что всё равно не объясняло до конца его поведение. — И что, ты просто выйдешь и спасёшь её? Что, если она дикая? Или бешеная? Йен молча посмотрел на него, всего на секунду-две, и Микки не хотелось расшифровывать этот взгляд. Вместо этого он вздохнул и, когда Йен открыл дверь и вышел на улицу, направился следом. *** Собака, как ни странно, в итоге не покусала ни одного из них. Микки всё равно подозрительно косился на неё, но, казалось, она в таком же восторге от Йена, как и он от неё. Она облизала его с головы до пят и даже не зарычала, когда он осматривал рану на её боку. Было похоже, что собака на что-то напоролась («Или кто-то помог ей с этим», подумал Микки), но Йен, смыв запёкшуюся кровь и обработав рану, сказал, что она скоро заживёт. — Ты что, собачьим доктором подрабатывал? — Человеческим. Просто люблю собак. — Ты врач? — удивился Микки. — Ну, врач — это громко сказано. Работал одно время парамедиком. — Военный, парамедик… Кем ещё ты успевал побывать? — Продавцом в магазине. — И это был пик твоей карьеры. — Определённо. В этот момент собака, виляя хвостом, ткнулась мокрым носом Йену в ладонь, определённо напрашиваясь на ласку. Йен засмеялся и потрепал её за ушами. Микки смотрел на них, довольных собой и друг другом, и думал о том, что, может быть, какие-то вещи в этом мире ещё не утратили значимость. И, возможно, ему всё-таки повезло встретить Йена.