I See Fire

Невидимый спутник, Призрак, останься в моём сердце, Пообещай мне, что Время не сотрет нас, Что для нас не было всё потеряно с самого начала. © Digital Daggers — Still Here

Заканчивать этот день в компании фляжки, наполненной виски, и довольно скалящегося Йена Микки не планировал. Просто в один момент он сидел на пороге их временного пристанища и курил, по привычке хмуро разглядывая окружающий лес, а в другой рядом нарисовался хитро улыбающийся Йен и протянул ему потёртую металлическую фляжку. Микки взял, открутил крышку и понюхал: пахло виски. — Ты же не в доме её нашёл? — поинтересовался Микки перед тем, как попробовать. — Нет, это моя. — И ты молчал? Йен пожал плечами, но Микки уже делал глоток. Во фляжке действительно оказалось виски. Микки не был поклонником крепких напитков, предпочитая пиво, но жар, мгновенно распространившийся внутри, сейчас был как визит в прошлое. Для разнообразия — приятное. Микки подозревал, что отвыкшему организму хватит и пары глотков, чтобы опустить все заслоны. Йен сел рядом, ближе, чем позволяло пространство, касаясь бедра Микки своим. Подождал, пока Микки сделает ещё один большой глоток, после чего жестом фокусника достал из кармана куртки скрученный косяк и протянул ему вместе с зажигалкой. — Полон сюрпризов, а? Йен ухмыльнулся, прикладываясь к фляжке и наблюдая, как Микки зажигает самокрутку и торопливо затягивается. — Кайф, — выдохнул он вместе с дымом. Потом решил уточнить: — Ты всегда таскал с собой косяки и вискарь? Даже раньше, в нормальной жизни? — Нет. Фляжка на самом деле принадлежала моему брату. — Тому, который самый башковитый? — Да. — Не думал, что отличники бухают. — У Галлагеров всё не как у людей. — Не только у вас, — хмыкнул Микки. Получилось не так равнодушно, как ему бы хотелось, и Йен тут же впился взглядом в его лицо. — Расскажешь? — Зачем тебе это? — То, что долго копится внутри, однажды может тебя разорвать. И ничего уже не останется. Йен в этот момент так напоминал Мэнди, что Микки зажмурился и снова приложился к фляжке, а после — к косяку. Туман теперь был не только снаружи, но и внутри, расползался приятными касаниями по каждой клетке. Он бы мог спихнуть всё исключительно на алкоголь и траву, однако желание избавиться от части груза возникло на самом деле. — Моя сестра говорила нечто подобное. Вы бы точно спелись. — Йен продолжал смотреть так, словно действительно хотел выслушать. Просто-таки воплощение психоаналитика, только косяк в пальцах не вписывался. — Да нечего рассказывать. — Всё было так плохо? — Ну, мой отец явно не взял бы приз «Родитель года». А вот «Конченый маньяк» — запросто. Но знаешь, что самое поганое? Я это заслужил. — Не думаю, что … — Заслужил! Я не защитил от него маму, не спас Мэнди. Я хотел быть на него похожим, хотел, чтобы он гордился мной. — Это естественно. — Не тогда, когда твой отец — сраный садист, гомофоб и убийца. Ты и представить себе не можешь. До сих пор жалею, что не успел высказать ему всё прямо в его обрюзгшую физиономию. Йен поднялся на ноги, чуть пошатываясь, ухватил Микки за плечо, вынуждая встать следом. — Выскажи сейчас. — Ты где-то здесь видишь призрак Терри Милковича? — Нет. Зато я вижу тебя. — Что за бред, Галлагер? — Что бы ты сказал ему? — Это тупо. Йен продолжал держать его, и Микки дёрнул плечом, пытаясь сбросить вцепившуюся руку, одновременно затягиваясь косяком, но Йен не отпустил. — Что бы ты сказал ему? Он бы сказал ему… Сказал… — Я рад, что ты умер. — Громче. — Я рад, что ты умер! — Громче! — Я рад, что ты умер! Рад! Я тебя ненавидел! Ты испортил жизнь маме, ты испортил жизнь Мэнди, да всем, кого ты встречал, ты портил жизнь. — Микки залпом выпил оставшееся виски и бросил фляжку на землю. — Ты испортил жизнь мне. Ты заставил меня стыдиться того, кто я, убедил в собственной неправильности. Я так долго ненавидел себя из-за тебя. До сих пор ненавижу, но я — не ты. И никогда не стану. Я буду лучше. Йен попытался его обнять, но Микки, дрожа всем телом, отпихнул его. У него перед мысленным взором стоял Терри, и, если бы не быстрая реакция, Йен бы получил в челюсть за вторую попытку. Микки слышал, что он зовёт его, но слова не имели смысла, потому что не позволяли выплыть на поверхность. Ему казалось, что он задыхается, всё глубже погружаясь в водоворот образов из прошлого. Терри, избивающий маму на кухне, засыпанной мукой из разорванного пакета. Терри, выходящий ранним утром из комнаты Мэнди, не замечая застывшего у стены Микки со стаканом воды в руке. Терри, ломающий ему ногу и смеющийся над попытками уползти к себе. Терри, Терри, Терри. Наверное, Микки умер и попал прямиком в кипящий злобой котёл всех своих кошмаров. Губы Йена прижались к его губам, выбрасывая обратно в реальность. Микки распахнул глаза, встречаясь взглядом с Йеном, находящимся совсем рядом. Он разорвал поцелуй, позволяя Микки наконец-то вдохнуть, но не отошёл, вглядываясь в лицо напротив. Микки чувствовал, что его щёки пылали, и, несмотря на дикое желание отвернуться, он себе этого не позволил. Йен выглядел напряжённым, словно ждал от него как минимум удара в живот, но Микки видел и беспокойство. За него. И впервые в жизни Микки почувствовал такую благодарность, что здесь и сейчас выразить её могло только одно: Микки притянул Йена за шею ближе и поцеловал. Количество поцелуев в его жизни можно было пересчитать на пальцах одной руки, и ни один не шёл ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас с Йеном. Поначалу неторопливое, нежное скольжение губ и языков в итоге переросло в яростную борьбу и сдавленные стоны в промежутках. Йен вылизывал его рот с таким пылом, словно это было последним, что он успеет сделать в жизни. Микки, распластанный у двери этим напором и чувствующий руки Йена, сжимающие его задницу, отвечал с ещё большей жадностью. Ладони цеплялись за спину Йена, словно в надежде не раствориться окончательно в незнакомом вихре эмоций и ощущений, особенно когда Йен спустился поцелуями к шее, но Микки хотел этого. Он опустил одну руку, на ощупь находя дверную ручку, и потянул вперёд. Дверь открыть удалось сразу, а вот с продвижением внутрь дома возникла заминка. Йену, казалось, было плевать на всё, пока его губы и руки были на Микки. Он бы, наверное, и трахнул его прямо там, у стены, и Микки бы позволил, но остатки контроля убеждали Микки потерпеть ещё чуть-чуть. Ему всё-таки удалось затащить их обоих в комнату и даже не потерять равновесие после того, как ноги Йена споткнулись на ровном месте. Добраться до спальни уже было делом техники. Отдельными вспышками остались их совместное падение на кровать и счастливая улыбка стягивающего с себя свитер Йена, а дальше всё перепуталось. Микки окончательно отпустил себя.