Клюква II

Взрыв произошел в четыре часа утра. К шести всему миру стало известно об этом. В восемь Гарри выпрыгнул из лодки и подал Роксане руку, помогая вылезти. Девушка выбралась на сушу и шокированно открыла рот. — Твою ж… простите, мистер Харт. Твою ж мать. Неизвестно кем оставленное в помещении взрывное устройство с таймером было недостаточно мощным, чтобы причинить серьезный вред зданию — древний камень почти не пострадал. Зато витражи ударная волна уничтожила полностью, осыпав округу битым стеклом. Вокруг вдруг ставшего каким-то неуютным храма бродили, раскланиваясь, прибывшие ранее вампиры — представители кланов и их охрана. На пороге, раскачиваясь, сидел смотритель храма — навеки молодой парень с светлыми, почти белыми волосами и голубыми глазами, с внешностью, которая подошла бы какому-нибудь актеру, а не затворнику. — Кошмар, — сказала Рокси вполголоса. — Кто мог это сделать? — Я не знаю. В целом одна из наших задач — разобраться. — Я позвоню в Лондон? — Она достала телефон из сумки. — Конечно. Ничего не начнется, пока все не приедут. — А они приедут? — Конечно, — вздохнул Гарри. — Ничего подобного не случалось никогда, и это заставит всех вылезти из нор. Видишь количество охранников? Это на случай, если кто-то затеял это, чтобы убрать всех махом. — И это поможет, если кто-то очень хочет это сделать? — скептически осведомилась Рокси. — Если очень — то нет. Но иногда и доля секунды имеет вес, и лучше, когда время тянет кто-то другой. Гарри махнул рукой, приказывая собственной охране присматривать за мисс Мортон. Он пошел к храму, по пути обмениваясь рукопожатиями и касаясь губами затянутых в перчатки дамских рук. Он предпочел бы, чтобы Мерлин поехал сюда вместо него, но тот был занят. В рядах клана Нищих появился какой-то нереально умный программист, которого пытались найти последние пять лет (и предложить укус, но в итоге его согласия, похоже, не спросили), и теперь в Лондоне обновляли закрытую интернет-сеть, которая значительно упростила бы общение между кланами, если будет решено, что она достаточно защищена от взлома со стороны человеческих хакеров. Вампиры могли похвастаться множеством изобретений, которые людям и не снились — под резиденцией клана Знати находились подземные ангары, достойные фантастического фильма. А вот с межклановой сетью не вязалось. Мешало то одно, то другое, и бумага по-прежнему оказывалась самым надежным способом передачи информации. Её при всем желании невозможно было взломать. Третью часть присутствующих Гарри знал, еще треть встречал хоть однажды, об оставшихся слышал. Француженка-Художник дружески ткнула его кулаком в предплечье и одарила яркой улыбкой. Воин-итальянец спросил, что Гарри думает о произошедшем. Вампиры прибывали и прибывали. Нищий из Японии, выглядящий как якудза, в сопровождении женщины из того же клана в медицинской маске. Двое с фамилией Майер из России, двое с фамилией Иванов из Германии. Турецкий клан Невест представляла медноволосая женщина с таким количеством украшений (как ни странно, сочетающихся между собой и не выглядящих аляповато), что, наверное, будь она человеком, то не смогла бы идти из-за их тяжести. Хмурые Плуты из Саудовской Аравии, усевшиеся под самой стеной Монахи из Мексики и Канады — одинаково хмурые, с безмерной скорбью на лицах. Гарри обошел их всех, натянуто улыбаясь и ловко уходя от завязывающихся бесед, и толкнул дверь — целую, но с некоторым количеством застрявших в дереве стекляшек. Под подошвами его туфель захрустело стекло. Храм, большую часть времени погруженный в полумрак или же в редкие солнечные дни вспыхивающий яркими бликами окрашенного стеклом света, без витражей — непривычно светлый, продуваемый всеми ветрами, что терялись где-то вверху, выглядел как остов какого-то древнего мифического чудовища, от которого остались теперь только ребра. Гарри посмотрел в сторону винтовой лестницы у входа — та вела на второй этаж, где, похоже, и жил смотритель. Бедный парень, вот уж кто больше всего страдает в этой ситуации. Он прошел к крайнему правому провалу в стене, стараясь ступать как можно осторожнее. Прежде здесь был витраж с изображением Нищего — старца с клюкой и протянутой рукой. Рядом с ним, левее, был Монах, выглядящий вполне современно для десятого века. «…те девятеро собрались на свадьбу». С учетом того, как давно это было, это явно был не обычный монах. Скорее, какой-то местный религиозный или, точнее, языческий деятель. Друид. Жрец. Дроттар. Безумец, который прежде стоял, схватившись за голову. «…это было так… легко». Быть может, он и сошел с ума тогда, когда это случилось. Забился под стол, накрытый для пиршества, и смотрел на то, как движимое местью и свежей Жаждой чудовище отрывает людям головы и пьет их кровь. Плут в почти шутовских одеждах — с этим все понятно. Художник — вероятно, не художник, а скорее музыкант, приглашенный для увеселения гостей. У него потом наверняка было предостаточно времени, чтобы научиться рисовать и собрать под своим крылом разнообразных деятелей искусства — второе поколение вампиров. Охотник, которого ни тогда, ни сейчас не спасли его псы — жуткие твари с теленка размером, если верить тем, кто занимался витражами. «…от собственного могущества». Справа и слева от главной стены находились изображения Воина и Правителя. Те, кому повезло, кому движимый местью Первый Вампир влил в рот по капле крови из собственной разодранной руки, кого обжег яд, теперь текущий в его венах. Они вкусили её лишь раз и не знали, насколько этот яд прекрасен, как тепло и хорошо от него делается внутри. Гарри наклонился, чтобы поднять осколок красного стекла. Теперь непонятно, чем он был раньше — ягодой клюквы в руках Многоликого или, может, плащом Правителя. Флагом Воина. Маком из венка Невесты. «Ответ в битом стекле». Вот он — ответ. Осталось подобрать вопрос, а ответ вот он, рассыпан по полу. Сорок два. — Кошмарное происшествие. Не знаю, у кого поднялась бы рука сделать такое. Гарри обернулся. Привычка делать это не через левую сторону появилась у него совсем недавно. — Вы из Великобритании? — спросила смуглая женщина в очках. — Клан Знати? — Верно, — кивнул Гарри. — О, слава Многоликому. Очень рада встретить кого-то из своих. Она протянула ему руку. — Джинджер Эль, американский клан Высокородных. — Звучит как прозвище, — Гарри пожал руку. — Да, — она кивнула. — Сейчас наш клан… очень молод. После того как в начале двухтысячных почти весь он был уничтожен, мы переехали из Нью-Йорка и используем прозвища для тех, кого еще могут знать смертные. На самом деле меня зовут Элизабет. — Приятно познакомиться, Элизабет, — Гарри улыбнулся. — Галахад. — Звучит как прозвище. — Звучит. На самом деле Гарри Харт — прозвище. «— Как рыцарь Круглого стола? — Не как». — А… — Джинджер открыла рот. — А. Хм! Автограф? — Как-нибудь потом — у меня нет подходящей бумаги. Я пришлю вам открытку. — Ловлю на слове. Гарри бросил стеклышко на кучу таких же и отвернулся от окна. — Я не была здесь раньше. Все думала, что успею. Я вообще та еще затворница, постоянно сижу смотрю в монитор — и днем, и ночью, и в Йоль. А теперь я приехала сюда и вижу только осколки того, что было. Вы, думаю, были здесь чаще? — Да. Мы приезжаем сюда каждый год, обязательно зимой. Но года два назад я был здесь летом — куда красивее. — Расскажите мне, каким был Храм до взрыва? Не внешне, я видела фотографии. Гарри задумался. — Это было самое мирное место на всем белом свете. Джинджер молчала, ожидая продолжения рассказа. — Оно… заставляло думать. О том, что пусть тебе и тысяча лет, а может, больше, ты все равно… обычный? Ты не царь горы, ты просто тот, кому повезло. Или не повезло, с какой стороны взглянуть. Что ты просто существо с Жаждой и эти, с витражей, смотрят на тебя как… не знаю. На несмышленого ребенка? Потомка, который не оправдал надежд, но который еще может исправиться? — Вы верите в Девятиликого? Гарри усмехнулся. — Да. — И… каким вы видите его? — Самым человечным из нас. Джинджер села на одну из каменных скамеек и запрокинула голову, рассматривая свод храма. — У нас есть куча мнений о том, каким он был. Есть те, кто считает, что он был родом из Африки — потому что ученые доказали, что там была колыбель человечества. Другие утверждают, что он был из племен индейцев, но тогда непонятно, как он смог достичь Европы. В любом случае, если вдруг Многоликий объявится, окажется, что мы перед ним страшно виноваты. — Или он ирландец, и тогда вы тоже перед ним страшно виноваты. — Если он ирландец, то вы тоже. Гарри вздохнул. Что было, то было. — Все мы хороши. — Иногда я завидую людям. Они верят в всепрощающего Бога. Наш разорвет нам глотки и… — Мистер Харт! — Роксана приоткрыла тяжелую дверь. — Все уже собрались. — Что там… Хэмиш? — спросил Гарри полушепотом, когда они заняли свое место в полукруге возле входа снаружи — разномастная толпа угрюмых вампиров. — Весь в работе, сказал, что позвонит вам, когда закончит. В центр вышел мужчина выглядящий лет на тридцать. — Для тех, кто видит меня впервые — я Ингвар, глава клана Монахов, и представляю страну моих предков — Норвегию. Это мой клан стоял у истоков этого храма, мы заботились о нем больше двух тысяч лет, чтобы мы — вы все — могли увидеть его в том виде, в каком он был создан. Мой предшественник застал ту пору, когда здесь были обычные окна, и поддержал идею создать витраж. Эти витражи заменяли нам иконы и напоминали о тех, кто стоял у истоков, и о том, кто ходит среди нас. Мастера изучили все, что можно было найти о Девятерых, и ценой кропотливого труда воссоздали их образы в стекле. По легенде сам Многоликий пришел сюда, чтобы… — Мистер Харт, вы кривитесь каждый раз, когда кто-то упоминает Девятиликого, — шепнула Рокси. — Что? — Давно уже. Каждый раз, когда вам желают чего-то или даже банальное «Слава Многоликому», у вас делается такое несчастное лицо, словно у вас клык болит. Ингвар затянул волынку о том, что произошедшее — пощечина всем Проклятым. — Это… знаешь, когда на тебя со всех сторон наваливается что-то? Куда не сунешься — а оно там? — Феномен Баадера-Майнхофа? — Что? — Концентрируя на чем-то внимание, начинаешь замечать это везде, где прежде просто бы не заметил, из-за чего создается впечатление, что информация об этом появляется всюду. — Да. Именно это, — кивнул Гарри. — Мой клан мог бы взять восстановление на себя, но я предлагаю сделать это вместе, чтобы вклад был равным от каждой страны… — вещал Ингвар. — Что будет дальше? — Нам придется искать хорошего стекольщика, возможно, среди людей. Надо будет отправить запрос Художникам, пусть ищут. — А сейчас? — Сейчас закончится речь и все разбредутся решать собственные проблемы. Ингвар говорил еще минут двадцать. Если Гарри не ошибался, прежде тот тоже был проповедником, или аббатом, или кем-то вроде этого и ездить по ушам умел просто мастерски. В его речи проскакивали как разумные вещи, так и полная глупость, такая, что ни в какие ворота. Хорошо, что Доминика не приехала — она бы не молчала, а заткнула его за пояс. У нее куда интереснее получалось делиться разнообразными преданиями. Проповедь сменилась галдежом. Гарри направился к порогу, где все еще сидел расстроенный смотритель. — Герр Либерт? Парень поднял на него безумные от горя глаза. — Вы… вы? Кто… скажите, кто… кто мог это сделать? — Я не знаю, — Гарри качнул головой. — Но мы его отыщем. — Кто мог пойти против Девятерых? — воскликнул смотритель. — Кто мог пойти против Многоликого? Кто был здесь и сделал это так, что я этого не помню? Я не помню… я не помню… — он перешел на бормотание. — Я не знаю имени. Опять. Никаких имен, опять без имен… ну… — Ему нужна помощь. — Гарри обратился к подошедшей спутнице норвежского Монаха. — Возможно, даже проспаться, пока витражи не восстановят. Они провели на острове весь день, до темноты, в конце концов решив все вопросы, связанные с восстановлением витражей и, что мелочиться, реставрацией остального здания. Каждый получил задание отправить на остров нужных мастеров и внести определенную сумму на счет. Обсудив еще несколько сугубо клановых вопросов, Гарри распрощался и отправился к ожидающей их лодке. — Как думаете, кто все-таки это сделал? — спросила Роксана, когда они сели в автомобиль, который должен был привезти их в аэропорт Ставангер. — Охотники? — Определенно нет. Это кто-то из своих. Кто-то, кто хорошо умеет подчищать память или манипулировать сознанием. Все мы способны делать такое с людьми, но для влияния на вампиров надо иметь талант. Как у Мерлина, например. — О да… Гарри усмехнулся. — Сначала ты слушаешь его из вежливости, а потом обнаруживаешь себя за столом, отыгрывающим Вентру седьмого поколения с бзиком на кровь зеленоглазых блондинок. — Ласомбра восьмого поколения, — поддакнула Рокси. — Что? — Что? Телефон Харта начал вибрировать. — Ну вот, стоило о нем поговорить, — Гарри взял трубку. — Слушаю. — Мы сделали это, черт подери! — радостно сообщил Мерлин. — Мы все сделали! Ты не поверишь, из какой клоаки я только что вылез, но техника там… Придурок, смотри, куда едешь! Кто так ездит вообще?! Гарри, я только что настроил ненастраиваемое, а меня чуть не сбила машина. Харт подался вперед, готовый просчитывать варианты, что делать, если и на Мерлина будет совершено покушение. — Специально? — Да нет, просто какие-то идиоты от полиции убегают, но не суть. Ладно. Вы там со всем разобрались? — Да. Едем в аэропорт. Через несколько часов вернемся в Лондон. — Хорошо. Передай мисс Мортон, что отчет о поездке нужен будет к четвергу. — Хорошо, передам. Осторожнее там. — А, конечно. Гарри бросил взгляд на Роксану. Та взяла плед, что лежал на заднем сидении специально для вечно зябнущих вампиров, и уснула. Из-за полумрака, рассеиваемого только огоньками на приборной панели, Гарри не увидел появившуюся у нее на виске синюю жилку. А если бы и увидел, то принял бы за вену.