Клюква II

Привалившись боком к стоящей почти у самого входа машине, Эггси вытянул руку в сторону, коротко бросив «Ключи», и Мерлин, крайне ревностно относящийся к любым своим вещам, не понял почему, но достал связку из кармана и отдал. — Эггси! Стой! Я поведу, ты не в лучшем состоянии. Парень завис на долю секунды и кивнул. — Ладно, — и побрел к пассажирскому месту. Заняв сиденье, он привалился лбом к стеклу и закрыл глаза, кажется, даже на короткое мгновение потерял сознание. — На юг, — сказал Эггси. — На юг, и я скажу, когда свернуть. Гарри, не задавая лишних вопросов, завел мотор. — Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — спросил Мерлин, когда они выехали из переплетения улочек на более-менее широкую дорогу. — Я сам до конца еще не все понимаю, — Гарри втопил педаль газа, пользуясь тем, что дороги в это время еще не особо загружены. Просидев с запрокинутой головой минут пятнадцать, Эггси открыл глаза и начал разминать шею. Он посмотрел на нервных пассажиров и на хмурого водителя. Из его взгляда исчезла некая… наивность, которая поселилась на короткое время его бытия как Гэри Анвина, торговца наркотиками, парня, который уверен, что у него рак. На дне голубых, почти синих глаз, непривычно больших на исхудавшем лице, плескалось что-то, что лично Харт не желал идентифицировать. Что-то древнее, как жажда крови. Как сам мир, по мнению Ашшера. Как воплощенное Проклятие. Кто-то вроде Доминики был бы в восторге. — Что с твоим глазом? — спросил Эггси. — Шальной арбалетный болт, — Гарри улыбнулся, счастливый слышать знакомый голос. — Ничего, он восстанавливается, но медленно. Когда я снимал повязку в последний раз, там уже была часть глазного яблока. — Какой-то яд? — Да, что-то из трав. Эггси шумно втянул воздух. — Это случилось в тот день, когда я… исчез? — Да. — Ла-а-адно. Разберемся с этим вечером, — он указал влево, веля свернуть. — Должен признать, тебе идет. — Всегда мечтал побыть пиратом. — Что мешало? — Да как-то не срослось. Постоянно что-то мешало, а потом они исчезли. — А я плавал. Лет пять, наверное. Потом мне надоело постоянно сцеживать кровь из врагов, чтобы не касаться их грязных шей, и я сошел на сушу, — Эггси мечтательно усмехнулся. — Ну и спать в гамаке, конечно, сомнительное удовольствие. Так, теперь снова влево. Они выехали к огражденной территории какого-то небольшого склада. Выбравшись из машины, Эггси отогнул руками часть металлических ворот, сломав замок, и с грохотом отодвинул их в сторону. — Поппи! — закричал он, остановившись метрах в десяти от входа, движением руки велев остальным держаться позади. — Милая моя, иди-ка сюда! Я знаю, что ты там! Открылась дверь, выпустив наружу красивую женщину без возраста, совершенно не похожую на изображение на уничтоженном витраже с Невестой. Невеста с витража была брюнеткой, а не рыжей и вполовину не такой красивой. — Ты жив, — выплюнула она. — Не твоими молитвами. Я вообще удивлен продуманности и почти успешному исполнению твоего плана. — Один мой знакомый Нищий предсказал «проклятому, с крестом, но без веры» смерть от голода, — она ядовито улыбнулась. — К сожалению, я, выходит, не приложу к этому руку. Как жаль. Ты так быстро нас нашел. — О, это было просто. Обычно я абстрагируюсь от этого всего, — Эггси помахал рукой возле головы. — Но сейчас оно на меня нахлынуло с новой силой, никак не могу свыкнуться снова. Я знаю, где ты, и где остальные, и где твоя собачка. На сцену вышел второй человек, короткостриженый угрюмый мужчина. — О, а вот и твоя собачка. Не думал, что ты дойдешь до того, чтобы создавать гулей. Что ты ему пообещала? — Неважно, что мне пообещали, — тот напрягся. — Наверное, диаблезировать сотню-другую тысячелетних стариков, — предположил Эггси и тут же обломал его: — Прости, парень, тебя обманули. Гули не могут стать вампирами, твоя хозяйка думала, что ты выстоишь против меня, но ошиблась. В тебе достаточно её крови, чтобы сделать… ой, зачем ты бьешь себя? Мужчина нанес себе удар своей же правой рукой, расквасив нос. Затем еще один. На асфальт брызнула кровь, подкрасив занесенные ветром на территорию склада желтые листья. Роксана вцепилась Мерлину в рукав. Она пересекалась с ним не так уж и часто. Просто в один прекрасный момент мистер Харт, всегда занятый и какой-то беспредельно уставший от своей ужасно долгой жизни, буквально расцвел и начал улыбаться, прекратив засиживаться в резиденции клана до поздней ночи. А потом появилась и причина — парень внешне её возраста с довольно обыденной, плохо запоминающейся внешностью, который однажды сунул ей в руки коробку с коричной булочкой, залитую ореховым кремом по самое не могу, которая, будь Роксана еще человеком, убила бы её фигуру полностью. Роксана его потом иногда выручала, «отбивая» у охранников, которые не желали пропускать парня дальше ворот. Мерлин как-то пожаловался, что «любовь двадцать первого века у Гарри какая-то беспредельно банальная», и, как теперь поняла мисс Мортон, секрет крылся в том, что Мерлин чуть больше, чем остальные, забывал о нем. Как делали все, кто видел лицо Гэри Анвина, если он не желал обратного. Видимо, жалостливое «Я к мистеру Харту!» было не более чем игрой на публику. А вот то, что происходило сейчас, было настоящим. Взмахивая рукой в такт ударам, которые наносил себе гуль, под едкие комментарии Гэри Анвин улыбался. Он выглядел ровно так, как изображают в фильмах вампиров, которых потом обязательно победит измученный судьбой и людьми главный герой с пронзительными глазами будущего святого. Кровожадные, жестокие твари, способные на все. Проклятие в чистом виде, откуда бы оно там ни взялось, откуда бы ни пришло. Достаточно признать, что эмоции, вызвавшие жажду крови из темных глубин небытия, были достаточно сильны и принадлежали именно ему. — Сломался мальчик, — сказал Эггси, когда после последнего удара тело упало на асфальт. — Это за глаз мистера Харта. Поппи вскинула подбородок. — Ты не изменился. Ты все тот же мой ночной кошмар. — О, я тебе снился? — Эггси присел и стер с виска умершего каплю крови, задумчиво слизнул её с пальца и скривился. — О, еще как. Ты испортил лучший день в моей жизни. Знаешь, как я ждала его? Ты убил моих гостей. Ты обратил меня. Ты сломал позвоночник моему жениху, — она горько скривилась. — Я закрываю глаза и вижу, как снова и снова разгрызаю себе запястья, чтобы влить ему в рот своей крови, а это не работает! Не работает! Она сорвалась на крик, и Гарри, никогда не замечавший за собой ни малейшего таланта к любого рода провидениям, почти увидел то, о чем она говорила. Обезглавленные гости и музыканты в лужах крови. Испачканные красным цветы. Теплая ирландская осень, закончена подготовка к зиме. Всего вдоволь, год был хорошим. Невеста в наряде из кожи и ткани, испачканная, рыдающая — она думала, что умирает еще несколько минут назад, а сейчас жива, хоть и не понимает своего нового облика. И тот, кто пришел мстить. Кто облизывает окровавленные руки и смеется. — Потому что я не могу обращать мужчин! Все, что я смогла дать Чарли Хескетту, которого ты только что хладнокровно убил — продлить его жизнь. Потому что вы… — она указала на стоящих позади Эггси вампиров. — Представители клана Знати не дали ему становление! Вы оставили его умирать! Она одарила их презрительной гримасой. — Вы только и умеете, что портить людям жизни. Я должна была прожить мою короткую, счастливую жизнь. Родить детей. Состариться. Умереть в окружении родных. А не… а не это вот! Она добавила уже тише: — Я хотела убить тебя, но потерпела неудачу. Я хотела изменить устрой — и тоже не преуспела. Чего ты молчишь, давай, съязви что-нибудь, как всегда! Эггси фыркнул, без налета ярости он выглядел так же, как и раньше — очень уставшим и больным. Мальчишка с множеством лиц. — Ты ведь знала, что битвы не будет. Здесь никого нет, а твои подельники забудут все, что нужно забыть, чтобы я до них не добрался. Это — все это — было красивым способом самоубийства. Я подумал над произошедшим и сделал вывод, что весь твой план сработал только потому, что тебе повезло. Ты внушила мне, что я человек, нашла мне людей с такой же фамилией, которых я считал своей родней. Все это прокатило только по одной причине — потому что где-то в глубине души я хотел считать себя им. Он бросил взгляд на замершего Гарри. — Тем более что есть те, кому везло рассмотреть эту мою часть. Но сейчас ты прям-таки раскрыла мне глаза, — он подошел почти вплотную к замершей, словно завороженной, вампирше. — То, что я отрицал все эти года. Я — чудовище. Я — Многоликий, — он оскалился, и присутствующим показалось, что клыков у него вдвое больше, чем должно быть. — И сейчас я бы перекроил тебе память и отправил бы страдать дальше, но ты сделала большую ошибку. Ты причинила боль тому, кого я люблю. Гарри ни до этого, ни после не видел диаблеризации вампира. Волосы Невесты поседели, кожа высохла, и она не пеплом — пылью развеялась в руках Эггси. Который, резко посвежевший, словно хорошо отдохнул, вытер руки о джинсы и словно ни в чем не бывало сказал: — Все, список закрыт, — и направился к замершим присутствующим. — Эй, отомрите. Или вам тоже мозги прополоснуть? Я не кусаюсь! — он указал на склад. — Противоядие там. Черт подери, оно состоит из водки с каприфолью, серьезно?! И еще, Гарри… — Да? — спросил Харт, наверное, наименее из всех Высокородных шокированный происходящим. — У тебя много денег на счету? — Ну, тысяч девятьсот будет, если в фунтах… — Отлично! Можно их у тебя одолжить? Я верну, пойдет, если золотыми самородками? Или слитками, но за слитками придется переться в Францию, хочешь в Францию? — Зачем тебе столько? — Мне нужен дом! — Эггси покосился на уходящих в сторону склада Мерлина с Роксаной. Те, видимо, решили, что спасение вампиров важнее всех разборок мира вместе взятых. — Я все объясню чуть позже. И пончик. Мне нужен тот пончик, которые делает тот индус на рынке. Гарри, так что? — Все что захочешь. Только не исчезай больше. — Это была одноразовая акция. Фиг ты от меня впредь избавишься! — Эггси направился к машине. — У тебя был шанс от меня сбежать, и ты его потратил. Вызовем такси? — Вызовем. Такое чувство, что тебя не особо беспокоит яд и прочее, — хмыкнул Гарри, доставая телефон. — У меня сейчас такая каша из чужих воспоминаний в голове. Ты знал, что, оказывается, она узнала меня по голосу тогда, в зале суда? Вот же ж я мистер бездарное палево! А вообще… Они… — Эггси показал на вампиров. — …уже взрослые дети, чтобы держаться за мою штанину. Пусть сами разбираются, а у меня… у нас. У нас еще много дел. — Все что угодно, только дай мне сменить рубашку. Эггси окинул его взглядом, осмотрел себя, наконец-то понимая, что оба они выглядят очень так себе и вряд ли двум испачканным в крови подозрительным типам что-либо продадут, и согласился. Они действительно купили дом — небольшой, но в хорошем районе, со свежим ремонтом и кованым балкончиком. Сделку Гарри провернул в рекордные два часа — все бумаги были подписаны и перекочевали к нему в небольшую папку. Затем он стал свидетелем почти семейной сцены, которую наблюдал через стекло в дверях паба, куда Эггси вошел для того, чтобы бросить тяжелый пивной бокал в голову какому-то мужику, подраться еще с пятью и вывести прочь заплаканную женщину, которую они вместе с её дочерью и привезли к новому жилью. Она потом разрыдалась еще пуще, обнимая Эггси, который неловко хлопал её по спине. — Мам, ну мам. Ну успокойся, все хорошо. Я же обещал увезти тебя от этого придурка. Я просто не думал, что получится так быстро. Гарри попытался слиться с пейзажем и чувствовал себя так, словно подсматривал за чем-то очень личным. — С днем рождения, кстати, — сказал он потом, когда на Лондон начали опускаться сумерки. — Ох, точно! — хлопнул Эггси себя по лбу. — Насыщенный денечек сегодня, я уже и забыл. Отметим позже? Поедем куда-нибудь? — Джей-Би тебе этого не простит. Только он соскучился больше, чем я. — Значит, мы организуем ему друга. Назовем его… мистер Пикуль! Вот сейчас и… — Эггси рванул в сторону. — Уже поздно, зоомагазины закрыты! — окликнул его Гарри, но парень уже исчез. Ему осталось только ждать, стоя под осыпающимся листвой кленом, когда Эггси вернется вместе с щенком керн-терьера и заверением, что оставил деньги возле кассы. Новоявленный мистер Пикуль трясся от холода, и Гарри пришлось снять пиджак и завернуть щенка в него. — Пошли домой, — сказал Эггси, почесывая украденного пса за ухом. И они пошли домой.