от заката

― Простите, здесь свободно? ― Что? ― Хосок, отрываясь от блокнота, сканирует расфокусированным взглядом высокого юношу, подошедшего к нему и скромно ожидающего от него ответа. Его миловидные черты лица в полной мере противоречат глубокому голосу, отчего Чон как-то теряется, глупо приоткрыв рот и не понимая, что вообще должен сейчас говорить. ― Везде занято, мне некуда присесть, а у вас единственно считай что свободный столик, ― терпеливо объясняет юноша, впрочем, не дожидаясь ответа, ловко опускается на свободное место напротив, при этом мило улыбаясь ему.

Расстерянность. Оцепенение. Волнение.

Хосок продолжает молчать, а ведь понимает где-то на задворках сознания, что необходимо произнести хоть что-то. ― Я Тэхён, ― будто бы невзначай произносит парень, тонкими и изящными пальцами берёт столовые приборы с подноса и принимается за еду. На лице ни тени стеснения. Лишь сосредоточенность и наслаждение от приёма пищи. Тэхён откровенно получает удовольствие от всего происходящего. Чон замечает, как тот слегка покачивается в такт музыке, что крутится в их кафе раз за разом, даже немного подвывая в ответ. У него на это невольно расцветает улыбка, что не остаётся без внимания виновника всего этого. ― Ты ведёшь дневник? ― заинтересованно спрашивает, поглядывая на прикрытый тёмный блокнот. ― Нет, ― отзывается Чон и, кажется, отмирает. ― Сочиняю кое-что. ― Что? ― Тэхён закончив обед, не собирается уходить, это Хоби уже понял. Но причин почему незнакомец столь интересуется подобным понять не может, как бы ни старался. ― Стихи, текст, точнее, ― поправляется поспешно Хо и волнительно принимается постукивать по кожанной обложке записной книжки. На мгновение воцаряется неловкая тишина, которую Тэхён не спешит нарушить. Что напрягает, к слову, в ещё большей мере. ― Меня Хосоко зовут, ― не выдерживает, тут же поспешно опустив голову и закусив нервно губу. Всё происходящее кажется таким странным, что расстерянности лишь прибавляется. «Я знаю», ― проносится в мыслях Тэ, но он молчит, тепло глядя на смутившегося ни с чего парня, тянется к его, всё ещё, отстукивающим чечётку пальцам и накрывает своей неестественно горячей ладонью. Чон в ответ вздрагивает, но руку убирать не спешит. Есть в этом что-то знакомое и правильное что ли. Хосок уже ничего не понимает. А вот незнакомец, что смотрит так пронизывающе, кажется, понимает больше. Подобная мысль заводит в тупик. ― Хоби, быть может, прогуляемся? ― Мы знакомы? ― удивляется юноша, не понимая, откуда он узнал о его сокращённом имени. Никто не знал. Никто же. ― Откуда ты знаешь? Кто ты? Паника накрывает с головой и душит внутри всё расположение, что было завоёвано за считанные секунды. Тэ понимает, всё замечает в родных глазах от начала до конца и отступается, выпуская из рук хосокову ладонь. ― Прости, я не хотел тебя пугать, ― нотки горечи и вины ощутимо витают в воздухе. Тэ вновь приходится отступить. Быть может, ни в этот раз. Возможно, ещё не сегодня. Не время. Он привычно выскальзывает из-за стола, намереваясь покинуть этот столик. Но прежде чем уйти, позволяет себе маленькую слабость: тянется к любимому растерянно-напуганному лицу и нежно поглаживает по слегка колючей щеке. А после уходит. Чон с минуту еще смотрит перед собой пустующим взглядом, а после отмирает, берёт ручку и, открыв блокнот, принимается дальше записывать приходящие на ум строчки. У Чон Хосока исписанная записная книжка его стихами-воспоминаниями, о которых он даже не подозревает. У Ким Тэхёна надежда в сердце и непробиваемая любовь. Он знает, что будет ждать столько, сколько потребуется, даже если желанное «завтра» так и не наступит.