Way To A Dream

– Отлично, Хёкджэ, – одобрительно цокнул Шиндон. – Можешь повторить это еще раз для меня, и мы закончим, хорошо? – он одобрительно посмотрел на измученного парня, которого он беспрерывно пытал последние четыре часа. Да, этот мальчик превосходно умел копировать своего брата в реальной жизни, причем так, что даже цепкий к подобный деталям в поведении хореограф, режиссер и постановщик не находил в его поведении ни малейшего изъяна, но вот на сцене… Хёкджэ не имел ни малейшего понятия о том, как на сцене ведет себя его брат. Нет, он видел его выступления и даже пытался изобразить что-то похожее. Но все это… было не то. Хёкджэ просто не чувствовал ее. Эту самую сцену. И ту музыку, что исполняли SFS. Он не чувствовал фанатов и зал, которых еще не было, но которые будут. Завтра. Ему не хватало эмоций. Яркости. Открытости. Он… он просто не был Ынхёком. Человеком, который был способен поставить на колени, заставить рыдать или визжать от восторга целые залы. Да, у Ынхёка никогда не было приторно идеальной внешности, ангельского характера и сильного запоминающегося вокала, но он всегда был тем, кто умеет зажигать людей, тем, в ком хватало эмоций на десятки, сотни, тысячи и миллионы людей, он был тем, кто умел сиять на сцене и заставлял сиять других – и в этом был его совершенно особый, всегда поражавший Шиндона талант, а Хёкджэ… Хёкджэ действительно был лишь копией своего брата. Слишком быстро разочаровавшей его пустышкой, не способной выдавить из себя даже грамма хоть каких-нибудь чувств. И если они смогут обмануть фанатов этой заменой раз или два, то это будет сущим чудом. Но их обязательно раскроют – это факт. И будет лучше, если Ынхёк найдется раньше этого времени. Иначе их всех ждет огромный скандал, после которого полетят головы и контракты, грозящие огромной неустойкой всем, кого менеджеру Чхве правдами и неправдами, уговорами и шантажом удалось втянуть в эту историю. В том числе и самому Шиндону, уже не раз и не два пожалевшему о том, что он согласился на всю эту аферу. В которую к тому же было посвящено слишком много народу, и рано или поздно кто-нибудь из всех этих людей должен был проболтаться. И тогда их тоже ждет скандал и целая прорва казней и козней от совета директоров. Как ни крути, у этой истории вряд ли будет хороший конец. Разве что, конечно, Ынхёк и правда найдется побыстрее. Например, завтра или послезавтра. Но что-то подсказывало Шиндону, что вряд ли их зазвездившееся высочество снизойдет до подобной милости. – Итак. Раз. Два. Три. Поехали! – отсчитав, скомандовал Шиндон и запустил заглавный трек с нового альбома SFS, который надоел ему уже до зубовного скрежета, но… если понадобится, он готов был прослушать его еще сотню раз и сотню раз заставить Хёкджэ сделать вид, что тот исполняет его. Так, как это делает его брат. Со всеми томными взглядами, играми с микрофонной стойкой, ужимками, покачиваниями бедрами и заигрываниями с залом, которые так обожал на сцене Ынхёк, но в исполнении Хёкджэ… все это было не так и не то! Дешевый неумелый спектакль, который не вызывал ничего, кроме брезгливого отвращения! Слишком угловато и неестественно. Слишком не похоже на то, что творил на сцене вокалист SFS. Слишком не Ынхёк. – Стоп-стоп-стоп! Хёкджэ, помнишь, о чем мы говорили? Постарайся быть чуточку раскованнее. Просто… представь, что ты танцуешь и кривляешься перед зеркалом в собственной комнате, передразниваешь Ынхёка… – остановив музыку, вновь попытался донести до крайне уставшего и уже смирившегося со своей ролью безмолвной марионетки парня то, что он хочет от него. То, что хотят от него увидеть и получить на сцене в первую очередь зрители, однако стоящий на импровизированной сцене в одном из тренировочных залов парень, кажется, совершенно не понимал и не воспринимал его. – Но я… – робко начал было Хёкджэ, за эти часы уже четко усвоивший урок, что его новый наставник не просто не любит, а решительно не выносит, когда его ученики с ним спорят. Да даже просто лишний раз открывают рот и тратят время на пустую болтовню, вместо того чтобы заниматься куда более полезным делом – тренировками, однако в этот раз закончить Хёкджэ не дал вовсе не Шиндон, а внезапно на свой страх и риск вмешавшийся в разговор Сонмин, который все это время провел с ними в зале, просто сидя в углу и наблюдая за происходящим, и которого уже порядком утомило все это издевательство над несчастным братом Ынхёка, главная проблема которого заключалась в том, что он просто не был своим братом, и все. И раз у них никак не получалось разобраться с этой несостыковкой, то… почему бы им просто было не взять и не сделать ее своим преимуществом? – Хёкджэ, слушай, а почему бы тебе просто не спеть? – вопросительно посмотрел на поперхнувшегося собственными словами парня Сонмин. – Спеть? – практически одновременно переспросили Хёкджэ и резко обернувшийся к помощнику менеджера Шиндон, тоже немного огорошенный вмешательством этого тихони, обычно предпочитающего жаться по углам и молчать. – Да, спеть. То, как это делает он, – неуверенно подтвердил Сонмин, под пристальным и далеко не самым добрым взглядом их лучшего хореографа, режиссера и постановщика начиная сомневаться в правильности своего предположения. Но раз сказал «а», то, наверное, стоит сказать и «б», ведь, кажется, именно так всегда говорила его мама, зная нерешительность своего сына и его уникальную способность сдаваться при малейшей трудности. И в этот раз Сонмину впервые за много лет почему-то не захотелось сдаваться. Быть может, из-за парня, который стоял сейчас прямо напротив него и отчаянно нуждался в его помощи? – Хёкджэ… Ты… ты слишком концентрируешься на самом себе… Ну, то есть на своих движениях, выражении лица. Настолько, что порою даже забываешь открывать рот. И я думаю… я думаю, тебе лучше сконцентрироваться на музыке… Ну, то есть просто попробовать взять и спеть так, как это бы сделал ты, а не твой брат… – сбиваясь едва ли не на каждом слове, попытался объяснить то, что он хотел сказать, до крайности смущенный Сонмин. И на удивление Шиндон, уже отчаявшийся добиться от брата Ынхёка хоть каких-нибудь более-менее приличных результатов, вдруг подхватил эту идею. И… это внезапно оказалось их лучшим планом на сегодня. Да, при первой попытке Хёкджэ двигался на сцене едва ли лучше, чем на протяжении сотни предыдущих, но на второй начал втягиваться в песню, кажется, впервые задумываясь о том смысле, что заложен в ее строки, на третьей он уже почти свободно повторял в выключенный микрофон слова песни вслед за братом, а на четвертой двигался так… что Шиндону почти нравилось то, что он видел. Да, это все равно был не Ынхёк, но… кажется, это лучшее, что могло у них получиться. По крайней мере сегодня. В столь отвратительной и неприемлемой при подготовке к выходу на сцену спешке. – Вау, Хёкджэ, ты большой молодец, – довольно присвистнул и захлопал в ладоши Шиндон после их десятой, самой лучшей попытки, заставляя стоящего на сцене парня смущенно поперхнуться и покраснеть. А уж когда Хёкджэ наконец-то заметил, что в зале помимо двух его уже почти привычных зрителей откуда-то внезапно появились менеджер Чхве и тот самый одуванчик со стальным взглядом, начальник службы безопасности, судя по всему имевшими честь лицезреть его последнюю попытку сделать вид, что он солист SFS, то он буквально был готов провалиться под землю от смущения. Но… то ли в здании агентства были слишком крепкие полы, то ли его смущение все же было недостаточно сильным, ведь… можно сказать, что от последних пары прогонов он почти получил удовольствие. Ну, или по крайней мере что-то очень и очень похожее на него. Если абстрагироваться от всего остального и не думать ни о чем, кроме музыки и самой песни, которые нравились ему по вполне понятным и объяснимым причинам. – И правда молодец, неплохо, очень неплохо, – довольно кивнул Шивон, смеривая близнеца Ынхёка оценивающим взглядом и думая, что это в любом случае лучшее, что у них сейчас есть. И даже если фанаты заменят разницу в поведении этих двоих на сцене, то это всегда можно будет списать на болезнь, плохое настроение или просто очередную смену стиля Ынхёка. Да плевать на что! Главное, что завтра этот мальчишка будет стоять перед всеми на сцене и заткнет собою внезапно образовавшую в SFS дыру, а со всем остальным они разберутся позже. – Ты знаешь… Ты очень похож на Ынхёка до дебюта, – внезапно улыбнувшись, наградил Хёкджэ ободряющим взглядом Сонмин, ощущающий просто-таки физическую необходимость сказать этому парню, между прочим спасающему их шкуры, что-нибудь приятное. Хотя… Хёкджэ сейчас на сцене и правда немного напоминал Ынхёка до того, как тот прошел рубеж в свою первую сотню концертов. – Да-да, я тоже обратил внимание, – с улыбкой кивнул Шиндон. – Мне почему-то сразу вспомнился первый спонсорский концерт ребят. Он тогда порвал всех и вся. Пел как никогда раньше… – И как никогда позже, – насмешливо хмыкнул Сонмин, вспоминая тот день и тот концерт, который определил будущее ребят и SFS, ведь именно тогда основные инвесторы согласились вложить средства в дебют не совсем обычной группы, риск провала у которой был слишком велик. Но Ынхёк так пел в тот вечер… Даже при воспоминании об этом Сонмина пробирала дрожь, что уж говорить про инвесторов, которые с радостью распотрошили свои счета, и лишь благодаря тому концерту спустя два года SFS все же дебютировали на большой сцене. И стали самым значимым и оглушительным прорывом не только в истории их агентства, но и корейской музыки в целом. Звезды Халлю, судьбу которых определил лишь один концерт и кучка очарованных голосом Ынхёка толстосумов. – Да ладно. Ынхёк все-таки не так плох. И ты тоже, Хёкджэ. Если бы ты тренировался, репетировал и выступал столько же, сколько твой брат, то ты бы вел себя на сцене ничуть не хуже, чем он, – зачем-то тоже решил приободрить брата Ынхёка Шиндон. Как будто это могло иметь какое-то значение для этого мальчишки. – Не думаю, это не совсем мое… – растерянно пробормотал окончательно смутившийся Хёкджэ, нервно сглатывая и ненадолго, всего на пару мгновений отводя взгляд сторону. Однако это не укрылось от взора внимательно наблюдающего за ним Тэмина, который заметил не только какую-то странную, слишком острую реакцию на слова Сонмина и Шиндона у Хёкджэ, но и не менее странный, полный злости и недовольства взгляд, которым вдруг наградил его менеджер Чхве. И… судя по ощущениям начальника службы безопасности SFS, не знающего Хёкджэ, но прекрасно за годы совместной работы изучившего менеджера Чхве, который очень редко проявлял столь яркие эмоции, да еще и так открыто и несдержанно, то это могло значить лишь одно… Здесь явно было что-то не то. Но вот что?.. И какие могут быть причины для недовольства младшим братом Ынхёка у их менеджера? Тому причина Ынхёк и его побег? Или все-таки сам Хёкджэ? Может, что-то не так с тем концертом? Или с чем-то другим? И… значит, несмотря на то, что никто не знал брата Ынхёка, менеджер Чхве все же был знаком с ним? Или?.. Что может связывать этих двоих помимо их беглого вокалиста? Логические цепочки и предположения выстраивались в голове Тэмина со скоростью света, выдвигая сразу сотню гипотез по поводу этой секундной, но очень показательной сцены. Все это было слишком странно и оттого еще более любопытно. И Тэмин не был бы Тэмином, если бы прямо сейчас не загорелся очень сильным желанием провести небольшое расследование, чтобы узнать, что может связывать брата Ынхёка и менеджера Чхве. И как это может быть связано со спонсорским концертом семилетней давности. И он обязательно выяснит это. Чуть позже. Просто так. Для того, чтобы успокоить собственное любопытство. Хотя, кажется, он уже и так знал самый вероятный ответ на свой вопрос. Но все же не мешало бы проверить его. Потом. А пока… пока ему предстояло проследить за тем, чтобы Хёкджэ в целости и сохранности добрался до общежития, где его наверняка уже поджидают для допроса с пристрастием не слишком довольные поведением его брата участники SFS. А то и для разноса. А зная характеры Кюхёна и Донхэ… Тэмину почти искренне было жаль этого мальчишку, оказавшегося здесь в самое неподходящее на то время. Хотя… не случись всего этого – и они бы так и не познакомились с братом Ынхёка. Никогда и ни за что. Ведь тот почему-то всегда был категорически против этого знакомства. Тоже любопытный факт. Интересно, по какой причине? И почему Тэмин никогда раньше не задумывался об этом? Впрочем, у него всегда были дела поважнее. Вот и сейчас его куда сильнее волновал другой вопрос: этот мальчишка в агентстве уже больше половины суток, и интересно, хоть кто-нибудь догадался покормить его? Или ему придется разделить с этим несчастным замученным и испуганным ребенком свой ужин? А ведь он как знал, что ему опять придется делиться едой, теперь с другим братцем, и недаром купил сегодня двойную порцию…

***

– Господи, ты такой красивый, когда спишь, и такой милый, когда молчишь, – глухое, смешанное с тяжелым дыханием бормотание звучит слишком громко в тишине в этой больше похожей на больничную палату, чем на обычную спальню, комнате. – Так и любовался бы тобой целую вечность, но мне снова надо бежать, прости, что я снова оставляю тебя одного… – виновато пробормотал мужчина и, пробежавшись пальцами по бледной щеке безмятежно спящего на постели парня и поправив спутанные красные волосы, поднялся с постели. – Нужно подождать немного, чтобы никто не узнал о нашем маленьком секрете… – многозначительно улыбнулся мужчина и, взяв с заранее приготовленного подноса шприц с лекарством, ввел еще одну порцию снотворного в подключенную к руке парня капельницу. Парня, о котором он грезил так долго. И вот наконец-то он здесь, в его доме, в его комнате, в его постели и наконец-то принадлежит лишь ему. Целиком и безраздельно. Больше никаких любовников и любовниц, никаких фанатов, никакой музыки, никакой усталости и никакого расписания, никого и ничего, кроме них двоих в этом мире. Он бы с удовольствием увез свою драгоценность на какой-нибудь необитаемый остров, чтобы спрятать его там ото всех и вся, но… ему следовало как можно тщательнее замести следы и убедиться в том, что брат Ынхёка надежно занял его место и что Ынхёка уже больше не будут искать. Никто и никогда. И тогда они и правда смогут быть вместе. Навсегда. А пока… С тяжелым вдохом поправив дорогой пиджак, мужчина наградил спящего парня легким поцелуем в лоб и, забрав и шприц и поднос, покинул комнату, в которой не было ни единого окна, и, тщательно заперев за собою дверь и задвинув ее массивным книжным шкафом – так, на всякий случай, чтобы ее, не дай бог, не заметил никто посторонний и не нарушил все его планы, – легким шагом отправился по делам, гадая, куда ему стоит заехать в первую очередь – в агентство или в отель, где будут проходить завтрашние фанмит и пресс-конференция, чтобы убедиться, что там все в порядке и что замена одного близнеца другим пройдет как по маслу… И что Ынхёк уже не будет нужен никому и никогда. Кроме своего самого главного и самого горячего поклонника, разумеется, который пять долгих лет мечтал об этом моменте. Ровно с того самого, первого раза, когда он впервые увидел эту предназначенную лишь одному ему ярко сверкающую драгоценность на сцене…