Way To A Dream

— То есть ты утверждаешь, что Хёкджэ приезжал в Сеул два раза. Пять и семь лет назад, так? И помогал НАМ? — выслушав полный недовольства, можно даже сказать, злой рассказ Сыльги, севшим голосом спросил Хичоль, как и все остальные присутствующие здесь участники SFS, пытаясь просчитать и вспомнить, что же такого происходило семь и пять лет назад. И этот пазл в его голове, как и в голове остальных парней, сложился слишком быстро. — Ну если не всем вам вместе, то, возможно, Ынхёку... — растерянно протянула Сыльги, наконец-то начиная понимать, что она, похоже, прямо сейчас выляпала совершенно посторонним для них людям то, чего рассказывать ох как не стоило. Но кто же знал, что участники SFS были совсем не в курсе того, что Хёкджэ был прежде в Сеуле, и о той «помощи», что он оказывал брату. Да и помощь ли это была? И если помощь, то какая? Честно говоря, Сыльги и сама не знала. Просто, вспомнив, каким был Хёкджэ после этих поездок, и видя, что происходит сейчас, предположила, что такая же... И кто вообще тянул ее за язык?! Проклятая женская натура, над которой так часто, приняв на грудь чуть больше, чем положено, соджу, любил подшучивать ее отец. — Ну, если учесть, что формально мы познакомились с Хёкджэ как с Хёкджэ около месяца назад, то... — тяжело вздохнул Чонун, в голове которого уже тоже нарисовалась очень ясная и не очень приятная картина произошедшего. — Он помогал Ынхёку. И мы были даже не в курсе этой их маленькой милой аферы в стиле фильмов с сестрами Олсен, — недовольно фыркнул Кюхён, уже давно подозревавший нечто подобное и сейчас лишь убедившийся в правдивости своих предположений. — Но как... — возмущенно начал было Хичоль, почему-то награждая недовольным взглядом Сыльги, словно это она лично обманывала его и принимала участие в близнецовых аферах, однако его перебил снова недовольно расфыркавшийся Кюхён, который чем-то неуловимо напоминал Сыльги нанюхавшуюся перца собаку: — Важно не как, а когда. И зачем, — глубокомысленно изрек он, для картинности умудрившись даже поднять палец вверх, и уже готовился было озвучить вслух свои гениальные выводы, но Кюхёна и его готовящуюся зазвучать гениальность опередил ни на что не претендующий Чонун: — Ты говорила, первый раз это было семь лет назад, так? — склонив голову набок, поинтересовался парень, прикидывая в голове самые подходящие варианты: — И я думаю, что это было летом, да? Где-то в 20-х числах июля? — Откуда ты?.. — Сыльги удивленно посмотрела на парня, казавшегося ей одним из самых приятных и адекватных в этой группе, по крайней мере не фыркающим на каждое ее слово и не пытающимся продемонстрировать свое напрочь отсутствующее остроумие и никого не впечатляющий звездный статус. — Спонсорский концерт, — почти хором ответили на ее вопрос Чонун, Хичоль и Кюхён, которые настолько увлеклись этим импровизированным расследованием, что не замечали практически ничего вокруг. Даже стремительно падающего вниз, куда-то за отметку -100 градусов по Цельсию, настроения их заметно побледневшего лидера, который столь напряженно вслушивался в этот разговор, что иногда, кажется, даже забывал дышать, но... совершенно не спешил вмешиваться. И это могло бы показаться кому-то, кто хорошо знал Донхэ и его трепетное отношение к группе, подозрительным, если бы сейчас хоть кому-нибудь в этой комнате было бы до него дело, однако... Слава богу, всем остальным сейчас было совсем не до него, и в какой-то степени это было даже хорошо. Очень хорошо. Иначе... Донхэ просто не представлял, как выкрутиться и объяснить ребятам все случившееся, в особенности то, почему он, уже зная об этой афере Ынхёка и Хёкджэ, не рассказал остальным об этом. И почему вообще его так взволновала вся эта история. И ранила. Причем куда глубже, чем в сердце. Хотя... Нет, просто разворошила до самого нутра. И Донхэ просто не представлял, как теперь все это собирать обратно и стоит ли собирать вообще... — Хёкджэ поет? — решив не тратить время на словесные игры, прямо спросил Кюхён, как и остальные не сводя с Сыльги пристального взгляда и отрезая ей все пути к отступлению, хотя, кажется, она и так не собиралась врать им и что-то там придумывать. Но хрен знает этих психованных девиц и то, что может в любой момент взбрести им в голову. Особенно если эти девицы влюблены и всеми силами пытаются защитить объект своих нежных чувств. Пусть даже он и не стоит ни капли их переживаний. — Ну... Да?.. — не слишком уверенно кивнула Сыльги, то ли отвечая на вопрос, то ли задавая новый, будто она на самом деле не знала, что у Хёкджэ изумительный голос и поет он настолько хорошо, что хочется плакать. Куда лучше своего звездного брата, который украл у Хёкджэ все: его мечту, его жизнь, его песни и, как оказалось теперь, его голос тоже. — Насколько хорошо? — не желая униматься, хотя всем уже все и так было ясно, продолжил свой допрос Кюхён, словно получая удовольствия от этой пытки. То ли самого себя, то ли девушки, которой тоже было далеко не так просто и приятно, как могло показаться на первый взгляд. — Ну... Мне кажется, что неплохо... — уклончиво начала было Сыльги, но Кюхён, в голосе которого неожиданно зазвучали стальные нотки, недовольно перебил ее: — Насколько неплохо? Конкретнее. — Просто он никогда даже особо не учился этому... Но в школе его хвалили. И даже вроде как отметили на прослушивании... — вновь завела свою пластинку Сыльги , уже искренне жалеющая о том, что она ввязалась во всю эту историю и рассказала то, что рассказывать не стоило. А если и стоило, то уж точно не ей. И какой черт дернул ее язык? Сказала бы, что оговорилась, и все. Но нет, ей же, как всегда, надо влезть и сделать все хуже еще в сотню раз! Да уж, вряд ли Хёкджэ скажет ей спасибо за это. А уж Ынхёк тем более. Впрочем, это его личные проблемы, а они волновали Сыльги в самую последнюю очередь. — Просто скажи: он поет лучше Ынхёка? — не сдержавшись, влез в разговор Хичоль и просто взял и задал вопрос, который на самом деле волновал их всех и ответ на который они и жаждали услышать. — Я не знаю... Я не могу точно судить... — снова начала было Сыльги, но ее перебил внезапно резко поднявшийся с места и с грохотом отодвинувший в сторону стул Донхэ, которого вконец достали все эти разговоры, и он решил поставить в них большую, жирную и понятную всем точку: — Хватит ходить вокруг да около! И вы, и ты, — лидер SFS поочередно наградил тяжелым, полным практически физически осязаемой ярости взглядом и своих очевидно страдающих слабоумием одногруппников, и покрывающую двух этих... интриганов домашнего разлива девушку. — Мы все всё уже прекрасно поняли. На том концерте был не Ынхёк, а Хёкджэ. Это был его голос. И это от него писали кипятком от восторга инвесторы. И поэтому Хонки не понял, откуда у Хёка прорезались такие вокальные данные и куда они потом делись. И это был никакой нахрен не всплеск адреналина, а обычный, самый тупой развод! И хрен знает, сколько еще раз эти двое менялись местами, а потом ржали над тем, какие мы доверчивые невнимательные придурки! Вы это хотели знать?! Довольны?! — выпалив эту тираду на одном дыхании, Донхэ, не дожидаясь ничьих ответов и ничьих реакций (хотя и Сыльги, и Кюхён, и Хичоль, и Чонун пребывали от этой его внезапной гневной вспышки в таком ступоре, что вряд ли бы смогли выдавить из себя нечто внятное в ближайшие пару минут), пулей вылетел из кухни, а затем и из общежития, едва не забыв схватить в прихожей куртку, в которой был хотя бы бумажник и ключи от машины — нет, не от одной из пафосных тачек экстра-люкс-класса, которые на время предоставляли им спонсоры, чтобы они проехались на них перед фанатами и репортерами, а старый потрепанный черный Hyundai, главным преимуществом которого было то, что о нем не знали ни репортеры, ни даже самые преданные фанаты, — самое то, когда тебе нужно уехать незамеченным. Подальше. А Донхэ, внутри которого все сейчас буквально клокотало от жуткой болезненной ярости, нужно было именно это. Чтобы не наделать глупостей. А еще ему нужны были сигареты. Пагубная нервная привычка, к которой его когда-то приучил Ынхёк и с которой Донхэ боролся с попеременным успехом. И счет, увы, в большинстве случаев был совсем не в его пользу. Пробежка по бесконечным лестничным пролетам, разумеется затем, чтобы сбросить пар, а не потому, что даже сейчас Донхэ при мысли о том, чтобы одному оказаться в лифте, бросало в дрожь, помогла ему немного прийти в чувство, а уж оказавшись на внезапно ледяной подземной парковке, он и вовсе окончательно пришел в себя, недоуменно думая о том, что же это такое сейчас было и что эти вспышки гнева все же не доведут до добра, но... как бы Донхэ ни старался контролировать эту свою сторону, она все равно рано или поздно вырывалась наружу. И прав был Ынхёк, когда со смехом говорил ему, что он слабак и что как бы он ни старался, ему никогда не стать по-настоящему сильным человеком. Хорошим лидером. И эта сволочь, как всегда, была права! Во всем! Кто бы знал, как Донхэ ненавидел его сейчас! Если бы он только попался ему сейчас в руки, то Донхэ бы с таким удовольствием придушил его! Просто бы взял и сжал руки на его тонкой шее, с удовольствием чувствуя, как сминается под пальцами бледная, чуть шершавая кожа, как прогибаются мышцы, продавливая гортань, как трещат и хрустят, ломаясь, его кости... Нет-нет-нет! Ему и правда нужно проветрить голову и успокоиться. Побыть одному. Чтобы избавиться от таких навязчивых и не слишком нормальных мыслей. Все хорошо. Глубокий вдох и выдох. У него есть прекрасное место, куда можно съездить и... просто подумать. Одному. Еще вдох. Как же хорошо, что он взял куртку. Бумажник, ключи, права. Все там. Ее нужно надеть. Найти машину на привычном месте. Отключить сигнализацию и сесть на водительское сиденье. Кресло отодвинуто слишком далеко. Опять на его машине куда-то втихую катался Хичоль. Не иначе как в магазин игрушек. Или к своим чертовым байкерам. Но лучше уж они, чем... все остальное. Придвинув сиденье на привычное место, Донхэ сделал еще один глубокий выдох и вдох, поражаясь внезапно сковавшему его тело холоду. Жаль, что он так же отлично не мог снизить температуру той гадкой жижи, что кипела и бурлила в нем, так и норовя отыскать выход и прорваться наружу, но... Донхэ не мог позволить себе такой роскоши, поэтому он просто нажал на кнопку «Старт» и, дождавшись, пока заведется двигатель, включил печку и радио, надеясь, что хлынувшее в салон тепло и фоновый бубнеж хотя бы немного успокоят его и вернут подобие равновесия, раз уж тишина и холод оказались бессильными. Хотя... вряд ли сейчас ему могло помочь хоть что-нибудь. Ведь если с мыслью о том, что Хёкджэ и Ынхёк поменялись семь лет назад и в концерте и во всем, что было после, участвовал Хёкджэ, Донхэ как-никак, с очень большим скрипом примирился, то вот пять лет назад... Если это был тот день, о котором он сразу подумал, то... Донхэ ни за что не простит этот обман. И себя. За то, что он собирался сделать в тот день с Ынхёком, но... кажется, сотворил это с Хёкджэ. И Донхэ всегда и так было стыдно за этот день и за свое чудовищное поведение, но теперь... Как? Просто как понять и пережить все это? И разобраться в том, кто же все-таки был прав, а кто виноват?