Way To A Dream

Прошедший день оказался полон для Донхэ потрясений и новостей. Большинство из которых были не слишком-то приятными. Вернее, совсем даже не приятными. И он уже только-только было понадеялся на то, что контракт Хёкджэ станет жуткой жирной точкой в окончании сегодняшнего дня, но, кажется, судьба или кто-то крылатый и пернатый там наверху решили, что этого недостаточно. И он нашел завалившийся между диваном и его спинкой блокнот. Забытый собирающейся впопыхах крайне разгневанной девушкой. Блокнот, который Донхэ просто нужно было взять и вернуть его владельцу, и тогда бы у него точно не было никаких проблем, но... он просто не мог не открыть его. Ведь на его обложке, во-первых и в самых главных, стояло имя Хёкджэ, а, во-вторых, эта потрепанная черная тетрадка слишком уж была похожа на дневник, который так старательно прятал ото всех Ынхёк. И... лучше бы Донхэ не открывал его. Никогда. Просто отдал бы Сыльги ‒ и все. Но недаром говорят, что любопытство сгубило кошку и, судя по всему, лидера одной популярной группы, ведь в этом блокноте было такое... То, что Донхэ не сможет забыть. Никогда. Песни. И стихи. Они были написаны мелким, убористым, немного угловатым, но таким знакомым Донхэ почерком. В каждую клетку. С кучей пометок, комментариев, исправлений и даже целиком вымаранными строками и строфами. Да что там! Кое-где черным маркером были необратимо перечерканы целые страницы! Но плевать на аккуратность! Это были ИХ песни. Те, что могли бы спеть SFS когда-нибудь. Те песни, что писал для них Ынхёк. Те песни, от которых сходили с ума все вокруг. Те самые песни, за которые все обожали его. Даже Донхэ. Особенно Донхэ. Нет, эти строки были даже лучше того, что прежде писал для них Ынхёк. Намного. Совершенно новый уровень. Если они смогут записать и сыграть нечто подобное на сцене... От такого просто захватывало дух. Высший пилотаж. Действительно настоящий класс. Фанаты будут в восторге. А все их хейтеры просто захлебнутся собственным ядом. С ТАКИМИ песнями они и правда смогут соперничать со звездами мирового уровня. С теми, кем сейчас могут лишь восхищаться и к чьему успеху пока только стремятся. Всеми силами. Вот только... Писал эти песни совсем не Ынхёк. Ни одну из прекраснейших песен в этом блокноте. И ни одну из тех песен, что сейчас есть в их репертуаре. Ни строчки из тех текстов, на которые зарегистрировано его авторское право, черт бы его побрал! И как Донхэ только раньше не додумался до этого? Ведь все... все же было слишком очевидно. Нет, все эти тексты совершенно точно писал один человек. Его стиль... Он сам пронизывал каждую строфу, каждую строку, каждое слово. Буквально насквозь. Вот только... это действительно был не Ынхёк. Слишком уж эти тексты отличались и от него, и от его взгляда на жизнь. И Донхэ... Он должен был понять. Ведь он так хорошо знал его. Но кто бы знал, как ему хотелось верить в то, что где-то очень-очень глубоко внутри Ынхёка спрятан человек, который может чувствовать и видеть этот мир ТАК. И таким. Человек, в которого Донхэ когда-то влюбился. И до сих пор влюблен. Но... все это тоже было ложью. Очередным обманом. Игрой, в которую Ынхёк играл с ним. С ними всеми. Как всегда. И сейчас, когда Донхэ внезапно открылась эта истина, все стало просто и очевидно. И все те неясные сомнения и вопросы по поводу того, как такой человек, как Ынхёк, может писать ТАКИЕ песни, тревожащие его буквально с первого дня их знакомства, вдруг улетучились. И Донхэ стало до того легко и спокойно, что ему внезапно захотелось смеяться. Ынхёк не писал эти песни. Их писал Хёкджэ. Своим угловатым убористым почерком в старых потрепанных тетрадях, одну из которых так бережно хранил Ынхёк, выдавая им ее содержимое. По порциям. И те удивительно точные комментарии по поводу звучания или исполнения тех или иных моментов... Это были замечания Хёкджэ. К своим песням. Интересно, откуда у Ынхёка оказалась эта тетрадь? Он просто украл ее у брата или?.. Хотя... Нет. Точно нет. Хёкджэ наверняка отдал свои песни ему сам. Слабовольный идиот. С таким талантом и такими вокальными данными он мог стать настоящей звездой в их индустрии, но... отдал все брату, а сам остался в деревне торговать кактусами? Или чем он там торговал? Как такое вообще бывает? Нет, Донхэ никогда не понять этого человека. В отличие от Ынхёка, которого он тоже не понимал и в то же время пугающе понимал. Сцена ‒ это наркотик. И те, кто хоть раз стоял на ней, готовы заплатить любую цену, чтобы подниматься на нее вновь и вновь. И Ынхёк делал все, чтобы остаться на плаву. Чтобы SFS были в топе. И его побег... Он ну никак не вписывался в эту схему. Что-то здесь было не так. И как бы Донхэ ни не хотелось влезать еще и в это, но, кажется, и правда пришла пора самому звонить частному детективу и брать это дело в свои руки. От вновь атаковавших размышлений, Донхэ, так и сжимающего чертову тетрадку изо всех сил в уже начавших болеть пальцах, отвлекли странные шум и суета в лобби и подозрительно знакомые крики, раздающиеся со стороны лифтов. Крики, которые лидер SFS мог безошибочно идентифицировать в любом состоянии в любое время суток. Хичоль и Кюхён, которые звали Донхэ с таким отчаянием, что у него мгновенно провалилось сердце в пятки. И, как оказалось, совсем не зря. ‒ Донхэ! Донхэ! Хёкджэ... Он там… ‒ отыскав глазами в лобби поднявшегося с места лидера, во всю мощь легких завопил бледный, перепуганный и совершенно забывший о конфиденциальности, об уже навострившем уши консьерже, их соседях и круглосуточно дежурящих возле здания и нет-нет да и прорывающихся в него фанаток и папарацци, как и обо всех предостережениях менеджера Чхве, Кюхён, который, если бы не вовремя пихнувший и недовольно шикнувший на него Хичоль, так бы и выляпал все прямо здесь. На этой же громкости. ‒ Тише ты, ‒ недовольно посмотрел на друга Хичоль, жестом маня Донхэ к себе и надеясь, что он не станет телиться и пойдет к ним как можно скорее, потому что происходящее наверху... точно не терпело отлагательств. Очень-преочень точно. Можно даже сказать, что на счету была каждая секунда времени, которого они и так уже потеряли слишком много. ‒ Ну что там опять с ним случилось? ‒ спустя десять мучительных секунд, понадобившихся ему на то, чтобы добраться до цепляющихся друг за дружку и с трудом стоящих на ногах Кюхёна и Хичоля, недовольно спросил Донхэ, гадая, какую дрянь на этот раз ему решила подкинуть судьба, закон подлости или этот кто-то-там-пернатый наверху, потому что... судя по паническим выражениям лиц его дорогих и горячо любимых одногрупнников, его в очередной раз ждали не самые лучшие новости. И кто бы знал, как Донхэ хотел ошибиться сейчас, но... кажется, кое-кто сегодня и правда решил окончательно добить его. ‒ Хёкджэ... Он... Там... Кричит. И кровь... ‒ сбивчиво начал разом растерявший все свои слова и весь свой запал Кюхён, но все еще умудрявшийся сохранять остатки хладнокровия (ну или хотя бы его подобия) Хичоль недовольно перебил мямлящего что-то невнятное друга, покрепче перехватывая его под руку и гадая, грохнется он в этот раз в обморок после того, как увидел кровь, или все-таки нет, ведь он, по словам самого Кюхёна, уже давно перерос эту девчачью примочку и... Нет, кажется, он точно собирается грохнуться в обморок прямо здесь, как будто недостаточно было Хёкджэ и его совершенно ненормального приступа на их бедные головы! ‒ У Хёкджэ начался странный приступ. Поднялась температура. И начались судороги. А еще он заблевал кровью всю комнату. Поэтому мы с Сыльги вызвали ему скорую. Они вот-вот должны будут приехать, и мы спустились, чтобы встретить их и найти тебя. И еще чтобы немного проветрить Кюхёна, у которого тоже, кажется, скоро будет приступ, ‒ коротко, почти по-военному отрапортовал Хичоль, напряженно глядя на Донхэ и ожидая его реакции: правильно они сделали или?.. Хотя какие тут могут быть «или»! И, слава еще не окончательно покинувшему их ряды здравому смыслу, Донхэ тоже считал именно так: ‒ Вы все сделали правильно, ‒ до боли закусив нижнюю губу, кивнул он, мучительным усилием воли стараясь сохранить самообладание и холодный рассудок. ‒ Поднимайтесь наверх, проверьте, все ли там в порядке, я сам встречу скорую и провожу их, ‒ то ли приказал, то ли попросил Кюхёна и Хичоля Донхэ, и те, как всегда в подобных ситуациях, безоговорочно подчинились ему, пока сам Донхэ мучительно размышлял над тем, за какие такие грехи все это сегодня обрушилось на их бедные головы, а также стоит ли ему позвонить менеджеру Чхве сейчас или следует отложить этот звонок на чуть более поздний срок, когда Хёкджэ увезут в больницу и у Шивона не будет шанса снова спрятать Хёкджэ в этой комнатушке с риском для его здоровья. А еще, наверное, нужно было набрать номер Чонуна и попросить его подготовить все документы Хёкджэ, хотя бы его страховку для скорой, или... документы Ынхёка, которые уже давно, после того, как он пару лет назад после очередной пьянки умудрился потерять и айди, и заграничный паспорт, и страховку, и права, и даже пропуск от студии, хранились у Донхэ? Менеджер Чхве удавит их собственными руками, если они отправят Хёкджэ в больницу под собственным именем, но если они отправят туда Хёкджэ под именем Ынхёка, не будет ли это явным нарушением закона? Конечно же, будет. Донхэ даже знал, как это называется. Мошенничество со страховкой. Если всплывет, конечно, только случай с больницей, а вот если станет известно все остальное... Допустим, они больше не делали ничего такого смертельного. Но фанаты, пресса и просто все те люди, ежедневно строчащие тысячи комментариев в Интернете, не простят им этого обмана. Правда сейчас или в любой момент попозже просто уничтожит их и все, ради чего они трудились столько лет. И опять этому была лишь одна причина ‒ Ынхёк, основной источник всех проблем и бед в жизни Донхэ и всех окружающих их людей, черт бы его побрал. Нет, они просто обязаны найти его, хотя бы затем, чтобы просто сказать ему, что поступать так... нехорошо. И разбить ему морду. До кровавых соплей, чтобы знал, что не стоит подставлять группу и собственного брата. Однако сначала этот самый брат, который, кажется, решил подложить им еще большую свинью, чем Ынхёк, и просто взять и отбросить коньки в их квартире. Хотя... в этом, конечно, виноваты они сами. Ну... не совсем они. Менеджер Чхве. Хотя газетчикам будет плевать на это, наверняка они напишут, что Донхэ едва ли не собственноручно придушил их вокалиста и потом устроил ритуальные пляски на его трупе. Они это умеют и сделают, черт бы побрал этих ублюдков и весь этот насквозь фальшивый мир! Черт бы побрал и его самого, ведь вместо того, чтобы подняться наверх и убедиться, что с Хёкджэ и правда все в порядке, найти нужные документы и позвонить Шивону, он просто стоит здесь и ждет проклятую скорую, отчаянно цепляясь за эти такие совершенно логичные, совершенно пустые и совершенно далекие от того пожара, что сейчас бушует в нем, рассуждения, чтобы сохранить остатки здравого рассудка и не гадать, откуда же прилетит последний, тот самый, смертельный удар, который окончательно добьет его и погрузит в сладкую пучину безумия, вот только... сойти с ума ‒ слишком большая роскошь, и, похоже, самое главное его наказание состоит в том, чтобы пройти через все это в здравом уме и трезвой памяти. Но самое поганое в том, что у него даже сейчас не было времени, и все, что он мог, ‒ в очередной раз отлично сыграть свою роль безвольной марионетки в руках обстоятельств и менеджера Чхве. И... может, Ынхёк все же и не так сильно был неправ, устроив этот побег и подставив всех и вся ради того единственного, что, наверное, и правда имеет ценность в их мире, ‒ ради свободы. Ведь все остальное... лишь мишура? Или все-таки нет? Господи, и почему в этом мире все и правда так сложно? И с каждым прожитым мгновением все становится только хуже и сложнее...