Way To A Dream

Последние сутки для не отступающих ни на шаг от Хёкджэ Донхэ и Сыльги превратились в настоящий ад. Ад, в котором они, все трое, все-таки умудрились выжить. И даже не сошли с ума. Ну, почти. Врачи не могли понять, что происходит с Хёкджэ и откуда у того вдруг образовались внутренние гематомы и началось кровотечение, шумной толпой суетясь вокруг обессиленно лежащего на каталке пациента, задавая десятки вопросов, делая сотни анализов, измерений и каких-то совершенно непонятных со стороны и кажущихся совершенно бесполезными действий. Да почему же кажущихся?! Такими они и были. На самом деле. Ведь все, что они делали, не приносило ни малейшего толка. За столько часов пребывания здесь они так и не смогли установить, что же такого произошло с Хёкджэ и по какой причине, за исключением того, что это вряд ли хоть как-то может быть связано с татуировками и аллергией Хёкджэ на все и вся фармацевтическое. Все это больше было похоже на результаты хорошей такой драки, падения или избиения, вот только... Хёкджэ ни с кем не дрался и ниоткуда не падал. Он просто спал в своей постели. И отсутствие любых, даже самых незначительных внешних повреждений прекрасно подтверждало это. И у консилиума лучших врачей госпиталя Хангук это вызывало настоящий медицинский ступор. Как и у Сыльги с Донхэ, которые уже просто не могли придумать цензурных слов и объяснений всему происходящему. Но под утро, когда они уже всерьез собирались в срочном порядке переводить Хёкджэ в другую больницу, эти криворукие и слабоумные врачи все же стабилизировали его и хотя бы сумели остановить кровотечение. И на том спасибо. Однако даже это было не самым главным испытанием сегодняшней ночи, ведь помимо бесконечной борьбы с криворукими и слабоумными врачами, жаждущими добиться от них признания в том, что Хёкджэ все же кто-то избил (очевидно, изнутри, раз снаружи так и не нашлось никаких следов), лидеру SFS и настроенной по-боевому девушке пришлось пережить самую настоящую войну с менеджером Чхве, устроившим им форменную истерику. Их обожаемый менеджер от злости, узнав, что они без его ведома вызвали скорую и отправили Хёкджэ в больницу, едва ли не дрыгал ногами и катался по полу. Еще бы. Столько стараний ‒ и все псу под хвост! Шивон был в ярости. И даже то, что они все же отправили Хёкджэ в больницу под именем брата, и то, что он действительно мог просто взять и умереть в их общежитии, не было для него веским аргументом. Куда сильнее его волновал тот факт, что о том, что Ынхёк попал в больницу, уже было известно фанатам и папарацци и им нужно дать хоть какие-нибудь правдоподобные объяснения, пока эти самые объяснения не придумал кто-нибудь другой или, еще того хуже, не докопался до истинных причин госпитализации главного, единственного и неповторимого вокалиста SFS. А что если врачи проболтаются о том, что татуировки на теле «Ынхёка» сделаны всего лишь неделю назад?! Что если сам Хёкджэ в порыве предсмертного откровения поделится с каким-нибудь ушлым медбратом печальной историей их аферы?! Что если он и правда возьмет и подохнет сейчас здесь, в этой уже проклятой Шивоном тысячу раз больнице, под именем Ынхёка?! И что тогда им делать?! Проводить панихиду и подыскивать для группы нового вокалиста?! Или вообще просто взять и прикрыть всю эту лавочку?! А если Ынхёк найдется, то тогда что?! Скормить всему миру историю о его чудесном воскрешении?! Шивон сходил с ума от злости, стоило только ему подумать об этом. В его голове крутились сотни вариантов развития событий, и ни один из них не имел благоприятного исхода! Черт бы побрал Ынхёка, его малахольного близнеца и все их проблемы, которые они свалили на его, Чхве Шивона, голову! От которой его с удовольствием избавит совет директоров компании, если что-то вдруг пойдет не так! А уж в том, что что-то обязательно пойдет не так, Шивон даже не сомневался! И ничто и никто в этом мире не могли убедить его в обратном! Даже прилетевшие по его первому зову на помощь Тэмин и Шиндон, потому что телефоны Канина и Сонмина почему-то оказались вне зоны доступа. Даже придумавший идеальное объяснение для прессы и пообещавший ее обуздать Чжоу Ми, уже успевший оббежать весь контактирующий с Ынхёком персонал больницы и не просто напомнивший им о сохранении медицинской тайны, но и для достоверности заставивший уже тридцать двух человек подписать соглашения о неразглашении, бланков которых он, как всегда, захватил с собой в достаточном количестве. ‒ Менеджер Чхве, я не могу понять, почему вы, собственно, так нервничаете? ‒ отозвав Шивона в один из залов для собраний, любезно предоставленный им для организации пресс-штаба главой больницы и, разумеется, совершенно пустой в такой поздний час, осторожно начал пресс-агент, прекрасно видя, что куда большую вероятность стать публичным скандалом имеет не попадание Ынхёка в больницу, а хамское и совершенно неадекватное поведение его менеджера. И, конечно же, только этого им и не хватало для полного счастья. Поэтому Чжоу Ми нужно было как можно скорее привести менеджера Чхве в чувство и наконец-то заняться своими прямыми рабочими обязанностями, а именно общением с изнывающей у ворот больницы прессой. ‒ С Ынхёком не произошло ничего смертельного: он попал в больницу с кровотечением, а не с тайной беременностью, передозировкой наркотиков или рецидивом сифилиса. Какой тут может быть скандал? Мы уже подготовили официальное заявление для прессы, так что не переживайте, все будет в порядке... ‒ И как же вы собираетесь объяснять прессе... все это? ‒ недовольно скривившись, перебил совершенно спокойного и безмятежного, можно даже сказать, раздражающе спокойного и безмятежного пресс-агента Шивон, злость и раздражение которого так и требовали выхода наружу. И если ему не дали наорать на врачей и этого малолетнего наглеца, решившего, что он может устроить судьбу Хёкджэ и группы лучше, чем их менеджер, и его психованную подружку, то... что ему мешало хотя бы взять сейчас и поставить на место этого окончательно охамевшего китайца, с чего-то тоже решившего, что он имеет право тут распоряжаться и что-то там указывать?! И с чего вдруг вообще у всех вокруг случился приступ этой небывалой самостоятельности?! ‒ Мы скажем, что это простой грипп, который протекает в немного более тяжелой, чем обычно, форме. На фоне стресса и переутомления. Ведь у ребят был такой напряженный камбэк и не менее напряженная подготовка к нему. Вот и все, ‒ старательно делая вид, что он не замечает вызывающего тона менеджера Чхве и его острого желания устроить скандал, все также спокойно объяснил Чжоу Ми. ‒ Грипп?! Вы думаете, кто-нибудь поверит в этот бред?! ‒ с жадностью готового вцепиться в кусок гнилого мяса шакала, тут же вцепился в версию пресс-агента Шивон, однако тот, видя, что еще немного ‒ и дело дойдет до полноценной истерики, резко осек непривычно разошедшегося менеджера Чхве, у которого, кажется, сегодня просто сдали остатки его нервов: ‒ Да. Это очень хорошая и, самое главное, правдоподобная версия. В такое время года и в такую погоду многие заболевают, и этим мы уж точно никого не удивим. Так что, менеджер Чхве, будьте добры прийти в чувство и прекратить свою истерику. Хватит создавать лишние проблемы. Выполняйте свою работу и дайте мне и врачам выполнить свою работу. И тогда все у нас будет хорошо. Удивительно, но это хлесткое, как ледяная пощечина, замечание пронырливого китайца и правда помогло Шивону прийти в чувство и посмотреть на ситуацию... более трезво. В конце концов, пока еще не произошло ничего смертельного, и если они постараются, то и не произойдет. Главное ‒ еще раз тщательно проверить, что никто из персонала не станет делиться с прессой интимными подробностями из истории болезни Хёкджэ и все ли, кто хотя бы краем глаза видел его и Донхэ с этой чокнутой девицей, подписали соглашения о неразглашении. Но все же недаром их совет директоров и отдел по работе с персоналом так сильно цеплялись за этого китайца и платили ему баснословные деньги. Он действительно умел общаться с прессой и решать любые проблемы. Вот и сейчас, пока Шивон злился и пытался понять, что им нужно делать, этот прохвост сделал так, что ни единая деталь произошедшего раньше времени не просочилась в прессу, умудрился успокоить и привести в чувство их всех, в том числе самого Шивона, внезапно ощутившего себя никчемным щенком, нагадившим в ненужном месте, а затем со своей неизменной улыбкой вышел к репортерам и сделал официальное заявление, в которое все, разумеется, поверили. Просто небольшое осложнение после гриппа на фоне утомления и стресса. Ведь Ынхёк так много и так усердно работает в последнее время. Уже буквально спустя двадцать минут после этих слов Интернет запестрил полными сочувствия и поддержки статьями, которые появятся утром во всех газетах. Идеально. Просто идеально. Теперь осталось разобраться лишь с Хёкджэ и с той чертовщиной, что с ним случилась. Хотя... плевать, что там с ним произошло. Главное, чтобы врачи смогли поставить его на ноги. Чтобы он выкарабкался. И тогда все и правда будет хорошо. И этот маленький засранец, разумеется, выкарабкался. Вредный, проблемный, но очень цепкий засранец. Ангел с подвохом. Как и его брат. Ынхёк тоже сначала притворялся милым и покорным, а потом... И, кажется, Хёкджэ решил пойти по его стопам и добавить Шивону еще пару-тройку сотен седых волос в его идеальной даже посреди ночи и даже в такой ситуации укладке. Нет, ну надо же. Выдержать столько татуировок и период заживления без обезболивающего, вообще без лекарств, а затем свалиться с неизвестной болячкой, не поддающейся ни одному логическому объяснению, потерять почти всю кровь, едва не пережить остановку сердца и выжить?! Разве это не настоящее везение? Или просто карма полнейшего неудачника? Шивон не имел ни малейшего представления, как и о том, что же все-таки на самом деле значит вся эта чертовщина. Единственное, что он знал, ‒ что этот мальчишка несмотря ни на что будет жить, и если все пойдет хорошо, то уже к концу недели он сможет выписаться и даже успеет попасть на ужин с инвесторами. Разве это не прекрасно? Им ничего не придется менять в своих планах. Уж Шивон позаботится об этом, оплатив ему самое лучшее лечение и самый бережный уход, да даже индивидуальную палату класса люкс, на которой настоял Донхэ и которая стоила едва ли не дороже номеров президентского класса в самых дорогих отелях их страны. Кстати о Донхэ. Недовольно прищурившись, менеджер Чхве посмотрел на сидящего рядом с постелью все еще пребывающего в небытии и подключенного к куче аппаратов, подтверждающих, что он жив и что все относительно в порядке, Хёкджэ лидера SFS, который сейчас выглядел так, что ему самому пору было ложиться на больничную койку, и жестом попросил парня выйти из палаты в коридор. Чтобы поговорить. И чтобы напомнить ему, что помимо Хёкджэ в его жизни есть еще и другие заботы. ‒ Что тебе нужно? ‒ стоило только им выйти из палаты и закрыть за собой двери, недовольно рыкнул на менеджера Донхэ, в котором, кажется, не осталось ни капли его былой сдержанности: ею всю сожрали события вчерашнего дня и ночи, как и остатки его и без того не слишком стойкой нервной системы. ‒ Ты не забыл, что у тебя через два часа съемка? И если ты не хочешь опоздать, то тебе нужно выехать через полчаса... ‒ начал было Шивон, но Донхэ совершенно спокойно и невозмутимо перебил его: ‒ Нет. ‒ Ты понимаешь, что это очень важная съемка и нам пришлось поднять все наши связи, чтобы заполучить ее? ‒ стараясь сохранять самообладание, недовольно вскинулся Шивон, хотя сейчас внутри него было лишь одно желание: просто взять и надрать зад этому вредному засранцу, а потом, невзирая на все его возражения, отправить его на съемки, а не пререкаться с ним здесь по вопросам, которые уже и так давно были решены! Без него! ‒ Мне похер, ‒ пожал плечами Донхэ, собираясь вернуться в палату, но Шивон, конечно же, нарочно преградил ему дорогу. ‒ А мне ‒ нет! Нас ждет грандиозная неустойка за срыв съемок! ‒ возмущенно начал было Шивон, совсем не заметив, как к нему со спины приближается ловко балансирующая двумя стаканами кофе такая же бледная и уставшая, как и они все, Сыльги. Да что там, сейчас, снова ведясь на провокацию этого упрямого засранца и готовясь взорваться от ярости, он не замечал уже никого и ничего вокруг. ‒ Хочешь, я заплачу ее из своего кармана? ‒ Да твоих денег не хватит даже на ее треть!!! ‒ не сдержавшись, все же сорвался на крик менеджер Чхве, нарушая сонную тишину, стоящую больничном коридоре, в котором, слава богу, не было никого, кроме них. Даже, как по заказу, персонала, у которого сейчас просто была утренняя пересмена. Или что-то в этом роде. ‒ Донхэ... ‒ неожиданно раздавшийся у него из-за плеча женский голос заставил менеджера Чхве едва ли не подпрыгнуть на месте и резко обернуться к этой нахалке, которая, помимо всего прочего, еще посмела подкрадываться к нему со спины. ‒ Поезжай, я послежу за ним, ‒ устало вздохнула девушка, пробуждая в Шивоне странное смутное желание взять и расцеловать ее за то, что даже у таких, как она, иногда просыпается нечто похожее на здравый рассудок. ‒ Но... ‒ попытался было найти слова и причины, чтобы возразить ей, Донхэ, однако все они, как назло, улетучились из его головы. К тому же почему-то он доверял этой девчонке. Наверное потому, что знал, что она ‒ единственный человек в этом мире, которому все еще не плевать на Хёкджэ. По-настоящему. И с ней Донхэ и правда было не страшно оставить Хёкджэ. Он знал, что она позаботится о нем. Даже лучше, чем он сам. ‒ Если будет что-то не так, я сразу же позвоню тебе и ты приедешь, хорошо? ‒ Хорошо, ‒ недовольно выдохнул Донхэ, хотя они оба прекрасно знали, что она не позвонит. Ведь у нее не было номера телефона Донхэ. Но все это были лишь формальности, и истинный вопрос и ответ заключались совершенно в другом. Это был вопрос доверия. И... после произошедшего сегодня ночью они доверяли друг другу. Как никогда. ‒ Так кто отвезет меня на съемки?