Way To A Dream

‒ Ну что, Донхэ так и не соизволил явить свою светлую персону пред наши очи? ‒ вернувшись в гостиную после душа, недовольно поинтересовался Кюхён, на ходу пытаясь вытереть волосы полотенцем и, как всегда, заливая водой все вокруг. Нет, все-таки недаром когда-то, еще в годы трейни, Кюхён за потопы в душевой получил прозвище Утя, намертво приклеившееся к нему и так же сильно его бесившее. Вспомнив об этой кличке, Чонун с трудом смог сдержать смех, и, судя по странно блестящим глазам, Хичоль тоже сразу вспомнил это прозвище, но... чтобы не бесить и без того уставшего и раздраженного Кюхёна, они оба, даже не сговариваясь, решили промолчать. К тому же... за столько лет совместного быта они все уже успели привыкнуть к странным бытовым загонам друг друга и почти не напрягались по этому поводу. ‒ Нет. И даже не звонил, ‒ недовольно цокнув, покачал головой Хичоль и умоляюще посмотрел на Чонуна, который, отвлекшись на Кюхёна, забыл о своей жизненно важной миссии: массировать ноющие виски их бедной уставшей феечки, для которой съемки в пилотном выпуске программы мечты оказались самой настоящей пыткой. Причем, судя по нахальным довольным мордам главного режиссера и продюсера, весьма успешной. И... где там тишина и пустота в его расписании? Кажется, Хичоль уже начал скучать по ним. ‒ И похоже, возвращаться сегодня домой он тоже не планирует, да? ‒ зачем-то спросил Кюхён, хотя и так прекрасно знал ответ на этот вопрос, и, получив в ответ от Чонуна, утвердительный кивок, недовольно выругался: ‒ Вот придурок. Угробит же себя. Да еще и за кого... Кстати, ‒ вдруг вспомнив кое о чем, внезапно спохватился Кюхён, тут же расплываясь в довольной улыбке, впрочем ни Чонуна, ни вновь блаженствующего в его руках Хичоля было не удивить подобной сменой настроения: ‒ Я поговорил с нашим звукорежиссером, он сказал, что за пару бутылок хорошего виски, в принципе, можно устроить нечто похожее на то, что нужно нам, но чуть что ‒ вся вина на мне... ‒ Ты уверен, что нам стоит делать это? ‒ недовольно нахмурился Чонун. Еще вчера, вернее, сегодня рано утром на кухне этот их план с Кюхёном казался ему едва ли не гениальным, но вот сейчас... У него появились определенные опасения. Ведь дело было не только в том, чтобы проучить Хёкджэ и вывести его на чистую воду, но и в их собственной репутации, которая в ходе этих учебных мероприятий могла ощутимо пострадать. Впрочем, если то, что рассказал им Сонмин, правда и их группа почти на грани распада, потому что SFS с копией Ынхёка, без него самого, его голоса и песен, ‒ это уже не SFS, то хуже уже вряд ли будет. Да и напоследок всегда нужно отрываться по полной. ‒ А почему нет? В конце концов, они с Ынхёком проворачивали это не один раз, так почему нельзя нам? По-моему, вполне справедливо, ‒ усилием воли отгоняя от себя эти слишком мрачные и тяжелые мысли, которые как можно скорее стоило переложить на плечи Донхэ, все с той же не слишком приятной ухмылочкой пожал плечами Кюхён и уже собирался объяснить Чонуну, что это будет всего лишь небольшая, но очень поучительная шутка, однако его прервал писк открывающегося замка входной двери и шум в прихожей. И если Донхэ остался ночевать в больнице с этим завравшимся неудачником, менеджер Чхве и начальник Ли вряд ли сегодня почтят их сегодня своим визитом, то... это мог быть лишь один человек. Кюхён, словно ждавший этого момента весь вечер, хищно ухмыльнулся: ‒ Опачки, а кто это у нас там пришел? Неужели наша дорогая гостья соизволила осчастливить нас своим появлением? ‒ и, не дав даже попытаться Хичолю и Чонуну ответить на эти не нуждающиеся в ответах вопросы, отправился в прихожую, чтобы оказать этой ненормальной подружке Хёкджэ, который даже в личных отношениях умудрился собрать все неприятности на свой невезучий зад, самый теплый прием из всех возможных, ведь... ведь за почти сутки отсутствия этой сумасшедшей в их доме Кюхён... почти соскучился по ней? Или по тому, что наконец-то нашел достойного противника для словесных спаррингов? Достаточно вспыльчивого, чтобы вестись на все его провокации, и языкастого, чтобы дать ему достойный отпор. Раньше Кюхён частенько, исключительно ради морального удовлетворения, цапался с Ынхёком, но в последнее время тот был слишком загружен своими личными проблемами, чтобы тратить время на такие глупости. Как и Ара, в последние годы внезапно ставшая слишком серьезной и взрослой и уже совсем не ведущаяся на подколы младшего брата. И Кюхён... Нет, он не просто скучал, он буквально изнывал по этим словесным войнам и по этим двоим, и эта чокнутая... на безрыбье казалась вполне пристойной заменой, вот только сегодня она, кажется, была совсем не в боевом духе. ‒ Хэй, привет. Господи-божечки, да ты сегодня выглядишь даже страшнее обычного! Хоть сейчас можно сниматься в фильме ужасов. Прямо без грима! ‒ оказавшись в прихожей и еще даже толком не разглядев в ее полумраке снимающую пальто девушку, всплеснул руками Кюхён, чувствуя, как где-то глубоко внутри начинает разливаться до невозможности приятное тепло предвкушения хорошей драки, однако...эта ненормальная сегодня решила обломать его. Не поведясь на столь роскошную провокацию и полностью игнорируя присутствие Кюхёна. И сказать, что эта минута, которую он просто молча стоял в ожидании и пялился на то, как эта сумасшедшая совершенно спокойно и молча избавляется от своей верхней одежды, изрядно разнервировала и разозлила его ‒ ничего не сказать. ‒ Ну и чего мы молчим? Не знаешь, что ответить? Или потеряла дар речи от восторга при виде моей персоны? ‒ не выдержав паузы, вновь попытался уколоть девушку Кюхён и собирался уже было поздравить ее с тем, что от хронического и неизлечимого отупения у нее, кажется, еще началось и онемение, но внезапно его взгляд встретился со взглядом Сыльги, которая наконец-то решила поднять лицо и посмотреть на него, и она что... плакала? Кюхён изумленно смотрел на выглядящую сейчас как-то слишком устало, растерянно, испуганно и замученно девушку со странно блестящими красными воспаленными глазами, которая и правда плакала. Прямо здесь. Молча. И почти равнодушно. Даже не пытаясь скрыть от него, ее врага, свою слабость и слезы. ‒ Эй... Ты чего? Плачешь? ‒ потрясенно глядя на девушку, задал самый тупой вопрос из всех возможных Кюхён. ‒ Что-то случилось? С Хёкджэ? Или тебя кто-то обидел, а? ‒ он с беспокойством смотрел на неподвижно замершую посреди прихожей и, кажется, только сейчас обратившую на него внимание девушку, внезапно ощутив острую необходимость проявить хоть какую-то заботу, потому что женские слезы... Пожалуй, это была одна из немногих на этом свете вещей, которую все еще не был способен вынести Чо Кюхён. ‒ Ничего не случилось. Иди к черту, не до тебя сейчас, ‒ хрипло огрызнулась Сыльги, награждая гитариста SFS недовольным взглядом, и, не дав Кюхёну больше вставить ни слова, быстрым шагом отправилась в свою комнату, с грохотом захлопнув за собою двери и заставив окончательно растерявшегося парня задумчиво взъерошить волосы на затылке и, пробормотав что-то о том, что все беды на этой планете от баб, отправиться спать, искренне надеясь на то, что с этой невменяемой стервой и правда не произошло ничего плохого и она просто истерит, как и любая особь женского пола. И Кюхёну ведь должно быть совершенно плевать на эту девицу и ее истерики и проблемы, но... почему он так и не смог уснуть сегодня ночью, прислушиваясь к каждому шороху за стеной, за которой (не иначе как по очередному приколу судьбы) ночевала девушка, никак не желающая убираться из его мыслей, чего обычно за Чо Кюхёном никогда не водилось. Да уж. Вот тебе и последствия непривычно долгого воздержания. Хм... Может, ему все-таки стоит последовать примеру палящегося по всем фронтам Чонуна и Хёкджэ и все-таки завести себе девушку? Нет, лучше две, а может быть, сразу три. Чтобы не вертеться по ночам в одиночестве и не переживать о той, что его драгоценных нервных клеток совершенно не стоит!

***

Донхэ разбудили крики. Нет, даже не просто крики. Истошные вопли. Первые пару мгновений, распахнув еще толком ничего не видящие в полумраке глаза, он отчаянно пытался понять, кто он, где он и зачем он. И кто так орет. Но буквально спустя пару секунд окружающая реальность вернула привычную четкость. Он в больнице. У Хёкджэ в палате. И, кажется, все-таки отключился под этот мерзкий писк больничной аппаратуры и постоянный шум, раздающийся из коридора. Вот только эти оглушающие крики... Они точно раздавались не из-за двери. ‒ Хёкджэ! Хёкджэ! ‒ бросившись к сидящему на кровати и истошно вопящему парню, позвал его Донхэ, вот только, похоже, тот совершенно не слышал его. ‒ Хёкджэ! ХЁКДЖЭ!!! ‒ поняв, что ему вряд ли удастся докричаться до него так просто, Донхэ, оказавшись возле кровати, схватил Хёкджэ за ледяное запястье, рывком разворачивая его к себе и едва ли не силой заставляя посмотреть на себя и услышать себя: ‒ Хёкджэ, что случилось? Тебе плохо? У тебя что-то болит? Опять приступ? Мне позвать медсестру? Или врача? ‒ со скоростью сто штук в минуту выдавал вопросы он, неотрывно глядя в темные и полные какого-то жуткого и совершенно беспросветного ужаса глаза наконец замолчавшего, тяжело дышащего Хёкджэ, который, изо всех сил вцепившись в руку Донхэ, внезапно хрипло пробормотал: ‒ Ынхёк... Он... ‒ Что-что? ‒ удивленно переспросил Донхэ, присаживаясь на корточки и оказываясь с Хёкджэ лицом к лицу. Он ожидал услышать сейчас от Хёкджэ что угодно, но вот только не это имя. ‒ Ынхёк... Он... Это с ним что-то не так. Что-то случилось с ним. Нехорошее. Теперь я знаю. Точно, ‒ рвано выдохнул он, всего лишь одной этой фразой подтверждая все самые худшие опасения Донхэ, а затем провалился в глубокий обморок, снова бросая Донхэ наедине со всей этой дрянью. И... как ему теперь вообще разбираться со всем этим?!