Way To A Dream

‒ Какого хрена здесь происходит? ‒ замерев в настежь распахнутых дверях номера, в третий раз повторил свой вопрос Канин, окидывая открывшуюся перед его глазами картину полным то ли злости, то ли брезгливости взглядом, ведь она была... слишком уж красноречивой. Как и сам номер, который кто-то, видимо, очень и очень сильно хотел разнести в пух и прах: разворошенная кровать и разбросанная по полу постель, перевернутые тумбочки и кресло, вывернутый на пол цветок и даже рухнушая на пол картина с треснувшей рамой и вдребезги разбитым стеклом, засыпавшим весь пол острыми неприятно хрустящими под подошвой ботинок осколками, ‒ все это и правда было до безобразия красноречиво. Но еще красноречивей был вид двух замерших героев этой драмы: продюсера Чона, тяжело дышащего, взъерошенного так, будто его кто-то всего пару минут назад таскал за волосы, с подбитым, уже начинающим заплывать глазом, разбитой губой и уныло свешивающимся поверх приспущенных штанов полувозбужденным членом, почему-то вызвавшим у Канина особое отвращение и желание прямо здесь кастрировать его; и скрючившегося в какой-то странной, совершенно неестественной позе, выставившего перед собой дрожащие руки и, кажется, вообще с большим трудом стоящего на ногах Хёкджэ, одежда которого была разодрана едва ли не в клочья и лицо которого было искажено такой полной отвращения и ярости зверской гримасой, что Канин испугался. Почти. Потому что куда сильнее самого Хёкджэ Канин внезапно испугался ЗА Хёкджэ. Ведь то, что могло произойти здесь... было слишком очевидно. Но, кажется, они появились вовремя, и оно, это самое слишком очевидное, слава богу, все-таки не произошло. ‒ Это, позвольте спросить, какого хрена здесь делаете вы? Это частная территория, и вы не имели право... ‒ громким, срывающимся на визг голосом начал было ошарашенный этим внезапным вторжением продюсер Чон, судорожно пытаясь нащупать руками пояс своих штанов, но ему не дала закончить громкая ругань, раздавшаяся прямо над ухом Канина и на пару секунд даже оглушившая его: ‒ Ах ты поганый ублюдок!!! ‒ видимо, наконец-то получив возможность увидеть, что же происходит в номере 117 и оценить ситуацию, шедший прямо за Канином Донхэ протиснулся мимо него и, освободив себе проход в комнату, с кулаками бросился на все еще пытающегося натянуть штаны продюсера Чона, с размаху подбил испуганно заверещавшему мужчине второй глаз, а затем, прежде чем хоть кто-нибудь успел хоть что-нибудь понять, с нескрываемым удовольствием впечатал кулак в отчаянно хрустнувший нос уже орущему в голос продюсеру Чону и изо всех сил пнул его в живот, заставляя буквально кубарем отлететь назад. Донхэ, все внутренности которого тугим жгутом скручивала невыносимая, уже давно наболевшая ярость, дернулся было вперед, чтобы еще наподдать этой мрази, однако его успел перехватить наконец-то сориентировавшийся в ситуации Канин, вслед за которым в номере материализовалось неожиданно огромное количество народу: что-то жалостливо причитающий о ничего не понимающих вспыльчивых юнцах Шивон тут же бросился поднимать с пола продюсера Чона и помогать ему натянуть-таки штаны; Сонмин кинулся на помощь Канину, который с трудом удерживал на месте с яростными криками рвущегося вперед Донхэ, не поддающегося никаким увещеваниям и словно так и жаждущего создать себе очень большое количество проблем; Тэмин просто занял место своего помощника, совершенно бесцеремонно перекрыв обзор и вход всем посторонним, а именно всполошенному поисками Хёкджэ персоналу отеля, и, клятвенно пообещав им, что они, разумеется, компенсируют весь причиненный ущерб, поспешил набрать номер Чжоу Ми, потому что без его дипломатических способностей и заранее заготовленной пачки соглашений о неразглашении и в этот раз им вряд ли удастся обойтись. И лишь когда их дорогой пресс-атташе, как всегда сверкающий своей безупречной, абсолютно вежливой улыбкой, в компании еще трех охранников материализовался в номере, Тэмин отступил со своего поста, наконец-то получив возможность прийти на помощь единственному человеку в этом номере, который по-настоящему нуждался в ней, ‒ испуганно забившемуся в угол и завтравленно озирающемуся и, кажется, тоже не совсем понимающему, что происходит, Хёкджэ, но все, увлеченные своими делами, этой пустой суетой и разборками, почему-то совершенно не обращали на него внимания. Однако, может, оно было и к лучшему. ‒ Эй, Хёк, ‒ решив не подходить слишком близко, чтобы не пугать его лишний раз, позвал парня Тэмин, но тот никак не отреагировал на этот затерявшийся в гуле голосов оклик, поэтому Тэмин, наплевав на всю конспирацию, просто взял и позвал Хёкджэ по имени, заставляя его вздрогнуть и медленно обернуться. ‒ Эй, Хёкджэ, ты как? Ты поранился? ‒ как можно более спокойным и заботливым тоном спросил Тэмин, внимательно осматривая парня и пытаясь понять, насколько сильны его повреждения и насколько далеко зашла... вся эта ситуация. Однако, кажется, они все же успели раньше, чем случилось непоправимое, ведь, как ни крути, продюсер Чон был куда сильнее и крупнее его, да и лежащий на прикроватной тумбочке наполненный чем-то мутным шприц явно был предназначен для Хёкджэ и весьма красноречиво свидетельствовал о том, что вся эта ситуация ‒ вовсе не совпадение. И уж совсем точно не случайное. ‒ Я-я-я? ‒ Хёкджэ наградил Тэмина столь ошарашенным и полным изумления взглядом, словно у него спросили, где тот дракон и восседающий на нем волшебник, что здесь пролетали пару секунд назад. ‒ Н-н-нет, я не поранился, все х-хорошо, ‒ спустя пару секунд наконец-то осознав суть вопроса, отрицательно замотал головой парень, искоса поглядывая на сидящего на кровати продюсера Чона и по-прежнему суетящегося вокруг него, как наседка, Шивона, а также на Канина и Сонмина, которые, отчаявшись успокоить жаждущего мести и драки Донхэ, окончательно вписавшегося в образ ангела возмездия, пытались вывести его из номера вопреки недовольному фырканью Чжоу Ми, который просил пока всех оставаться на своих местах и не покидать номер. ‒ А твои руки? ‒ убедившись, что под разодранной одеждой у Хёкджэ нет ничего страшнее пары синяков и царапин, переключил свое беспокойство на руки парня Тэмин, думая, что, наверное, стоит увести его отсюда. Причем будет лучше, если он сделает это как можно скорее. ‒ Мои руки? ‒ удивленно переспросил Хёкджэ, переводя взгляд с лица начальника Ли на костяшки собственных пальцев, с изумлением замечая, что он, кажется, и правда поранился. И даже, если судить по маленьким перемазанным кровью осколкам стекла, торчащим из его кожи, сильно. И когда он только наткнулся на стекло? ‒ Ах да, я, кажется, упал на картину и разбил ее... Она сильно дорогая, да? ‒ Плевать, ‒ недовольно скривился Тэмин, в который раз убеждаясь в том, что в такие стрессовые моменты людям в голову почему-то в первую очередь лезет всякая неважная дрянь. Ну да ладно. Сейчас не об этом. ‒ Идем, тебе нужно обработать порезы и... переодеться. ‒ А... ‒ начал было Хёкджэ, вновь переводя испуганный взгляд на Шивона и продюсера Чона. ‒ Все потом. Сейчас нужно обработать твои порезы. Идем, ‒ повторил Тэмин и, сняв с себя пиджак и накинув его на плечи Хёкджэ, чуть приобнял парня и повел его на выход из номера 117. В номер 116, который уже был подготовлен для них наученным горьким опытом решения подобных вопросов Чжоу Ми, который лучше всех сейчас знал, что продюсер Чон, да и многие другие влиятельные люди в их агентстве, устраивали подобные сцены не один и даже не два раза. Просто... все это всегда грамотно заминали люди вроде него. И в этот раз эту историю тоже замнут. Да и вообще, продюсер и один из артистов агентства. Кому это может быть интересно? Полный и печально повторяющийся из раза в раз дурной анекдот. Оставив начальника Ли и дрожащего, насмерть перепуганного и слишком уж непохожего на себя Ынхёка в номере 116 наедине с водой, чистой одеждой, свежими полотенцами и одеждой, Чжоу Ми, еще раз окинув зорким взглядом коридор и убедившись, что все глазки камер видеонаблюдения закрыты и на этаж не сможет просочиться никто лишний, проверил, как обстоят дела в номере 120, где Канин и Сонмин водкой, успокоительными и увещеваниями все еще пытались привести в чувство разбушевавшегося не на шутку лидера SFS, которому, кажется, и правда пришла пора идти на курсы управления гневом, заглянул в номер 117, где продюсер Чон своим омерзительно визгливым голосом все продолжал и продолжал требовать “скорую” и полицию, а менеджер Чхве, понявший, что вряд ли выйдет уладить эту ситуацию лизоблюдством, поджав губы и скрестив на груди руки, с отвращением смотрел на него, явно готовясь к атаке, и, убедившись, что к менеджеру Чхве вновь вернулся рассудок и он самостоятельно способен разобраться с Юнхо, к которому у Чжоу Ми уже давно были свои, огромные личные счеты и острое желание придушить этого мерзавца, подхватил свою сумку и толстую папку с соглашениями о неразглашении, которые следовало заставить подписать весь работающий сегодня вечером персонал отеля. А еще нужно было изъять все записи с камер наблюдения. И обязательно убедиться в том, что даже крупица, просто намек о том, что случилось, не просочится к дежурящим у отеля папарацци. Причем разобраться с этим нужно было как можно скорее. А затем срочно вернуться наверх, к гостям, и проверить, как Хичоль, Чонун и Кюхён справляются с ролью хозяев вечера, хотя... Чжоу Ми прекрасно знал, как они справляются, и именно поэтому он так сильно спешил. Настолько, что упустил одну маленькую, но важную деталь: двух так потрясающе вовремя снявших номер на первом этаже фанаток, которые просто надеялись подождать в холле своих кумиров, однако оказались невольными свидетельницами куда более интересного зрелища, которое наверняка может взорвать всю сеть. Особенно если выложить информацию о нем с тем видео с орущим оскоробления Донхэ, которого силой выводят из номера, и с фото избитого Ынхёка, которые им удалось в суматохе снять из-за приоткрытой двери номера 114. Да, все их записи оказались на редкость поганого качества, однако, кто на них присутствует, понять можно было без особого труда. И... дело осталось лишь за малым. Пересидеть всю эту шумиху в отеле, старательно прикидываясь, что в их номере никого нет, а затем... выложить информацию в Сеть, чтобы этот поганый ублюдок по-настоящему ответил за то, что обидел их драгоценность.