Way To A Dream

‒ Ты точно не хочешь ничего выпить? Это может быть немного больно и неприятно, ‒ Тэмин вопросительно посмотрел на Хёкджэ, все еще слишком напряженного сидящего на самом краешке кресла и настороженно наблюдающего за тем, как он раскладывает на чистом полотенце бинты, пинцет, антисептик и мазь, готовясь к тому, чтобы обработать его израненные руки. ‒ Нет, у меня непереносимость алкоголя, ‒ закусив губу, отрицательно покачал головой Хёкджэ. Хотя... возможно, напиться сейчас и отключиться было наилучшим вариантом. Но последствия... Нет, лучше обойтись без этого. Тем более, в самом деле, ничего смертельного не случилось. Ну, почти. ‒ Да уж, не везет так не везет... ‒ недовольно буркнул под нос Тэмин, скептично оглядывая весь их невнушительный медицинский арсенал. Но в принципе этого должно быть достаточно для того, чтобы они обошлись без “скорой” и очередной поездки в больницу. ‒ Вы даже не представляете насколько, ‒ в смешке Хёкджэ звучала настолько неприкрытая горечь, что Тэмину почти физически стало больно, и он решил, что вряд ли им сейчас стоит развивать эту тему, поэтому, взяв обитый тканью пуфик, уселся на нем прямо перед Хёкджэ и, вооружившись антисептиком и пинцетом, скомандовал: ‒ Руки. ‒ Начальник Ли... В-в-ы правда умеете делать это? ‒ покорно протягивая мужчине свою ледяную израненную руку, немного дрожащим голосом поинтересовался Хёкджэ. Просто чтобы спросить хоть что-нибудь, потому что молчать сейчас было слишком уж невыносимо и у него была едва ли не физическая необходимость говорить хоть о чем-нибудь. И мужчина напротив, сосредоточенно осматривающий его порезы и торчащие из них осколки, слава богу, прекрасно понимал это: ‒ Да, конечно. Ты же не думаешь, что ты мой первый живой пациент? ‒ не сдержался от немного нервного смешка Тэмин, но, увидев, как вздрогнул и побледнел еще сильнее сидящий напротив него парень, и почувствовав, как мгновенно напряглась его рука, поспешил успокоить Хёкджэ: ‒ Да нет-нет. Ты не переживай, я это и правда умею делать. Вся служба безопасности агентства проходит базовый курс оказания первой помощи, и я в том числе, так что ты в надежных руках, ‒ ободряюще улыбнулся Хёкджэ он и, выбрав из двух зол меньшее, задал вопрос, который сильно волновал не только его, но и всех остальных свидетелей этого безобразия, решив, что эта небольшая неприятная провокация отлично отвлечет Хёкджэ от боли. Да и заодно узнать его сторону правды не мешало бы, ведь Юнхо... уже наверняка озвучил менеджеру Чхве свою часть истории. И Тэмину было интересно, как же эта сволочь умудрится выкрутиться в этот раз, ведь такое количество свидетелей... Это вам не просто так. Только если, конечно, Хёкджэ не согласится безропотно принять и простить попытку сотворить с собой нечто подобное. ‒ Так как вы оказались с Юнхо... с продюсером Чоном в одном номере и что там вообще произошло? ‒ как можно беззаботнее постарался спросить Тэмин и, не выдержав тяжелого, внезапно потемневшего взгляда Хёкджэ, отвел глаза в сторону, судорожно схватившись за антисептик, однако... Удивительно, но Хёкджэ куда лучше держал себя в руках и куда спокойнее и адекватнее воспринял эту ситуацию, чем он ожидал. Или он просто был таким хорошим актером? В любом случае они, слава богу, обошлись без сцен и истерик. И пока Тэмин обрабатывал антисептиком друг за другом каждый порез и каждую ссадину на руках Хёкджэ, а затем осторожно, пинцетом, извлекал торчащие из них осколки толстого музейного стекла, вновь раз за разом заливая раны антисептиком, чтобы убедиться, что в них ничего не осталось, Хёкджэ, глядящий куда-то вдаль и явно усилием воли старающийся не смотреть на все те манипуляции, что он проделывал с его руками, совершенно спокойным, ровным и практически не дрожащим голосом рассказал ему о том, что случилось. Об этом сообщении с неизвестного номера, которое мог отправить Ынхёк. О том, что он был слишком взволновал и совершенно не подумал о том, что это может быть опасно и нужно кого-нибудь предупредить. О том, как продюсер Чон заманил его в номер и, сделав вид, что перепутал его с братом, начал лезть к нему, однако когда Хёкджэ с помощью зубов, кулаков и коленок доступно объяснил этому престарелому садисту-извращенцу, что так вести себя с ним отныне не стоит, продюсер Чон назвал его по имени, с головой выдав себя, и, раззадорившись еще сильнее, вновь бросился на Хёкджэ, правда в этот раз уже ожидая подвоха, и... если бы не так вовремя ворвавшиеся к ним люди, то еще неизвестно, чем бы это все на самом деле могло закончиться. ‒ Господи, я такой идиот. Нужно было просто подойти к вам или еще к кому-нибудь и показать это сообщение, а не... ‒ поморщившись, скривился Хёкджэ, то ли недовольный своей глупостью, то ли потому, что Тэмин сосредоточенно вытаскивал из его руки один из самых больших и глубоко засевших осколков. Ирреальная картина. Ирреальный разговор. Ирреальная ситуация. Неужели... все это и правда происходит с ним? На самом деле? Нет, такого просто не может случиться с ним. С Ли Хёкджэ. Но вот с Ынхёком... ‒ Не переживай так сильно, продюсер Чон ‒ клинический ублюдок, и всем прекрасно об этом известно, ‒ поспешил успокоить парнишку Тэмин и, закусив губу, просто взял и выдернул из руки раздраженно зашипевшего Хёкджэ перепачканную кровью стекляшку и, положив ее на салфетку, на которой уже покоился десяток ее ранее извлеченных сестер по несчастью, щедро залил уже начавший наливаться кровью порез антисептиком. ‒ Всем об этом известно... ‒ стараясь не наблюдать за манипуляциями начальника Ли и не сосредотачиваться на боли, задумчиво протянул Хёкджэ, словно пытаясь распробовать эту фразу на вкус и понять ее настоящий смысл. И, к своему ужасу и удивлению, понял: ‒ Так он... он делает это не в первый раз? И Хёка... он тоже?! ‒ О нет-нет-нет, ‒ недовольно цокнув, покачал головой Тэмин, приступая к следующему, наконец-то последнему в этой нескончаемой череде осколку. ‒ Твой брат... встречался с Юнхо добровольно. Ты, наверное, сам лучше всех знаешь, что его не всегда тянуло к нужным людям, но вот все остальные... ‒ недовольно нахмурился мужчина, ловко, уже почти профессионально извлекая чертову стекляшку и стараясь не думать о той истории трехлетней давности с несовершеннолетней трейни, покончившей с собой после одного из таких «инцидентов» с продюсером Чоном, и о том, во сколько агентству обошлось замять это дело, чтобы не было скандала, а этот ублюдок остался на свободе и продолжил заниматься тем же, что он и делал. Да уж. Наверное, Тэмину давно уже было пора привыкнуть, что шоу-бизнес ‒ это яркая обертка, под которой скрыта далеко не конфета, а некая вонючая субстанция того же цвета, но... он не мог. И это позволяло ему отчетливо ощущать, что в нем все еще осталось что-то от нормального человека. Или это была очередная его иллюзия, грозящая вот-вот обратиться в прах? ‒ Вот и все. Сейчас обработаем все еще раз, наложим мазь и повязки ‒ и будешь как новенький, ‒ усилием воли отогнав от себя эти мысли, попытался было улыбнуться Тэмин, но, кажется, Хёкджэ и вовсе не слышал последних его слов: ‒ Но так же нельзя. Как он может вот так вот?.. Со всеми... Почему его никто не остановил? Почему никто не пожаловался и не написал заявление в полицию, если он делает... такое не в первый раз? ‒ А вот полицию впутывать в это дело не стоит, ‒ вместо Тэмина ответил на все вопросы Хёкджэ разом внезапно материализовавшийся в номере Шивон, с облика которого словно стерли привычные самоуверенность и лоск, и сейчас перед Хёкджэ с Тэмином был обычный уставший мужчина с кучей своих собственных проблем. ‒ И почему же? ‒ в голосе недовольно прищурившегося Хёкджэ звучала неприкрытая злость: вот из-за таких людей, как менеджер Чхве, покрывающих всякую мразь, такие ублюдки вроде продюсера Чона все еще ходили на свободе и творили то... что они творили. ‒ Потому что если мы впутаем в это дело полицию, то Юнхо тоже не будет молчать, а расскажет им все, что знает, он пообещал мне. А знает он многое, уже поверь. В том числе кто ты такой на самом деле, о нашем мошенничестве с медицинской страховкой и о той неустойке, что грозит тебе за раскрытие своей личности. Я надеюсь, ты про нее не забыл? ‒ Шивон вопросительно посмотрел на Хёкджэ и, так и не дождавшись от него никакой реакции, продолжил: ‒ А еще он может подать в суд на Донхэ за нанесение физических увечий и навсегда закрыть ему и группе дорогу не только в Штаты, но и вообще на сцену. Я надеюсь, ты понял, к чему я веду? ‒ Да, но... ‒ начал было Хёкджэ, однако Шивон перебил его: ‒ Не переживай. Он не сделает этого, если мы притворимся, что ничего не было, и к тебе продюсер Чон больше не приблизится даже на расстояние пушечного выстрела. Не переживай, ‒ пообещал он Хёкджэ, вот только, зная Юнхо и его пакостный характер... Шивон не был слишком-то уверен в своих обещаниях, поэтому он поспешил сменить тему, обратившись не к все еще выглядящему злым и растерянным мальчишке, а к молча прислушивающемуся к их разговору и ловко накладывающему повязки на руки Хёкджэ Тэмину: ‒ Так вы уже закончили? Думаю, что Хёкджэ не стоит возвращаться наверх, ему лучше будет поехать домой и немного отдохнуть после... всего этого. ‒ Хорошо, мы сейчас закончим, и я отвезу его, ‒ сохраняя беспристрастное выражение лица, почти равнодушно кивнул Тэмин, делая вид, что сейчас его не интересует и не раздражает ничего, кроме этой мази и повязок, которые ему нужно наложить на порезы на руках Хёкджэ. ‒ О нет-нет-нет, начальник Ли, вам нужно будет вернуться на вечер и проследить, что его оставшаяся часть пройдет... без проблем. А Хёкджэ подвезет до общежития один человек, который уже очень давно хочет познакомиться и поболтать с ним, ‒ переведя взгляд с недовольно поджавшего губы Тэмина на Хёкджэ, Шивон подарил ему столь многозначительную улыбку, что того продрал мороз по коже, и зачем-то добавил: ‒ Нет-нет, не переживай, он очень близкий друг твоего брата и очень хороший человек, так что ты будешь в самых надежных руках. У тебя нет ни малейшего повода для волнений, уж я тебе обещаю, ‒ хотя прекрасно знал, что после сегодняшних событий Хёкджэ вряд ли столь быстро сможет довериться ему. Впрочем, теперь, когда их отношения по рукам и ногам были связаны контрактом, уж доверие какого-то там мальчишки точно волновало Шивона меньше всего. Тем более сейчас, когда он знал, что даже в подобной истории напоминание о неустойке с легкостью может заткнуть ему рот.