Way To A Dream

Шивон проработал в SM Entertainment cлишком много лет на не слишком высокой, но довольно почетной и значимой должности (еще бы! Старший менеджер и главная нянька популярнейшей группы в агентстве!), а еще он, его талант, чутье, работоспособность, хваткость и ловкость принесли этой компании десятки, если не сотни миллиардов долларов, поэтому он всегда входил в ее офис с гордо поднятой головой, прекрасно осознавая свою ценность и значимость, но... не сегодня. Теперь, когда его вышвырнули отсюда, как шелудивого пса: без компенсаций и рекомендаций, просто в одностороннем порядке разорвав контракт, отобрав все полномочия и пропуски и строго-настрого запретив охране даже пускать ЕГО на порог компании. Неблагодарные ублюдки. Как же быстро они выкидывают из своей жизни тех, кто перестает таскать им пачки денег в зубах каждое утро. А еще тупые ублюдки. Ведь Шивон мог заработать для них куда больше, нужно было просто дать ему немного времени и чуть больше полномочий, а они... Ну ничего. Он еще поквитается с ними. И за эту черную неблагодарность, и за увольнение, и за то, что они предали огласке все интимные подробности его способа ведения дел (направленные исключительно на благо компании!), лишив его даже шанса найти более-менее приличную работу не только в этой сфере, но и вообще в этой стране. С ними всеми! И с компанией, и с этими неблагодарными малолетними гаденышами, которых он опекал столько лет и которые так подставили его, и с Ли Тэмином, и в особенности с Чон Юнхо, стоящим первым в этом списке и заставившим Шивона пойти на такое... Впрочем, ему ни капли не было за это стыдно. Он собирался отомстить им всем. Шаг за шагом. И начать он решил, разумеется, с продюсера Чона, этого самодовольного слизня, не умеющего ничего, кроме как жировать и паразитировать на заслугах других. Ну ничего, вряд ли праздник его жизни теперь продлится слишком долго. Шивон собирался здорово подгадить ему, и именно поэтому он сейчас, надев этот жуткий рабочий комбинезон службы доставки воды и переступив через последние остатки собственной гордости, практически незаконно (хотя... смотря с какой стороны посмотреть) проник в здание агентства. Забавно, они всегда так кичились своей системой безопасности, но обойти ее, как и парочку тупоголовых охранников у черного входа для технического персонала, которым оказалось достаточно лишь пары фраз и форменного комбинезона, оказалось слишком просто. И как только ни одна фанатка еще не додумалась до такого? Хотя... все, что могут эти малолетки с разжиженными поп-культурой мозгами, ‒ это спускать все деньги своих несчастных работающих по 20 часов в сутки родителей на своих обожаемых айдолов, которых им так старательно впаривают, и даже такие, совсем нехитроумные планы уже совсем не их уровень. Успешно пройдя пост охраны и старательно продолжая прятать лицо под козырьком ярко-синей кепки ‒ так, чтобы его не было видно на камерах наблюдения (вдруг среди охранников найдется-таки внимательный проныра вроде начальника Ли и решит помешать ему добраться до пункта назначения) и чтобы его, не дай бог, не узнал никто из знакомых, ‒ Шивон совершенно спокойно и без каких-либо приключений добрался до нужных ему этажа и кабинета и, миновав пустую в это время приемную (потому что все помощники и секретари всегда обедали с полудня до часу, и Шивон прекрасно знал это), буквально ворвался в кабинет продюссера Чона, на ходу снимая кепку и растягивая губы в приторно-сладкой и полной издевки то ли над самим собой и собственным унижением, то ли над своим собеседником улыбке, и поспешил поприветствовать сидящего за столом и в кои-то веки напряженно изучающего какие-то бумаги Юнхо: ‒ Продюсер Чон, как я рад вас снова видеть... ‒ Менеджер Чхве? Что вы здесь?.. ‒ Шивон с нескрываемым удовольствием наблюдал за тем, как вздрагивает при звуке его голоса мужчина и как испуганно поднимает глаза ‒ так, словно перед ним сейчас стоял не старый коллега и друг, а какое-нибудь там привидение, ну или опасный маньяк-убийца, которого разыскивают по всей стране. Вот только Шивон был даже хуже всех привидений и маньяков вместе взятых, по крайней мере для Чон Юнхо, но тот, увы, пока не знал об этом. ‒ Что я здесь делаю? Да бросьте, продюсер Чон, неужели вы не рады видеть старого друга? ‒ насмешливо перебил мужчину Шивон и медленно, наслаждаясь каждым мгновением этой сцены, начал подходить к нему. ‒ Менеджер Чхве, ‒ испуг на лице и в голосе продюсера Чона как по мановению волшебной палочки сменился на полную снисходительности насмешку: ‒ Кто вы такой ‒ и кто я. О какой дружбе может идти речь? ‒ Да уж, действительно, кто ВЫ и кто Я, ‒ криво улыбнулся Шивон, замирая на месте и с ненавистью глядя на этого неблагодарного ублюдка. Ну что же... Он дал ему последний шанс и теперь с чистой совестью может делать то, зачем пришел. ‒ Может, тот, кто зарабатывал деньги для компании вместо вас? Пока вы куролесили. Ах да, я же еще тот, кто прикрывал все ваши грешки и подчищал за вами все эти годы. Сколько ваших изнасилований я замял за последние пять лет? Десять? Двадцать? Тридцать? ‒ Сорок два, ‒ со смешком поправил Шивона мужчина, не чувствуя в этом разговоре совершенно никакой угрозы и даже гордясь своим столь обширным послужным списком. ‒ Скоро будет сорок три: на пятом этаже появилась такая милая трейни, Ли Миён, ты бы только видел ее фигуру, а эти глаза ‒ я так и представляю, как она будет кричать и плакать... ‒ прищурившись, мечтательно выдохнул продюсер Чон, у которого внутри все буквально сжалось от предвкушения этого сладостного момента. Да, ради этого определенно стоит жить. Кто бы что ни говорил. Вот только... следующие слова этого стоящего перед ним и пытающегося столь странным образом вымолить прощения ничтожества мгновенно смыли с него эту сладкую негу. ‒ Вы слышали? Он признался, ‒ насмешливо глядя на побледневшего мужчину, произнес куда-то в пустоту Шивон, даже не ожидавший, что эта сволочь так легко и быстро признается, и в ответ на полный страха и недоумения взгляд Юнхо, который уже где-то далеко-далеко в глубине души догадался, что здесь только что произошло, пояснил: ‒ На мне прослушка от полиции. В обмен на собственную неприкосновенность я согласился сдать им настоящего маньяка. И... ‒ Что ты несешь?! Я не маньяк. А эта прослушка ‒ она неза... ‒ возмущенно начал было продюсер Чон, но Шивон перебил его: ‒ Вы, продюсер Чон, самый настоящий насильник и маньяк. А эта прослушка законна, ведь для нее достаточно иметь согласие одной из сторон, а я на нее согласен. Еще как, ‒ хмыкнул Шивон. ‒ И даже дам показания в суде не в вашу пользу, продюсер Чон. ‒ Это все наглая ложь! Я просто пошутил, а ты... вы... намеренно спровоцировали меня! ‒ Это вы будете доказывать в суде, продюсер Чон. Кто прав, а кто виноват. Только знайте, что уже шесть ваших жертв согласились свидетельствовать против вас, и даже этого будет достаточно для пожизненного заключения... ‒ Шивон, ты не посмеешь, ‒ резко соскочил с места продюсер Чон. ‒ Еще как посмею, Юнхо, еще как посмею. Кто ТЫ и кто Я, ‒ уже слыша топот приближающегося к ним полицейского отряда захвата особо опасных преступников (к коим относились слишком редкие для Южной Кореи серийные насильники), который выжидал подходящего момента внизу, возле здания, не отказал себе в последней издевке Шивон и рассмеялся, с огромным удовольствием видя, что эта история разрушила не только его жизнь и карьеру. И ведь это только начало, и если он все равно так или иначе выкрутится, то вот все остальные... Они еще увидят, кто кого. Теперь главное, чтобы об этом аресте и его истинных причинах узнала и без того бурлящая после жалкой пресс-конференции этих щенков пресса и помогла Шивону в его нелегкой и совершенно неблагородной цели.

***

‒ Следователь Ли? ‒ пожилой мужчина в форменном комбинезоне службы уборки департамента полиции неловко замер на пороге уже пустого в такой поздний час участка, немного испуганно глядя на зарывшуюся в бумаги и выглядящую не слишком-то дружелюбной и довольной женщину. ‒ Да? Что случилось? ‒ с трудом сдерживая так и рвущееся наружу раздражение, оторвала взгляд от очередного протокола допроса женщина, с удивлением изучая своего ночного гостя. ‒ Простите, что отвлекаю, но я подумал, что это важно, ‒ неловко забормотав себе под нос, быстрым неровным шагом приблизился к ее столу уборщик. ‒ Дело в том, что я сейчас убирался в камере, ну... того ненормального, который похитил и мучил этих мальчиков и которого сегодня забрали в психушку, и нашел в матрасе вот это... ‒ на стол перед следователем Ли опустилась толстая потрепанная тетрадь в простой серой обложке и огрызок карандаша. ‒ И я подумал, что это будет важно... потому что... Вы сами посмотрите, следователь Ли... И она посмотрела. Дрожащими то ли от волнения, то ли отвращения, то ли от чувства собственной тупости, беспомощности и жалкости пальцами перелистывая засаленные, исчерканные десятками, если не сотнями небрежных, но вполне себе узнаваемых рисунков страницы, на которых была изображена во всех омерзительных подробностях та история, которой они пытались добиться от этого ублюдка в течение стольких дней. И добились. Ровно в тот самый день, когда все бумаги и соглашения были подписаны и их уже никак нельзя было оспорить. Как и дать делу обратный ход. Хитрая изворотливая гадина. Следователь Ли с трудом сдерживала себя, чтобы не расхохотаться. В голос. Как красиво этот ублюдок обвел их вокруг пальца. И эта тетрадь... Она даже не сомневалась, что он специально оставил ее в камере, чтобы они знали, что он все равно обыграл их. Сволочь. Боже, какая же сволочь! И самое поганое в том, что он и правда выиграл. И они, с сегодняшнего утра связанные бумагами по рукам и ногам, больше ничего не могут с ним сделать. Вот тебе и настоящие правосудие и закон.