Way To A Dream

‒ Так, может, вы все-таки раскроете мне страшную тайну, куда мы едем с такими мрачными лицами? ‒ вертясь на переднем пассажирском сиденье и переводя полный недовольства взгляд с сосредоточенно ведущего машину Донхэ на сидящего на заднем сиденье и сосредоточенно, почти медитативно изучающего мелькающие за окном картинки Ынхёка, в который раз спросил Кюхён с уже совершенно неприкрытой нервозностью в голосе. То, что они явно едут не развлекаться и увеселяться, он понял еще вчера на кухне по постным минам этих двоих и какому-то уж слишком серьезному настрою Ынхёка, но то, что происходило сейчас в этой машине... не просто настораживало, а чертовски пугало Кюхёна. Они же, задолбавшись терпеть его поганый характер, не решили сдать его на перевоспитание какому-нибудь маньяку, нет? Или просто возьмут и сдадут его куда-нибудь на опыты? Ну или в худшем случае отдадут на растерзание бабуле. Или фанаткам. И, честно говоря, из всего этого списка Кюхён бы предпочел опыты. Ну или маньяка. Но шутки шутками, а вся эта ситуация уже и правда нехило напрягала его. ‒ Скоро узнаешь, ‒ не отрывая взгляда от дороги, пожал плечами Донхэ, заставляя Кюхёна громко фыркнуть: ‒ Ну конечно же, ‒ и демонстративно отвернуться к окну, за которым мелькали все более и более незнакомые для него, не слишком-то активного гостя в пригороде Сеула, пейзажи. Нет, какого хрена здесь правда происходит? Зачем он вообще согласился ехать? Хотя... отказать в чем-то Ынхёку и Донхэ, особенно когда эти двое заодно, может попытаться разве что суицидник, а Кюхён себя к числу таковых пока не относил. Да и вообще, он сто процентов еще нужен группе, так что... вряд ли его везут на смертоубийство. Так. Слегка попытать и перевоспитать. Или это какой-то странный сюрприз? А может, очередное шоу розыгрышей со скрытой камерой для «достижения эффекта наибольшей естественности»? Да нет, точно нет. И Ынхёк и Донхэ всегда были против подобных подстав и старались предупредить участников заранее. Короче, ему нужно просто расслабиться и не нервничать. Все равно шанса отвертеться у него уже нет. И вообще, он скоро все узнает. Однако, когда они вдруг свернули на узкую, почти проселочную и непривычно неровную дорогу, волнение Кюхёна и количество нервно мечущихся в его голове идей, предположений и мыслей только увеличилось. А уж когда они подъехали к месту назначения, миновав огромные кованые ворота и суровых охранников, которые предсказуемо знали номер машины Донхэ и пропустили их ‒ к огромному белоснежному зданию со множеством разбросанных то тут, то там то ли корпусов, то ли гостевых домов, лавочек, беседок и еще хрен знает чего, спрятанного в зарослях просто-таки гигантского (как настоящий национальный заповедник, ей-богу) парка и больше всего похожего на отель (но, увы, таковым не являющегося), ‒ и Кюхёну наконец-то удалось прочитать витиеватую надпись на черной гранитной табличке рядом с массивными входными дверями в огромное, многоэтажное, судя по всему самое главное здесь здание, то он просто... онемел от изумления? Нет, онемел ‒ явно не про него. Просто ошалел. ‒ Хоспис?! Это вы сейчас серьезно?! ‒ едва не задохнувшись от возмущения, подпрыгнул на месте парень, оборачиваясь то ли к Ынхёку, то ли к Донхэ, то ли к ним обоим, чтобы одновременно попытаться испепелить их своим взглядом: ‒ Вы привезли МЕНЯ в ХОСПИС? И зачем же? Я вроде бы еще не собираюсь помирать. Или вы совсем... того? Пересмотрели всех этих фильмов с Ли Минки и решили сдать меня сюда на перевоспитание? Так я авторитетно заявляю вам, что даже шагу не сделаю из этой машины и вообще... ‒ Уймись! ‒ внезапно зло оборвал Кюхёна Донхэ, заставляя того застыть с возмущенно распахнутым ртом. ‒ Мы... мы... просто хотим рассказать тебе кое-что важное, ‒ впервые за всю поездку подал голос Ынхёк, и... почему-то его слова звучали не слишком-то уверенно. ‒ И показать. И... ‒ замявшись и сделав шумный глубокий вдох, он на пару мгновений прервался, очевидно пытаясь подобрать нужные слова: ‒ И я заранее... хотел бы извиниться перед тобой. И сказать, что мне очень стыдно и жаль, но это было... не только мое решение. Все это... ‒ О чем ты говоришь? ‒ растерянно спросил окончательно переставший понимать, что же здесь происходит на самом деле, Кюхён, но Ынхёк проигнорировал его вопрос и просто молча выбрался из машины, кивком приглашая следовать за собой. И поскольку Донхэ, кажется, тоже не был намерен досконально разжевывать ему происходящее и объяснять все причинно-следственные связи, то Кюхёну не оставалось ничего иного, как подчиниться и, недовольно бурча себе под нос, тоже выбраться наружу. Забавно, но он всегда представлял себе хосписы совершенно иными. Нечто... более удручающее? Хотя он, честно говоря, в своей жизни вообще мало думал о хосписах. Но они явно не должны были быть похожи на смесь дорогущей частной клиники и отеля. А этот был похож. Повсюду зелень и зоны отдыха, светлые стены и потолки, начищенный до блеска пол и невыносимо много солнца, от которого даже слезились глаза. А еще тут пахло выпечкой и чем-то неуловимо приятным, но никак не лекарствами и смертью, и по пути им встречалось слишком много выглядящих слишком счастливыми и слишком нормальными людей. И детей. Которые были совсем не похожи на тех немощных престарелых обитателей хосписов, которых уже успел нарисовать себе в фантазии Кюхён. Нет, среди них то и дело мелькали приветливо кивающие Ынхёку и Донхэ медсестры и медбратья в форменных белых халатах, но все окружающее пространство все равно было чересчур гармонично и... нормально. Для хосписа. Места, куда люди приезжали умирать. И это было... как-то совсем ненормально. Как и то, что Донхэ и Ынхёк не только прекрасно ориентировались в хитросплетениях огромных светлых коридоров и, кажется, прекрасно знали, куда они идут, но и то, что их знала большая часть персонала и обитателей этого странного места. А еще они знали, что перед отделением, которое, очевидно, было конечной целью их визита, обязательно нужно пройти дезинфекцию и успели предупредить Кюхёна об этом раньше, чем это сделала дежурящая на очередном посту ослепительно улыбчивая и молоденькая медсестра. И, кстати, крайне симпатичная. Кюхёну всегда нравились такие. Раньше. Ведь теперь он все чаще с отвращением ловил себя на мысли о том, что ему, кажется, симпатична и интересна лишь одна девушка на всей этой гребаной планете с ее ненормальными обитателями, включая его самого и его психанутых друзей, устраивающих ему в их единственную половину выходного дня занимательную экскурсию в хоспис. ‒ Мистер Ли и... мистер Ли, здравствуйте, я так давно вас не видела, ‒ стоило им только оказаться возле сестринского поста, как медсестра тут же расплылась в приветливой улыбке перед Донхэ и Ынхёком, а Кюхён... Его словно и не существовало в природе для нее. ‒ У нас сегодня хороший день, они будут рады вас видеть. ‒ Замечательно, а мы с гостями, ‒ расплывшись в широкой ответной улыбке, зачем-то кивнул на Кюхёна Ынхёк, и уверенным шагом направился к камере дезинфекции, а вслед за ним туда пришлось тащиться и Кюхёну с Донхэ, который, очевидно, решил проследить, чтобы Кюхён, не дай бог, не смотался в самый последний момент (а ему ведь так хотелось!). Пройдя процедуру дезинфекции и облачившись в выданные все той же улыбчивой девицей бахилы и белые халаты, они продолжили свой путь по тихому, белоснежному и остро пахнущему лекарствами коридору, уже куда больше напоминающему больничный. ‒ Может, вы хотя бы сейчас скажете, куда и к кому мы идем? ‒ принял еще одну робкую попытку узнать, что здесь происходит, Кюхён, и ответом ему стало лаконичное: ‒ Ты скоро все узнаешь, ‒ от Ынхёка, который даже не удосужился обернуться к нему. ‒ Только... Я понимаю, что тебе будет сложно, но ты постарайся держать себя в руках, ‒ внезапно попросил Донхэ, заставляя Кюхёна в который раз за последние пару часов удивленно вскинуть брови. Он уже открыл было рот, чтобы попытаться выяснить, какого черта ему должно быть сложно из-за какого-то левого чувака в хосписе, пусть он даже болен чем-то редким и неизлечимым и уже почти мертв, но внезапно взгляд Кюхёна словно магнитом притянуло к небольшой зоне отдыха, выглядящей слишком ярким пятном в этом царстве блеска и белого цвета из-за обилия зеленых растений в горшках и кадках, яркого цветастого коврового покрытия и столь же ярких, почти режущих глаз лоскутных чехлов на мягкой мебели. А еще из-за разбросанных повсюду детских игрушек. И идущего без звука на огромной плазменной панели на стене вырвиглазного мультика. Хотя... взгляд Кюхёна притянуло вовсе не это буйство красок, а хрупкий силуэт сидящей на диване и с улыбкой читающей книжку прижавшемуся к ее боку малолетнему пацаненку девушки. Очень и очень знакомый силуэт, который мог принадлежать лишь одной девушке в этом мире, которой быть в этой зоне отдыха, в этом коридоре, в этом хосписе, в этом городе и в этой стране просто не могло. Но... ‒ Ара?