Way To A Dream

‒ Сволочь! Идиот! Тварь! Скотина! Лживая мразь! Господи, кто бы знал, как я тебя ненавижу! Ты же обещал мне! Обещал! Ты... ты... ты... ‒ будучи больше просто не в силах ругаться и кричать, Ара обожгла Ынхёка, держащего на руках расхныкавшегося при виде отца сына, полным ненависти взглядом. ‒ Зачем ты привез его сюда? Он не должен был узнать ТАК. Я должна была сама... ‒ Сама? Ты все еще веришь в эти сказки? Сколько уже лет ты собираешься сказать ему правду? ‒ недовольно фыркнул Ынхёк, еще крепче прижимая к себе Хёну и чувствуя, как впервые за много дней ему становится спокойно. По-настоящему. Даже несмотря на то, что градус накала происходящего, кажется, повышался с каждым мгновением. Хёну здесь. У него на руках. Донхэ тоже рядом. И Ара. И с ней все еще хорошо. В этой идеальной картине мира не хватало только Хёкджэ, но Ынхёк знал, просто чувствовал, что с ним все в порядке, и... это мгновение и это редкое ощущение безопасности и покоя, что он сейчас поймал... они были практически бесценны. Жаль только, что Ара не могла прочувствовать этого и была намерена устроить ему хорошую взбучку. Но Ынхёк был... почти рад этому? Как и тому, что просто вот так вот взял и малодушно сбросил груз, который столько лет тащил на своем сердце и плечах. ‒ Ненавижу тебя, придурок, ‒ зло прошипела девушка, с трудом сдерживая желание взять и влепить этой какой-то слишком уж довольной и улыбчивой заразе пощечину. Если бы не Хёну и если бы у нее были силы... ‒ Самодовольная скотина! ‒ емко припечатав напоследок Ынхёка, она обернулась к стоящему в стороне и молча наблюдающему за разворачивающейся перед его глазами сценой Донхэ: ‒ Ну а ты-то? Ты почему разрешил ему сделать это? Ты же говорил, что ты на моей стороне... ‒ тяжело вздохнув, с укоризной посмотрела на друга девушка. ‒ Или ты тоже думаешь, что сделать это ТАК было лучше? ‒ голос Ары задрожал, когда она вспомнила, КАК десять минут назад на нее посмотрел ее любимый младший брат, а потом он... просто развернулся и молча бросился прочь. Как всегда в детстве. Когда случалось что-то плохое, Кюхён брал и просто убегал. И сейчас... Столько лет прошло, а он совсем не изменился. Вроде бы такой взрослый и самостоятельный, но такой маленький и совершенно глупый. Ара хотела было броситься за ним, чтобы догнать, попытаться объяснить ему, рассказать, но... как? Она не знала. И, наверное, хорошо, что Донхэ с Ынхёком остановили ее. Им обоим, ей и Кюхёну, нужно было время, пауза перед этим разговором, чтобы... все прошло лучше, чем могло бы пройти. Хотя самое худшее уже, конечно, случилось. Причем давно. В тот день, когда Ара решила в первый раз соврать семье и одному из самых близких и родных для нее людей на этой планете ‒ своему брату. И вряд ли это можно усугубить хоть чем-то. ‒ Ты же сама прекрасно знаешь мой ответ, ‒ тихий и, как всегда, спокойный голос Донхэ оторвал девушку от ее, мягко говоря, мрачных размышлений. ‒ Да, я считаю, что ТАК лучше. Потому что он наконец-то знает правду. ‒ И теперь он ненавидит меня. Ну просто отлично, ‒ возмущенно фыркнула в ответ, точь-в-точь как ее брат, девушка и, исключительно из желания хотя бы немного уязвить эту непогрешимую парочку борцов за добро и справедливость, добавила: ‒ А я ненавижу вас. Обоих. И вообще, отдай мне моего сына! ‒ Ара зло посмотрела на Ынхёка, как всегда прибегая к самому весомому и болезненному аргументу во всех их спорах. ‒ Если ты не помнишь, то он и мой сын тоже, ‒ с легкостью скопировал интонации девушки Ынхёк и с улыбкой посмотрел на сына: ‒ Да, Хёну? Я же твой папа? ‒ и, получив в ответ от насупившегося малыша утвердительный кивок, с трудом сдержал так и рвущуюся наружу полную торжества улыбку и просто, без всякого вызова и насмешки попросил Ару: ‒ Давай не будем проецировать наши разногласия на ребенка. Мы же договаривались... ‒ Договаривались? Ну-ну, ‒ никак не желая успокаиваться, недовольно поджала губы девушка. ‒ Вот только давай ты не будешь строить из себя примерного папочку.... ‒ А давайте, пока вы двое тут будете ругаться и разбираться, ‒ расплывшись в улыбке и внезапно начав отвратительно сюсюкать, от чего Ара и Ынхёк почти синхронно скривились, перебил девушку Донхэ, глядя на тут же встрепыхнувшегося в руках отца и понявшего, что любимый дядя Хэ обращается именно к нему, Хёну, ‒ дядя Донхэ возьмет Хёну и они вместе пойдут и поищут дядю Кю, пока он не натворил каких-нибудь глупостей, и приведут его сюда, хорошо? ‒ Донхэ протянул руки к буквально ринувшемуся ему навстречу мальчишке и забрал его у не слишком-то довольного тем, что у него забирают сына, но прекрасно осознающего, что ребенку совершенно точно не стоит слушать их ссоры, Ынхёка. ‒ Лучше отнеси его в игровую: там через десять минут начнутся занятия, ему нельзя пропускать их и... ‒ Хорошо, я отнесу его туда. А потом найду Кюхёна, а вы пока... поговорите, ‒ снова перебил Ару Донхэ и, поудобнее перехватив довольно хихикающего Хёну, направился к выходу, думая, что выяснить местоположение игровой можно у кого-нибудь из персонала, а Кюхён... Если бы они были в городе, то его пришлось бы искать по всем самым злачным сеульским клубам и барам, но здесь было лишь одно место для побега. Парк. И Донхэ был практически на сто процентов уверен, что найдет Кюхёна именно там. Потому что... когда-то он и сам сбежал туда, чтобы спрятаться от кошмара, в который его привез Ынхёк. Жаль только, что это ему не помогло. Совершенно. И вряд ли спасет Кюхёна. А вот разговор по душам... еще никогда и никому не мешал. Пусть Донхэ даже не представлял, что он будет ему говорить и как объяснять, но... что-то сказать или хотя бы попытаться определенно стоило.

***

‒ Ну и о чем же мы будем общаться, раз Донхэ предоставил нам такую уникальную возможность побыть тет-а-тет и не переживать за Кю? ‒ скрестив руки на груди, недовольно посмотрела на Ынхёка Ара, из последних сил хорохорясь и делая вид, что сесть обратно на место, откинуть голову на мягкую спинку дивана и прикрыть глаза сейчас вовсе не предел ее желаний, но Ынхёк, пусть всегда и был тупоголовым самовлюбленным ослом, все же слишком хорошо знал или просто чувствовал ее, поэтому, пропустив очередную нападку своей бывшей возлюбленной мимо ушей, он просто взял и предложил: ‒ Может, сначала присядем, а потом поговорим? ‒ и, даже не дождавшись ее ответа, тут же подлетел к с трудом стоящей на ногах и уже почти начавшей терять равновесие девушке и, подхватив ее под руку, помог сесть на место. Без лишних слов и комментариев. Просто зная, что ей нужна пара минут тишины и пара десятков глубоких вдохов и выдохов, чтобы прогнать внезапно накативший приступ головокружения и дурноты. ‒ Спасибо, ‒ наконец-то справившись с очередным, уже почти привычным приступом, хрипло выдохнула Ара, чуть приоткрывая глаза и устало глядя на устроившегося в кресле почти напротив нее Хёка. И с удивлением понимая, что она и правда скучала по нему. Впрочем... почему с удивлением? Она всегда и правда скучала по нему. Очень сильно. Даже слишком для бывшей подружки и нынешнего друга. ‒ Как ты себя чувствуешь? Что говорят врачи? ‒ Все абсолютно так же. Без изменений. Эта штука из моей головы уже никуда не денется, ты же знаешь, ‒ грустно усмехнулась девушка. ‒ А вот о том, как ты и Хёкджэ, я бы хотела знать. А еще я бы хотела знать о том, почему ты, конченый засранец, не рассказал мне, что тебе кто-то угрожает и что у тебя есть брат-близнец... ‒ И что бы ты сделала, если бы узнала? ‒ со смешком перебил девушку Ынхёк, внезапно ловя себя на том, что даже сейчас, спустя столько лет знакомства, он все еще с восхищением смотрит на нее и что она все так же красива, как и при их первой встрече. Да, сейчас на ее голове из-за бесконечного количества химиотерапий почти не осталось волос и она стала прятаться под этими жуткими старушечьими платками, в ее коже почти не осталась цвета, и сама она стала настолько худой, прозрачной и хрупкой, что, кажется, может сломаться даже от падения солнечного луча и дуновения ветра, но... это все равно еще была та Чо Ара, от которой у Ынхёка почему-то начинало что-то летать в животе. Птички, бабочки ‒ не важно. Главное, что не несварение. И ее улыбка, от нее ему до сих пор становилось тепло. И кто бы знал, как он счастлив, что она подарила точно такую же улыбку Хёну. И пусть Ынхёк никогда не был самым лучшим отцом и примером для подражания, но... он любил сына. По-своему. И в том числе потому, что он был так похож на свою мать и, слава богу, совсем не похож на него. Хотя Ара говорила иначе, но она вообще всегда любила не соглашаться с ним, просто наперекор и для того, чтобы найти лишний повод поспорить. ‒ Я бы... я... я, наверное, не смогла бы защитить тебя от этого психа. Но мы могли бы познакомить Хёну с Хёкджэ и... ‒ Мы еще познакомим их. Обязательно. Я тебе обещаю. Как только Хёкджэ поправится, мы возьмем и выберемся куда-нибудь все вместе. Обязательно, ‒ пристально глядя на девушку, широко улыбнулся Ынхёк. ‒ В Everland или куда-нибудь на пикник. Мы вообще могли бы собраться и съездить на день или два в Мокпо, почему-то мне кажется, что тебе понравилось бы там, да? ‒ Может быть. Кто знает. Но я всеми руками за, ‒ стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе, широко улыбнулась девушка, пытаясь незаметно сморгнуть внезапно навернувшиеся на глаза слезы. Внутри нее всегда что-то подрагивало и щемило, когда Ынхёк был таким. Внимательным и заботливым. И желающим провести время с ними. Ведь такое случалось крайне редко. Но сейчас... сейчас внутри нее все внезапно сжалось в болезненный ком совсем не поэтому и не потому, что эти два идиота привезли сюда сегодня Кюхёна, а потому что... потому что она знала, что эта поездка вряд ли сможет случиться, ведь у нее осталось слишком мало времени, и... кажется, Ынхёку, Хёну и Хёкджэ придется ехать на пикник, в Everland и Мокпо уже без нее. Зато, возможно, с Кюхёном. И, наверное, все-таки хорошо, что этим двоим хватило наглости притащить сюда ее брата, ведь теперь у нее хотя бы будет шанс попытаться объяснить ему, почему все вышло именно так, и попрощаться. И это... очень важно. Именно сейчас, сидя напротив Ынхёка и глядя в его спокойные и полные счастья глаза, Ара понимала это как никогда. А еще как сильно она благодарна этому эгоистичному засранцу за то, что он вот так вот взял и ворвался в ее жизнь, перевернув в ней все с ног на голову.