Way To A Dream

‒ И давно ты об этом знаешь, а? ‒ первым не выдержав паузы, повернулся к сидящему рядом с ним на скамейке и безмятежно любующемуся то ли шелестящей на ветру листвой, то ли облаками, плывущему по слишком яркому, почти режущему глаз своим цветом небу Донхэ, который нашел Кюхёна здесь... сколько времени назад? Час? Два? Пришел и просто молча сел рядом с ним... И Кюхёна всегда дико бесила эта черта Донхэ! Ну вот что за манера?! Сидеть и так красноречиво ничего не говорить?! Даже если виноват он?! И, конечно же, первым говорить, как всегда, пришлось самому Кюхёну! Бесит! Все! Абсолютно! И Донхэ сейчас больше всего! ‒ Достаточно, чтобы ты разозлился на меня еще сильнее, ‒ все так же безмятежно глядя вдаль, кивнул Донхэ, в голосе которого звучало такое спокойствие, что Кюхёну захотелось ударить его. Очень сильно. И ему пришлось изо всех сил вцепиться пальцами в край скамейки, чтобы не сделать этого. ‒ И это все правда, да? Это точно никакой не розыгрыш? Вы бы не стали разыгрывать меня так, да? ‒ зачем-то спросил Кюхён, хотя и так отлично знал ответ на свой вопрос. ‒ Нет, ну вы же еще не совсем ебанулись на нервной почве... ‒ Еще не совсем, ‒ нервно хмыкнув, подтвердил Донхэ, хотя в последнее время происходящее все больше и больше напоминало ему натуральный дурдом. Или дораму. Нет, точно, совершенно настоящий дурдом. ‒ На такие темы не шутят, ты же знаешь. ‒ Так значит, она... она... и правда здесь? ‒ помедлив пару мгновений, дрогнувшим голосом спросил Кюхён, хотя ответ и на этот вопрос был слишком уж очевиден. Ара... Он же видел ее. И если этот хоспис совсем не вписывался в представление Кюхёна о местах, куда люди приезжают умирать, то вот то, как выглядела его сестра... определенно вписывалось в его представление о том, как должен выглядеть человек, которому осталась всего пара шагов до смерти. Но, может, он просто толком не рассмотрел ее и накрутил себе в голове всякой чуши... ‒ Да, ‒ сделав глубокий вдох, кивнул Донхэ. ‒ А этот ребенок ‒ он?.. ‒ так и не найдя в себе силы задать вопрос, который терзал его сейчас сильнее всего, поспешил сменить тему Кюхён. ‒ Ее сын и твой родной племянник. ‒ И он... твой? ‒ зачем-то задал очередной тупой вопрос Кюхён. Хотя все и так было очевидно. Слишком уж улыбка этого мальчишки была похожа на улыбку его отца. А если вспомнить, как загорались глаза его сестры и начинал дрожать голос каждый раз, когда Ынхёк оказывался в поле ее зрения или она просто говорила о нем, то... Блудливый сукин сын! ‒ О нет, ‒ Донхэ тихонько рассмеялся и обернулся к разъяренно зарычавшему Кюхёну: ‒ Я убью эту сволочь! ‒ Думаешь, стоит? ‒ будучи не в силах успокоиться, с трудом выдавил из себя Донхэ, который, честно говоря, с той самой секунды, как впервые узнал о Хёну, мечтал об этой сцене, вернее о том, как разгневанный Кюхён просто возьмет и придушит Ынхёка, но... ‒ А ты думаешь, что нет? А если бы это была твоя сестра? Тьфу ты, то есть брат! ‒ Слава богу, что мой брат сугубо гетеросексуален и его гомофобные предрассудки столь сильны, что даже Ынхёку не под силу сдвинуть эту скалу с места, ‒ насмешливо фыркнул Донхэ и, наконец-то успокоившись, уже совершенно серьезно добавил: ‒ Но ты знаешь, на самом деле я думаю, что не стоит. Пожалуй, Хёну ‒ лучшее, что Ынхёк сделал в этой жизни. У тебя прекрасный племянник. Ты сам это поймешь, когда познакомишься с ним. ‒ Так его зовут Хёну... ‒ задумчиво протянул Кюхён, чувствуя, как сжимается сердце. ‒ Да. ‒ Она назвала его в честь дедушки... ‒ Да, ‒ снова с улыбкой подтвердил Донхэ. ‒ И... какой он? ‒ нахмурившись, Кюхён вопросительно посмотрел на друга. ‒ Умный, болтливый, острый на язык и очень вредный, правда очень стесняется в присутствии чужих людей. Очень похож на своего дядю. Тебе стоит познакомиться с ним, ‒ еще шире улыбнулся Донхэ, так, что Кюхён просто не мог не улыбнуться ему в ответ, а затем добавил, вновь заставляя его помрачнеть: ‒ Но сначала тебе нужно поговорить с Арой и дать ей шанс все объяснить. Это важно... ‒ Ты думаешь, я не понимаю этого? ‒ недовольно прищурившись, перебил Донхэ Кюхён. ‒ Конечно, мы поговорим с ней. Просто... все это сложно ‒ тяжело вздохнул Кюхён и вдруг, зло вскинувшись, добавил: ‒ И вообще, для начала я должен разбить морду этому сукину сыну! Моя сестра! Как только он посмел! Это же святое! Мы же договаривались никогда не трогать семьи! ‒ Как пожелаешь. Я даже не буду тебе мешать, ‒ со смехом благословил Кюхёна на подвиги Донхэ, с облегчением чувствуя, что тот уже почти спокоен и готов принять произошедшее. Пожалуй, в этом всегда был главный плюс Кюхёна: он всегда легко загорался, обожал нарываться и провоцировать ссоры, но так же легко отходил и остывал, и сейчас... это было Кюхёну только на пользу. Им всем. ‒ Тогда... идем? ‒ чувствуя, как в груди снова все сдавливает это неприятное тяжелое чувство, севшим голосом спросил Кюхён, понимая, что еще немного ‒ и он просто не выдержит и сбежит отсюда. И это будет самый трусливый поступок в его жизни. ‒ Идем, ‒ спокойно кивнул Донхэ, легко поднимаясь со скамейки и протягивая Кюхёну руку ‒ нет, не чтобы помочь ему встать, а просто потому, что сейчас эта самая рука Кюхёну была жизненно необходима. Как и поддержка, пусть даже таких лживых и раздражающих его друзей, ведь ему сейчас предстоял, пожалуй, самый сложный разговор и самая страшная правда в его жизни. И переживать такое одному точно не стоило.

***

‒ Хичоль, может быть, ты все-таки остановишься и мы поговорим нормально? ‒ запыхавшийся, тяжело дышащий мужчина с огромным трудом поспевал за буквально бегом несущимся по коридору телестанции парнем. ‒ Нет-нет-нет и еще раз нет! ‒ проклиная Сонмина, который направо и налево разбазаривает их расписание, тупую охрану и стафф, пропускающих к айдолам кого попало, и самого себя за совсем неуместные и столь крепкие и долговременные чувства к этому ничтожеству, прорычал сквозь зубы Хичоль, еще сильнее ускоряясь и искренне молясь о том, чтобы в двери гримерной был замок. Иначе у жалких желтых газетенок и нетизенов будет очередной повод пополоскать название их группы и его имя. Правда, теперь в связи с жестоким убийством одного министра юстиции. После похищения Ынхёка и Хёкджэ и всей этой дикой истории со сталкером, казалось бы, куда уже хлеще, но у Хичоля внезапно нарисовался новый вариант хайпануть на чернухе, и благодаря настойчивости господина министра он уже почти был готов воспользоваться им. ‒ Ты же понимаешь, что рано или поздно нам придется поговорить об этом? ‒ все не отставал и не отставал от Хичоля Хангён, и дело бы точно дошло до греха, если бы внезапно не замаячившая на горизонте гримерная. ‒ Не придется. Этот разговор должен был состояться пять лет назад, а сейчас он никому уже нахрен не нужен! Как и ты, придурок! Всё, отстань от меня! ‒ даже не обернувшись, практически на ультразвуке прокричал Хичоль и, пулей влетев в пустую гримерку, с искренним наслаждением захлопнул за собой двери и щелкнул замком. Прямо перед носом у этого придурка. И... так ему и надо! Пусть прочувствует на собственной лощеной шкуре, каково это, когда твои чувства совершенно не взаимны. И как это может быть больно.