Way To A Dream

‒ Она что, правда выбежала к вам вниз в пижаме и ударила Чонуна тапкой по лицу? ‒ не поверив собственным ушам, переспросила тихонько хихикающая Ара, которой в последние десять минут Ынхёк и Кюхён в лицах и во всех подробностях рассказывали о том, как SFS полным составом вчера вечером помогали их дорогому и любимому одногруппнику заполучить прощение дамы сердца. Между прочим, очень вредной и совсем не впечатлившейся получасовым исполнением любовных баллад одной из популярнейших групп современности под своими окнами. ‒ Ага, целых четыре раза, ‒ довольно заржав, с кивком подтвердил Ынхёк, вспоминая выражение лица выпавшего в осадок от такого Чонуна и красное от ярости лицо нуны, которая лупила его этой розовой тапочкой-единорогом с таким остервенением, словно мечтала забить ею своего парня до смерти. ‒ Видела бы ты ее лицо, ‒ со смешком подтвердил Кюхён и, поставив вазу со свежим привезенным для сестры букетом ромашек на окно, плюхнулся в кресло для посетителей. ‒ Честно говоря, я думал, что она изобьет нас всех, но досталось только Чонуну... ‒ Просто, видимо, вас она любит не так сильно, ‒ посмеивающаяся Ара красноречиво посмотрела на брата и пробормотала себе под нос: ‒ Да уж, я бы многое отдала, чтобы это увидеть... ‒ изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал не так погано, как было у нее сейчас внутри. Раньше у нее хотя бы хватало сил на то, чтобы выйти из палаты и прогуляться с Хёну по зданию и саду вокруг него, но теперь... Даже просто встать с постели и пройти пять шагов до туалета было для нее целым испытанием. И... все они знали, что это значило, но упорно продолжали делать вид, что все хорошо. И что последний сеанс химиотерапии не добил ее и без того расшатанное состояние здоровья, а действительно помог; и что это не хоспис, а обычная больница; и что она лежит в этой безликой, лишенной ярких красок палате просто потому, что устала, а не потому, что не может найти в себе силы даже просто сесть на постели; и что ей осталось не максимум пару месяцев, а, может, недель или даже дней, а еще как минимум пару лет. Ну да, ну да. Она и так держалась непозволительно долго, и... кажется, у нее уже просто не осталось сил. Чтобы бороться с этой дрянью, которой все-таки удалось захватить ее тело и уничтожить изнутри. ‒ Так в чем проблема? ‒ широко улыбнулся Ынхёк, даже не представляя, какие мысли одолевают лежащую на постели, немного нахмурившуюся и закусившую тонкую сухую губу девушку. ‒ Это видео есть в Интернете и висит в топе запросов на Naver уже, наверное... часов двенадцать? Просто вбей в поисковик «Ким Чонун из SFS делает предложение своей девушке и получает отказ тапкой» и наслаждайся. ‒ А он делал ей предложение? ‒ изумленно выдохнула Ара, даже не представляя, что у этих двоих все настолько серьезно. Теперь ей еще интереснее стало увидеть и познакомиться с этой девушкой. Да и вообще со всеми, с кем решат связать свои жизни друзья ее брата и сам Кюхён. Жаль только, что и у этого плана не было ни малейшего шанса на реализацию. Но хотя бы Хёкджэ и невеста Чонуна. С ними-то она точно успеет познакомиться. А еще с той подружкой Хёкджэ, от которой Кюхён отфыркивался с таким рвением, словно был уже женат на ней пару десятков лет. Она еще никогда не видела, чтобы ее брата ТАК зацепила хотя бы одна девушка, и от этого знакомство с ней становилось еще более... любопытным. А уж за то, чтобы посмотреть на этих двоих вместе, Ара была готова отдать что угодно, даже остатки своих уже почти окончательно высыпавшихся волос, отсутствие которых прекрасно скрывали парики и платки. ‒ Да нет, конечно. Кишка тонка, ‒ возмущенно, так, словно это его лишили предложения руки и сердца, фыркнул Кюхён. ‒ Он просто просил прощения за то, что Шивон такой мудак. Но это же Интернет. Там все переврали 150 раз и сделали из этого очередной скандал, ‒ устало вздохнул парень и зачем-то поправил одеяло, в которое практически с ног до головы была закутана его вечно мерзнущая сестренка. ‒ Да вам не привыкать, подумаешь, еще один. Хотя... этот будет покруче Хичоля и несчастной пальмы, ‒ довольно усмехнулась девушка. ‒ Так и что было-то после тапки? Чем все закончилось? Она его простила? ‒ Как гордая и очень обиженная женщина, конечно же, нет, ‒ вспоминая вчерашнее шоу, довольно цокнул языком Ынхёк, только сейчас понимая, что он и правда кайфанул от участия во всем этом цирке, который тем не менее, кажется, принес нужный им всем результат. И Чонуну, и нуне, и даже группе, ведь сейчас поднявшаяся вокруг них шумиха носила скорее позитивный, чем негативный характер. ‒ Поэтому Чонуну, как очень гордому и очень необиженному потомку бабуина, пришлось закинуть ее на плечо и унести в свою, то есть в ее пещеру, а о том, что было дальше... ‒ гаденько хихикнув, Кюхён многозначительно поиграл бровями, ‒ история умалчивает. Этот засранец так и не вернулся, и нам пришлось паковать всю технику и грузить ее самим, а он вернулся домой только сегодня утром и, судя по его довольной морде, у нас все получилось. ‒ Я бы даже сказал, что все очень получилось, ‒ вспомнив блаженное выражение лица друга, хмыкнул Ынхёк. ‒ Но интимных подробностей он нам, увы, не сообщил, ‒ наигранно тяжело вздохнул парень. ‒ А вам только их и сообщи, потом десять лет от шуточек не отделаешься, ‒ насмешливо фыркнула Ара и все же не сдержалась и подколола брата: ‒ И вообще, Чо Кюхён поет серенады под окнами? Да еще и абсолютно трезвый, для девушки друга, а не чтобы охмурить очередную девицу на ночь? Когда ты так скатился? Я в шоке, ‒ Ара выпучила глаза в наигранном изумлении и, не дав медленно краснеющему от возмущения брату вставить ни слова, тут же мгновенно сменила тему: ‒ Кстати, а как дела с твоей девочкой? Может, ты просто решил потренироваться на девушке Чонуна перед тем, как запеть под окнами своей? ‒ со смешком спросила девушка, изо всех сил стараясь не обращать внимания на внезапно накативший на нее приступ головокружения и дурноты. В последнее время они случались так часто, что Ара уже почти привыкла к ним и даже немного радовалась: если ей плохо ‒ значит, она жива. Куда страшнее было проснуться утром два дня назад и понять, что она совершенно ничего не чувствует. Своего тела. И не может пошевелить даже мизинцем. Но, слава богу, этот странный приступ онемения прошел прежде, чем кто-либо заметил. Ее мозг всегда был тем еще шутником, но в тот день словно понял, что она вряд ли сможет пережить еще десяток процедур и обследований, и вернул все так, как было, позволив Аре хотя бы в последние недели ее жизни насладиться покоем. И почти полным отсутствием медицинских процедур и лечения, о котором знали только принявшие ее письменный отказ после последнего неудачного цикла лучевой и химиотерапии врачи, а все остальные... Кюхён, Ынхёк, Донхэ... Они бы ни за что не согласились на это, даже понимая, что это ‒ лишь очередная пытка, которая не принесет никакого результата, поэтому... Не зря люди придумали пословицу: «Меньше знаешь ‒ крепче спишь». Сейчас она работала просто прекрасно. А Ара, за последние годы ставшая просто-таки виртуозной лгуньей, даже не испытывала ни малейших угрызений совести по этому поводу. Ведь так просто было спокойнее. Им всем. И все. И это была только ее жизнь и только ее решение. И никто не был вправе принимать решение, кроме нее. А Хёну... Ему нужно нормальное детство вне больничных стен, и как бы это ни было горько, но пришла пора признать этот факт и отпустить его от себя. Тем более что его отец... Несмотря ни на что Ара знала, что Ынхёк будет лучшим отцом в мире. А Кюхён ‒ дядей. И Хёкджэ вряд ли оставит брата и племянника в беде. А уж их с Кюхёном родители... Мама так давно говорит про внука, поэтому можно даже не сомневаться, что она никогда и ни за что не бросит его. Уж за кого, за кого, а за сына Ара была совершенно спокойна. И за себя. Ведь все было предрешено в тот день, когда МРТ впервые показал в ее мозгу огромную неоперабельную опухоль, которая рано или поздно должна была добить ее, и... Ара была уверена в том, что и Кюхён с Ынхёком справятся со всем, что ждет их впереди. И ее родители. И Донхэ. Да вообще все. Поэтому сейчас она чувствовала себя как никогда легко и спокойно. И впервые за много месяцев искренне улыбалась и шутила, просто наслаждаясь общением с самыми дорогими и близкими людьми и теми днями, что она еще могла быть здесь. Жить, дышать, смотреть все эти дурацкие шоу по телевизору, без зазрения совести есть всякие вкусности, не боясь поправиться и влезть в любимое платье, поддевать Ынхёка и брата, обнимать Хёну, понимая, насколько ценными могут быть даже столь незаметные и обычные для людей моменты. И это было просто не-ве-ро-я-тно. Жаль, что она так поздно поняла важность и по-настоящему распробовала все это. ‒ Че-го? Я? Серенады? Какая еще девочка? ‒ Ару оторвал от размышлений недовольный голос наконец-то пришедшего в себя Кюхёна. ‒ Ты тут совсем с ума сошла? У меня никого... ‒ Никого нет? Да ладно? ‒ Ара насмешливо посмотрела на брата, краем глаза видя, как на лице Ынхёка расплывается довольная, слишком красноречивая и слишком ехидная ухмылка. ‒ А та подруга Ынхёка, о который ты мне вчера рассказывал с таким жаром почти три часа подряд? Ну та, вокруг которой ты носишься, как цирковой пудель на задних лапах? Особенно после того, как она чуть не подожгла тебе волосы, а потом просто бросила тебя и уехала к себе? ‒ Ни за кем я не бегаю! ‒ возмущенно перебил сестру Кюхён, взъерошивая правой рукой свою значительно укоротившуюся месяц назад шевелюру и стараясь не вспоминать о своем расставании с этой ненормальной, оставившей ему такое количество незабываемых воспоминаний напоследок, что он до сих пор просыпался по ночам в холодном поту, но Аре точно не стоило знать об этом, поэтому все, чего дождалась его нахальная сестрица в ответ, ‒ это только недовольного фырканья: ‒ А с волосами ‒ так это вообще была случайность,‒ после которого совершенно не желающий говорить об этой сумасшедшей стерве Кюхён тут же поспешил сменить тему: ‒ И вообще, мы приехали к тебе, так что давай говорить о тебе. Как ты себя чувствуешь сегодня? Что говорят врачи? ‒ Какая смена темы, братец. Да в тебе погиб гениальный дипломат, ‒ искренне наслаждаясь смущением и возмущением Кюхёна, рассмеялась Ара. ‒ Кстати, ‒ внезапно спохватилась девушка, ‒ а который сейчас час? ‒ А что? Ты куда-то опаздываешь? ‒ Кюхён искренне обрадовался тому, что у них, кажется, и правда появился шанс уйти подальше от их предыдущей темы разговора. ‒ Возможно, ‒ закусив губу, кивнула Ара и вопросительно посмотрела Ынхёка, на левой руке которого красовались очередные дорогущие, явно предоставленные каким-то спонсором часы. ‒ Половина четвертого, ‒ бросив взгляд на запястье, проинформировал девушку Ынхёк. ‒ Нам пора забирать Хёну с занятий? ‒ Нет-нет, они сегодня до пяти, ‒ прищурившись, отрицательно покачала головой Ара, пытаясь подобрать слова, чтобы как можно доходчивее объяснить этим двоим, что им лучше поскорее убраться отсюда, ведь сегодня утром Ара сделала то, что по-хорошему стоило сделать уже давно: позвонила отцу и рассказала ему почти все. И если учесть, что во время этого разговора они с мамой были в аэропорту в Токио и готовились к вылету домой, то, по расчетам Ары, они должны были появиться здесь через час, максимум два. И... вряд ли Кюхёну и Ынхёку следует попадаться им на глаза сегодня. Да и вообще в следующие лет... двадцать? Что-то подсказывало Аре, что их отец вряд ли сможет успокоиться так быстро, а уж мама... Да, Ынхёку и Кюхёну определенно сейчас нужно было бежать отсюда. Причем как можно быстрее и дальше. И Ара так прямо и сказала им об этом, прекрасно понимая, что самый первый удар, конечно же, на себя должна принять она сама. И только сама. Ведь это ее болезнь, ее ложь и ее родители. И она сама должна была сообщить им эту самую страшную для каждого родителя в мире новость и... постараться хоть как-то помочь им понять и принять ее. А еще объяснить, что ей сейчас как никогда нужны мама с папой, ведь время... у них и правда осталось его слишком мало.