Братик.

      Прошло несколько дней, и Нагиса уже привык к школе и к соседству с Кармой. Братья, как никак. Вместе в школу и домой, а там расход по комнатам и молчание. Они стараются не мешать друг другу, перекидываются иногда парочкой фраз и всё.       Вот и сейчас Шиота сидит в своей комнате, делая уроки на завтра. Внезапно его живот заурчал и парень решил перекусить. Отложив уроки, он пошёл на кухню. Нужно пройти по лестнице, через гостиницу, в которой сидел брат. Что Карма там делал, Нагиса не знал, но ему всегда было это интересно — узнать все слабости и занятия Акабане. Придётся попотеть.       Тем временем голубоглазый уже спустился и шёл через просторную комнату. Посмотрев по сторонам, он замечает красную макушку из-за спинки дивана. Карма сидел, облокотившись на спинку мебели. Телевизор не работал, а значит братик занимается чем-то более интересным для него.       Нагиса внезапно передумал кушать и направился к красноволосому. Тот его даже не заметил. Обогнув диван, Шиота увидел, что Акабане читает книгу. Читать любит, значит. Быстро достав из кармана штанов, которые сейчас были на мальчишке, блокнот, он стал записывать эту особенность брата.  — Что ты делаешь? — внезапный вопрос вывел голубоволосого из его мыслей о том, что начало положено, а дальше он как-нибудь прорвётся.  — Да так, — отмахнулся он и ушёл на кухню. Надо же ему поесть?       Нагиса убрал блокнот красного цвета в карман и стал готовить омлет. Достав из холодильника молоко и несколько яиц, он приступил к работе. Сначала всё перемешал, а потом вылил на сковородку, посыпав приправами. Пока он этим занимался, то чувствовал на себе пронзающий взгляд Кармы, из-за чего немного поёжился. И вот та-дам! Наивкуснейший омлет готов, но вот взгляд золотых глаз не пропал.       Шиота взял тарелку с омлетом и вилку, сев за стол, приступая к трапезе. Рядом приземлился Карма, продолжая испытывать на прочность нервы братца.  — Чего тебе? — наконец обратил на него внимание голубоглазый.  — Да так, интересно узнать, что ты в своём блокноте написал. — подперев рукой подбородок, ответил садист.  — Не скафу, — с набитым ртом ответил Шиота, что Акабане показалось очень милым.  — Ну ладно, тогда где мой омлет? — уже с некой хитринкой в глазах продолжил свой допрос Карма.  — Сам в состояние приготовить, — ответил прожевавший пищу Нагиса.  — А я хочу, чтобы ты это сделал лично для меня. — ухмыляясь, настаивал на своём парень.  — Ок, можешь взять вилку и попробовать мой омлет, — отзывается он. — Другой я готовить не буду.  — Хорошо, — сказал Карма, но не пошёл за ещё одним столовым прибором.       Акабане взял руку брата, в которой была вилка с кусочком омлета, и поднёс к себе, стянув омлет. Нагиса тут же залился багровым румянцем, в то время, как Карма прожевал и сказал, как прекрасно готовит его любимый братик, из-за чего Шиоту можно уже сравнить с варёным раком.  — Всё таки ты очень милый, — с милой улыбкой говорит красноволосый, легонько потрепав волосы голубоглазой «принцессы».       Пробурчав что-то невнятное, Нагиса отправился мыть посуду, а за тем прямиком в комнату. Там он сел за компьютер и зашёл в социальные сети. Зрение немного его подводило, поэтому Хироми купила ему очки, которые ему очень шли. На сайтах он читал какие-то интересные статьи, про оружие или про психологию, изредка заглядывая на странички с романтическими историями. - Что читаешь? - положив подбородок на голову брата, спросил Акабане. - Почему без стука? - повернувшись на стуле лицом к Карме, вопросом на вопрос ответил парень, но не успел ничего сказать, как с него сняли очки. - Эй! - А я и не знал, что ты очки носишь, - как-то задумчиво произнёс Карма, надевая этот аксессуар.       Шиота сидел надувшийся. Да, он немного возмутился поведению своего братца. Акабане же заливисто смеялся, показывая свои эмоции. Нагисе это нравилось. Нравится, как на Карме смотрятся очки, нравится, как он смеётся и улыбается, нравится, что брат, хоть и неродной, показывает свои настоящие эмоции только ему. Да, Шиота собственник, но он и сам не понимал, что за тёплое чувство, такое же, как и у Акабане, затаилось у него в груди. Наверно счастье, появившееся от всего происходящего.