Я буду твоим, если ты будешь моим

Маэдрос всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке после разговора с Фингоном. Он вовсе не хотел держать в секрете, что знаком с Финголфином! Он достаточно рано понял, кто именно отец Фингона, в самый первый раз, когда они обсуждали свои семьи, в Химринге, месяцы назад. Он не стал об этом упоминать, потому что это вызвало бы вопросы, на которые он тогда не хотел отвечать. В тот момент Фингон его невероятно привлекал, интриговал, вызывал притяжение — но как что-то временное, чтобы отвлечься, эмоционально и физически, без долгоиграющих намерений. В таких связях он время от времени нуждался. И с учётом такого подхода, какая разница была, сын ли это Финголфина? Тогда Маэдрос ещё не понимал всю силу своего влечения к Фингону или всю ту глубину, какой может достичь их эмоциональная привязанность. К моменту, когда он осознал, как же уникальны и необычны эти отношения, он уже совершенно забыл об этом своём недосмотре — что не упомянул своё знакомство с Финголфином. А если что за прошедшие месяцы Маэдрос и усвоил, так это стремление Фингона к открытости и честности. В сравнении с Маэдросом, тот был просто открытой книгой — он так искренне раскрывал Маэдросу своё сердце, это было так неожиданно, но так невероятно подкупало. Ещё пару недель назад такой разговор о Финголфине, пожалуй, заставил бы Маэдроса сомневаться в себе или погрязнуть в чувстве вины или раскаянии. Но пусть он даже и сожалел сейчас о своей ошибке, он не собирался позволять себе застревать в переживаниях по этому поводу. Они уже всё прояснили, со всем разобрались — и можно было двигаться дальше. А это «двигаться дальше» всегда для Маэдроса было таким трудным. То, что он смог шагнуть дальше подобного разговора, доказывало, как же глубоко сейчас они доверяют друг другу. Маэдрос был готов сделать всё, что угодно, чтобы доказать Фингону, что заслуживает его доверия. Оставалось совсем немногое, чего он Фингону не сказал: какие-то детали похищения, о которых говорить вслух до сих пор было сложно, его самобичевания по поводу того, что он сам позволил всему этому произойти. Те дни в больнице, когда родители вновь рассорились… Решение, которое Финголфин, мягко, но неуклонно порекомендовал, а Маэдрос с Нерданель всем сердцем поддержали, невзирая на яростное несогласие Феанора. …Да, это было немало. Хотя он уже в общих чертах рассказал всё Фингону, оставалось и немало того, чем он ещё не поделился… даже и не подумал, что стоит. Может, пришла пора и к психологу походить. Годами после тех событий он этого не предпринимал. Первая попытка оказалась не очень удачной, и больше он усилий в эту сторону не прилагал. Может, тогда было слишком рано, может, терапевты оказались лично ему не подходящими, а может и сам Маэдрос недостаточно серьёзно отнёсся к вопросу, считая, что может справиться со всем сам… как и всегда. Фингон предложил снова попробовать, и, может, пришла пора. Как приятно больше не быть пленником собственных уловок или сомнений, признался он себе. И посмотрел на часы: пора ехать домой. Он повёл машину вдоль улицы в сторону развязки у парка. Его всё ещё поражало, как близко друг от друга живут их с Фингоном родители — фактически, по разным сторонам от Таргелион-парка. Ещё более удивительным казалось то, что их с Фингоном пути до встречи в «Букинисте Белерианда» ни разу не пересеклись. Хотя, даже с учётом того, что их дома находились почти рядом, они ходили в разные школы. Родители Маэдроса до десяти лет держали детей на домашнем обучении, Феанор всегда заявлял, что важнее всего — заложить базу для дальнейшего образования, жажду к знаниям и умение мыслить критически. А когда уже такой фундамент заложен, среда не так уж и важна, если у человека есть и мотивация, и интеллект. И Феанор отдавал их в одиннадцатилетнем возрасте в государственную школу. Все ходили в среднюю школу Химлада, и Амрод с Амрасом учились там до сих пор. А вот Фингон, напротив, учился в небольшой эксклюзивной частной школе — Виньямаре. Феанор же Виньямар за школу не признавал. — Пустышка для якобы элиты, — заявил Феанор много лет назад, когда Маглор робко спросил, почему они не идут в эту школу: там такие красивые дома, широкие аллеи — и столько курсов по искусству, науке, литературе. Маэдрос, сидевший с братом рядом, не смог придумать хоть чего-то, чему в Виньямаре не учили. — В любой школе можно получить образцовое образование! Важна лишь воля и усидчивость! — Феанор презрительно нахмурился и продолжил: — И в самой лучшей школе можно не научиться ничему! Образование — это то, что ты сам себе обеспечиваешь, что сам из него извлекаешь! — Он насмешливо фыркнул. — Родители тех детей думают, что могут купить им красивые бумажки об образовании! Но всё, что они делают, — дают детям ложное представление о мире, потому что дети их будут вращаться в кругу таких же пустышек, как они сами! А реальный мир вовсе не таков! — Но их музыкальный курс… — заикнулся было Маглор. — Ты считаешь, что твоя музыкальная база недостаточна, Канафинвэ? — вопросил Феанор… время быть очень осторожным, раз уж отец использует имя на квэнья. — Нет, нет, вовсе нет! — поспешно выпалил Маглор. — Просто у них такая милая консерватория, звуконепроницаемые репетиционные залы, аудитория с такой чудной акустикой… а в Химладе ничего такого. — Разве ты не занимаешься с лучшими музыкантами в консерватории Тириона? Разве это не самые лучшие условия? — Феанор, — предупреждающе сказала Нерданель. — Я задаю ему простой вопрос Нерданель! — Феанор взглянул прямо на сына. — Лучшие музыканты и лучшие условия, разве я не прав? — Да, отец… — прошептал Маглор. — Химлад готовит тебя к реальному миру. Не все в реальном мире похожи на тебя. И не все имеют те возможности, что имеешь ты. Многие не могут позволить себе каникулы в Альквалондэ, катание на лыжах в Пелори. Не всем доступны и частные музыкальные занятия или уроки языка, — взгляд Феанора, направленных на старших сыновей, сидевших перед ним, смягчился. — А я могу обеспечить вам всё это и даже большее! Но, наряду с предметами роскоши и частными уроками, я хочу обеспечить вам и реалистичный взгляд на мир, вас окружающий. Многие ваши одноклассники не смогут пойти в колледж, несмотря на всё их желание! Кому-то не хватит денег, кто-то просто будет вынужден сразу начать работать, чтобы обеспечивать семью! Пусть это и не станет вашей участью, но вы должны понимать и уважать тех, чьей участью это является! У вас есть привилегии в силу рождения, но я не хочу, чтобы вы почивали на лаврах! Лицо Феанора опять посерьёзнело. — Я могу дать вам шанс реализовать самые впечатляющие желания и интересы. Могу предоставить всё то, чего лишён Химлад, если этого требует ваше образование. Если я пошлю вас в Виньямар или Серех, я не смогу с такой же лёгкостью показать вам реальный мир через ваших одноклассников, а сейчас у вас есть возможность наблюдать его живьём каждый день. Урок этот оказался ценным, и Маэдрос пронёс его с собой через всё его последующее образование: Куивэинен, магистратура — и пользовался в буднях владельца книжного магазина. Но, несмотря на действительно ценные слова Феанора, Маэдрос пришёл к заключению, что называть всех студентов Виньямара пустоголовой элитой было бы нечестно и несправедливо. На протяжении многих лет Маэдрос знакомился с выпускниками этой школы, Фингон, Тургон и Аредель были лишь последними такими новыми знакомыми. И он обнаружил, что отцовские суждения в этом вопросе недальновидны и полны предвзятости, хотя этого, конечно, отцу говорить он не стал бы. Он въехал в гараж родительского дома и потряс головой, пытаясь прояснить мысли. Дома вечером будут все — времени на тихий самоанализ не найдётся точно. Маэдрос прошёл из гаража в прачечную — и услышал голоса братьев. Он вошёл в кухню и улыбнулся встрёпанной матери, метавшейся между плитой и холодильником. — Мам, помощь нужна? — О, ты дома! — она, встав на цыпочки, заключила его в объятия и чмокнула в щёку, а затем шагнула назад. — Хорошую ночку с Фингоном провёл? — в глазах, изучавших его лицо, загорелся озорной блеск. Он ощутил, как к щекам приливает жар. Да чёрт побери, лёгкость, с которой его бросает в краску, уже реально становится проблемой! Нерданель, увидев это, хихикнула. — Сочту за «да»! — и одарила его понимающим взглядом. — А я знаю, что Маглор отработал за тебя сегодня! — И она сжала его плечо. — Я так счастлива, что ты нашёл кого-то, кому хочется отдавать своё время, Маэдрос! Ну, а я-то когда-нибудь с ним познакомлюсь? — Спасибо, мам. Да, конечно, я познакомлю вас как-нибудь после каникул и праздников. Я приеду в Тирион, или ты можешь выбраться на денёк в Форменос. — О, с удовольствием! А теперь сходи-ка найди братьев и посмотри, можешь ли ты их утихомирить. Звуки такие, будто у них там революция, а не настольная игра! А уже скоро будет ужин! Я только жду, когда вернётся Маглор. — Она взглянула на настенные часы. — Уже скоро должен. — Ты уверена, что не надо тебе помочь? Мне куда приятнее прятаться тут, чем быть судьёй в споре такой толпы. — Да ты уже должен был привыкнуть! — В том-то и проблема… А где папа? — спросил Маэдрос, чтобы потянуть время. На лице её отобразилось беспокойство, но она ответила Маэдросу улыбкой. Однако, тревога эта от него не укрылась: слишком много лет он провёл, внимательно наблюдая за родителями в поисках скрытых и не таких уж скрытых подсказок о том, что у них на душе и на уме. — Он в своём кабинете. Как обычно, работает над чем-то, ну ты же его знаешь. Утром он меня удивил! Целыми днями он болтался в моей мастерской и вот, наконец, сегодня показал мне, как и что он там улучшил! — Улучшил? — Сенсорные датчики для включения света, автоматические шторки, краны. Теперь стало гораздо удобнее. Твой отец так хорошо меня знает, — в уголках глаз Нерданель появились морщинки и улыбка стала шире. — О да, — Маэдрос притянул её в объятия, ненадолго опустив щёку на её макушку. — Так что, я тебе тут и правда не нужен? — спросил он, отпуская её. — Нет, нет! Мне так редко теперь выпадает шанс поготовить для вас всех. Дай мне насладиться этим! — она заправила выбившуюся прядь волос ему за ухо. — Иди к братьям, уверена, они будут тебе рады. — Зависит от того, во что там они играют. Если это «Дипломатия», уверен, они куда радостнее будут, если я тут останусь! — Ты же всегда их обыгрываешь? — Самый главный дипломат! — с кивком подтвердил Маэдрос. — Вот и продолжай в том же духе, — Нерданель подтолкнула его в сторону гостиной. Он нашёл братьев сгрудившимися вокруг стола и громко переговаривающимися. Судя по всему, они, даже включая близнецов, играли в «Битву империй» или как раз «Дипломатию». Маэдрос тихо прислонился к стене, с улыбкой наблюдая за громкими спорами младших братьев, и первым его заметил Тьелко. — Маэдрос!!! Иди сюда помоги мне! — взревел он. Точно «Дипломатия», подумал Маэдрос, когда все развернулись и посмотрели на него. Не самая любимая игра Тьелко — видимо, потому, что он играл в неё просто ужасно. — Да просто прими уже проигрыш с достоинством, Тьелко! — рыкнул Морьо. — Ты не можешь втягивать Маэдроса в игру только потому, что не тянешь! Это не командная игра! — Но она ещё не закончена, а я не хочу, чтобы Маэдрос сидел один-одинёшенек только потому, что опоздал, — огрызнулся Тьелко и повернулся к Маэдросу. — Ты опоздал! — Да ещё и пяти нет, и Маглор ещё не пришёл, — заметил Маэдрос, не осознавая, что совершает тактическую ошибку, не признаваясь в опоздании, пока не стало уже слишком поздно. — Ты прав… Маглора нет, так ведь? — вопрос Тьелко прозвучал так мягко, что Маэдрос, наконец, что-то заподозрил. — Готов поклясться, что он не должен был в выходные работать, и уверен, что ты сам говорил, что собираешься поработать сегодня, Маэдрос! — Глаза Тьелко сверкнули. — Что-то случилось? — в вопросе сквозил явный намёк. — А может, и не один раз? Но комментарий этот не встретил благодарной аудитории: близнецы казались озадаченными, Курво — рассерженным, а Морьо просто закатил глаза. — Тьелко, я знаю, ты пытаешься нас всех отвлечь от того факта, что продуваешь с разгромом, но блин?! — возмутился Курво. Но Тьелко невозмутимо встретил слова младшего брата — его вполне удовлетворил тот факт, что цвет лица Маэдроса приобрёл тот самый оттенок красного, какого он и добивался, так что Тьелко счёл свою работу отлично выполненной. — Маэ, да иди уже, сядь и расскажи мне, чем ты был занят… ну или развлекался до сегодняшнего дня, — с бесстыдной ухмылочкой поправил он себя. Тьелко и вправду неисправим, в очередной раз убедился Маэдрос. Он сел рядом с явно торжествующим братом и пнул того в лодыжку. И очень сильно. — Э-эй! — вскрикнул Тьелко. — Заткнись! — велел Маэдрос, внимательно глядя на игровое поле перед собой. — Ты вообще понимаешь, что у тебя тут, как обычно, полный бардак? — спросил он, критически осмотрев фишки Тьелко, невзирая на протесты близнецов. — Тьелко, ну что ты за читер, а! — возмутился Амрод. — Все знают, какой он в этой игре лузер без помощи, — поддакнул Амрас, сверля взглядом Тьелко с Маэдросом. — Уж конечно, надо Маэ о помощи ныть! — Я не ною! — рявкнул Тьелко. — Не припомню, какие именно линии поставок его и какие альянсы он создал, — проворчал Морьо, достаточно громко, чтобы Тьелко мог расслышать. — За игрой надо смотреть! — Закрой рот, Морьо! Я, по крайней мере, не пересчитываю все цифры по сто раз и не довожу до смерти скукой всех окружающих, пока делаю ход! — огрызнулся Тьелко. — Серьёзно! Ты битый час подсчитываешь одну схему поставки! — А ты не играй, если для тебя это такая пытка! — выплюнул Морьо. — Вау, как прекрасно наконец оказаться дома, — вздохнул Маэдрос, плюхнувшись обратно на диван. Он перевёл взгляд на Тьелко. — Знаешь, смотреть повнимательнее на вон те линии поставок не повредит. — Тьфу… — теперь уже Тьелко, в свою очередь, рухнул на диван, подражая Маэдросу. — Мы так никуда не двинемся! — заявил Амрод. — Полный отстой! — Спасибо, Тьелко, что завёл игру в полный тупик! — поддакнул Амрас. Тьелко развернулся лицом к Маэдросу и закатил глаза. — И зачем я вообще пытаюсь? — риторически спросил он старшего брата. Маэдрос с озорным видом посмотрел на него в ответ. — Потому что они все будут к тебе вечно приставать, если ты не поиграешь с ними. — Да они, козлины, ко мне вечно будут приставать, даже если я и не буду играть… эй, Морьо, ну ты закончил уже с этой линией поставок? — Да иди нахер, Тьелко, — буркнул Морьо, отвлекаясь от яростных дебатов с Курво. — Нет, эту я уже пересчитал! — А вот и нет, ты эту упустил, как и вот эти две! — влез Курво, выудив тем самым из Морьо ещё больше проклятий, и спор разразился ещё громче, потому что в него, к расстройству Морьо, вступили и оба близнеца. Весь этот хаос и гвалт дали Тьелко шанс поговорить с Маэдросом незаметно. — Отец сегодня в забавном настроении. Маэдрос ощутил, как напряглись плечи, и стиснул зубы: — В каком смысле, в забавном? — Не в радостном… не знаю, что там с ним. Он кажется напряжённым… ведёт себя тише обычного, что всегда само по себе тревожит. Всё время спрашивает, где ты и когда вернёшься, — признался Тьелко. — Ох… — Подумал, стоит предупредить тебя. На твоём месте, я б держался от него подальше. Маэдрос одарил его испепеляющим взглядом. — Будто бы держаться подальше с отцом работает, когда он решительно настроен! — О да, никогда! — сморщился Тьелко. — Обычно лишь продлевает агонию… ты прав. Может лучше тебе просто с этим покончить сразу. — Он с любопытством взглянул на брата. — Что ж ты делал всё это время? — Сам, блин, не представляю, — устало ответил Маэдрос. — А мама как? На кухне мне показалось, всё нормально. — Но он сразу вспомнил ту тревогу, что вспыхнула у неё на лице. — Следит за отцом как коршун! Просто великолепно. Значит, один из тех вечеров… Маэдрос был просто уверен, что отцу есть что сказать ему по поводу отсутствия прошлой ночью в родительском доме… но свои подозрения с Тьелко обсуждать не хотел. В конце концов, ему двадцать девять! А не семнадцать! Он может ночевать, где сам, чёрт побери, хочет, и ни перед кем не оправдываться! Он написал Маглору смс — так что хоть один родственник был в курсе, где он, а больше он им ничего не должен. И он перевёл внимание на братьев. Морьо завершил расчёты, и по его самодовольной улыбке и угрюмому лицу Курво можно было заключить, что именно расчёты Морьо оказались верными. Тьелко ворвался обратно в игру, и благодарности Маэдроса за предупреждение остались неозвученными. Шло время, но даже мастерства Маэдроса оказалось недостаточно, чтобы удержать Тьелко от провала. И игра пришла к ещё одной паузе, Курво с Маэдросом вели бурные дебаты, и тут появилась Нерданель. Она встала за диваном, наклонилась поцеловать Маэдроса в макушку и взъерошила непокорную белокурую голову Тьелко. — А могу я вас всех выкрасть из этой захватывающей игры на ужин? — спросила она, оглядывая яркими глазами комнату, перебегая взглядом, полным любви, с одного сына на другого. — Ради бога, — ответил Курво, — всё, что угодно, только заберите меня из этой катастрофы уже. — Курво, да заткнись ты, ты ж выигрываешь! — возмутился Морьо. — Когда Маэдрос не играет за самого себя, это неинтересно, — пожаловался Курво. — Слишком легко выиграть. — За это его пихнули оба близнеца сразу, но он всё равно продолжил: — Даже Маэ не смог сегодня спасти твою задницу, Тьелко! — Некому будет спасать твою задницу, Курво, когда я до тебя доберусь! — парировал Тьелко. — Ладно, ладно, хватит уже! — приказала Нерданель, закатив глаза. — Когда вы все вместе, это перестаёт быть просто игрой, — пробурчала она. — А Маглор пришёл? — спросил Маэдрос мать. — Только что. На минутку поднялся наверх, сейчас вернётся. Ладно, хватит! Игра подождёт до конца ужина! — Нерданель перевела взгляд на Курво. — Иди скажи отцу, что ужин готов, Курво. Он у себя в кабинете. Ужин прошёл без инцидентов. Маэдрос внимательно следил за отцом и заметил, что и некоторые из братьев тоже. Феанор и вправду вёл себя тише обычного и был, пожалуй, более резок в своих замечаниях, когда всё-таки открывал рот, но с таким они уже сталкивались: это значило, что-то его беспокоит. Маэдрос решил помочь убрать со стола, отправившись за Нерданель на кухню. Оказалось, и отцу пришло в голову то же самое. Феанор шёл за ним следом с тарелками в руках, а братья остались в гостиной. Нерданель посмотрела на мужа с любопытством. — Ну, эти последние, — пояснил он, сгрудив их во вторую раковину и принялся их очищать для загрузки в посудомоечную машину, повторяя действия Нерданель и Маэдроса у главной раковины. — Маэдрос, не хочешь посмотреть, что я сделал в мастерской мамы? — спросил Феанор, скрестив руки и опершись на локти на кухонную стойку. И внимательно глядя на старшего сына. — А почему бы и нет, конечно! — ответил Маэдрос, с любовью посмотрев на мать. — Ты, мам, похоже, в полном восторге! — О да! — Нерданель обвила рукой талию Феанора и опустила голову ему на плечо. — Пошли вместе посмотрим, ага? Маэдрос заметил, как родители быстро обменялись взглядами и отец, после паузы, кивнул матери. Она отошла от Феанора, взяла Маэдроса под руку и повела его в свою пристройку-мастерскую, безостановочно болтая. Феанор шёл на пару шагов позади. Когда при их входе автоматически включился свет, Маэдрос рассмеялся и затем следовал послушным хвостиком за матерью, которая показывала ему все обновки. Он перебросился с отцом парой фраз, уточняя детали того, как всё устроено и как именно всё было организовано в уже существующем пространстве. Пусть Маэдрос и получил гуманитарное образование, но от отца он годами получал образование очень эклектичное и обширное, касавшееся бесчисленных вещей. И он был знаком со всеми терминами и навыками, необходимыми для такого переустройства мастерской. Они с Феанором вместе работали над пространством «Букиниста Белерианда» задолго до открытия магазина, планируя интерьер и все системы обеспечения перед тем, как Маэдрос нанял подрядчиков, которые и воплотили их планы. Не говоря уже о том, что они с отцом провели там многие ночи и многие выходные, работая с подрядчиками бок о бок, да и сильно позже того, как те заканчивали ежедневную работу. Уроки, полученные от Феанора, принесли много пользы. Маэдрос, благодаря ежедневному и вовлечённому присутствию на рабочем месте, сумел заметить несколько незначительных ошибок со стороны команды строителей, так что их удалось исправить до того, как могло стать слишком поздно. Да и пару значительных. Так что пока казалось, тревоги, высказанные чуть раньше Тьелко, не имеют под собой почвы. Маэдрос следовал своему собственному совету: никакой пользы в том, чтобы избегать Феанора, когда тот хочет поговорить, точно нет. Избегание лишь раздразнит отца сильнее. Они закончили свою экскурсию, и Маэдрос смог посмотреть и на пару скульптур, над которыми сейчас как раз работала мать. И он уже направлялся к выходу, как вдруг его остановил голос отца. — Маэдрос. Я бы хотел поговорить с тобой. И я предпочёл бы сделать это тут, подальше от твоих братьев, если не возражаешь. Итак, Тьелко всё же был прав. И Маэдрос развернулся к отцу лицом. — Да, хорошо, — сказал он, стрельнув взглядом на мать в ожидании, что она сейчас уйдёт. Но она скрестила руки и облокотилась на свой верстак. И серьёзно посмотрела на мужа. Он ответил ей таким же взглядом, но она продолжала пристально смотреть на него, так что он перевёл взгляд на Маэдроса. — Я так понимаю, ты сегодня дома не ночевал. Можно узнать, где ты был? — спросил Феанор. Маэдрос удивился. — Я написал Маглору, что меня не будет. — Да, твоя мама мне об этом сказала, — взгляд Феанора был строг. — Но где ты был? Вот это уже странно, решил Маэдрос. Но ладно, раз отец хочет, чтобы это было озвучено вслух, он будет рад озвучить это. — Ну, ты знаешь, последние несколько месяцев я кое с кем встречаюсь, — и он подождал, пока Феанор кивнёт. — И у меня вчера вечером было свидание с Фингоном. Потом мы смотрели у него дома кино, и я слишком устал и хотел спать, чтобы садиться за руль и ехать домой. И я остался у него. — Говоря всё это, Маэдрос ощутил себя вновь подростком. — Мы планировали, что вы все проведёте эти дни у нас дома, и я хотел бы, чтобы меня извещали о том, что планы поменялись. Маэдрос в растерянности взглянул на него. — Так, пап, я и известил. Я написал Маглору! Мне что, всем надо было писать? — он не смог скрыть раздражения. Но Феанор проигнорировал этот ответ. — Что-то я не слышал, чтобы ты что-то рассказывал о своём молодом человеке, Маэдрос. И ты точно его ни разу не приводил сюда. — Теперь Феанор, как Нерданель, облокотился на раковину. К чему это отец клонит? Маэдрос и в принципе никогда особенно не делился деталями своих отношений, ну, по крайней мере, до тех пор, пока не намечалось ничего серьёзного, так что пока из всех братьев только Маглор такое родителям рассказывал. Да и, к тому же, все эти вопросы Феанор обычно оставлял Нерданель. — Ну, я точно упоминал о нём. А что до того, чтобы привести Фингона к вам, так мы познакомились в очень напряжённое для него учебное время, и он до последних дней был ужасно занят. После каникул у него будет пара свободных дней до стажировки. И я говорил маме, что приведу его после всей этой праздничной суеты, — вновь объяснил Маэдрос, концентрируясь на том, чтобы голос его звучал ровно, а терпение, поколебленное отцовскими расспросами, его не покинуло. — Доволен, Феанор? — это уже была Нерданель. — Он ничего от нас не скрывал, просто они были заняты! Феанор проигнорировал жену, не отрывая глаз от сына. — Ну, а с тех пор, как ты тут, у нас, почему бы тебе не рассказать мне немного о нём? — Хорошо, — нерешительно ответил Маэдрос, всё ещё не до конца понимая цель этого разговора. — Фингон учится на последнем курсе архитектурной магистратуры в Куивиэнен. В следующем семестре у него стажировка в Барад-Эйтель. Когда закончит магистратуру, надеется получить у них работу. Сам он из Тириона, — чёрт, об этом, может, лучше было и не упоминать, и Маэдрос рассердился на себя. Если Феанор дальше спросит, в какую старшую школу Фингон ходил, дело закончится опять этим дурацким спором про Виньямар. — Так он учился в старшей школе Химлад с тобой вместе? Вот чёрт. — Нет, мы познакомились только этой осенью, — и будем надеяться, тема закрыта. — Так в какую школу он ходил? Ну ладно, покончим с этим. — В Виньямар. — О, вот как. Ясно. — Феанор нахмурился, но в этот раз удержался от обычных своих уничижительных комментариев, что, на самом деле, напрягло Маэдроса куда сильнее. — А ты знаком с его семьёй? Ах вот оно что. Внезапно Маэдрос понял, что Феанор очень хорошо знает, кто такой Фингон — и кто отец Фингона. Вот почему он захотел разговора один на один, вот почему дело было не в Виньямаре. Неприязнь к школе затмил куда более крупный объект ненависти… Маэдрос знал об отношении отца к Финголфину… знал, вероятно, больше, чем кто бы то ни было в их семье, кроме матери. Как же Маэдрос был наивен, думая, что это большой проблемы не составит! А может и просто избегал думать об этом обо всём… подсознательно, возможно — потому и помалкивал о нём дома, потому и не спланировал ещё толком, как познакомить Фингона с родителями. Он как-то себе представлял, что это не так уж и важно… — Кое с кем да, — ответил Маэдрос, намеренно говоря очень расплывчато, хотя какая-то его часть восставала против такого. Он не стыдился Фингона — он любил его! И Финголфин ему нравился, даже с учётом жутких обстоятельств их знакомства. Личные проблемы Феанора с отцом Фингона — их дело. И Маэдрос смело продолжил: — Но я уже знал его отца раньше. Ты сам помнишь, я познакомился с Финголфином несколько лет назад. Феанор, казалось, очень удивился, что сын сам заговорил об этом знакомстве. — Так значит, он сын Финголфина? — Да, он сын Финголфина, — Маэдроса уже стало всё это раздражать. Отцу пора обозначить свои намерения, если у него таковые есть. — Предполагаю, ты меня на этот разговор вызвал, потому что уже знал об этом, я прав? Что-то внутри Нерданель испытало радость, услышав сталь в голосе Маэдроса… видимо, этот мальчик очень много значит для сына, раз Маэдрос так конфронтирует с Феанором. Но другая часть её насторожилась. Феанор уважал и ценил прямой разговор, но не особенно любил, когда его к этому принуждали. Она понадеялась, что раз уж Маэдрос высказал свою позицию открыто, то Феанор всё поймёт… маловероятно, конечно, но она всё равно надеялась. — Если я и не знал точно, то сейчас ты мне это подтвердил, — сказал Феанор, и Нерданель вздохнула. Дела шли не очень, и вопрос теперь в том, когда ей следует вмешаться, чтобы не допустить обострения конфликта. — Хорошо, так вот я подтверждаю, что встречаюсь с Фингоном, который, так уж получилось, сын Финголфина. Зачем весь этот разговор, папа? Какие у тебя с этим проблемы? Именно Маэдрос первым назвал вещи своими именами, к удивлению Нерданель. И она не отрывала глаз от мужа, ожидая его ответа, пальцами крепко вцепившись в свои плечи. — Большие, конечно, — ответил Феанор. — И почему это? — Ты же знаешь моё отношение к его отцу. Ты знаешь, что Финголфин подвёл моего отца, меня, тебя подвёл в нашей борьбе против Моргот Индастриз! Он предал наше доверие! Почему я должен ожидать от его сына другого? Поверить не могу, что ты позволил себя вовлечь в эту связь! — Твоё отношение к Финголфину — твоя проблема, папа. И уж никак не моя. Финголфин проявил себя добрым, профессиональным и сострадательным ко мне. Всех деталей иска я не знаю, но, должно быть, у него были сильные основания давать нам именно те рекомендации, что он дал, — Маэдрос умолк и, сдвинув брови, посмотрел на отца. — И даже если бы это было не так, Фингон — не его отец! Мне неважно, кто его отец. Мне важен Фингон как таковой! — Маэдрос прищурился. — И насчёт «позволил себя вовлечь в эту связь»! Я не «позволял вовлекать себя в связи» годами, если ты не заметил! И Фингон — первый, кто подошёл ко мне так близко, кто заставил меня вновь попытаться, заставил меня снова чувствовать… благодаря кому я вновь чувствую себя целым! И никакое твоё мнение этого не изменит! Когда Маэдрос начал произносить эти слова, Нерданель сделала было шаг вперёд, но сдержалась, и никто её движения не заметил. Она ощутила, как от слов сына на глаза навернулись слёзы, от глубины всех этих его чувств, от откровенного признания в том, что она подозревала, но о чём он раньше молчал. И она не стала вмешиваться. Феанору нужно было услышать это, а Маэдросу — сказать. — Да как ты можешь доверять ему после того, что с нами, с тобой сотворил его отец, Маэдрос? Как ты можешь знать, что он не сделает ничего подобного с тобой, не предаст тебя?! Я считаю, ты совершаешь огромную ошибку! Я не могу одобрить эти твои отношения! И не могу их поддержать! Тебе следует порвать с ним, пока это не зашло слишком далеко — и пока ты вновь не пострадал от этой семейки! — слова Феанора, грубые, жестокие, падали подобно камням. — Тебе нужно разорвать эти отношения, Маэдрос, и чем скорее, тем лучше! Маэдрос шагнул вперёд, сжимая кулаки. Нерданель обнаружила, что невольно потянулась к сыну рукой, хотя он был совсем в другом конце помещения. — Вообще-то, папа, мне и не нужно от тебя ничего такого. Если ты забыл, мне уже двадцать девять. Когда ты был в моём возрасте, у тебя уже трое собственных детей было! — Маэдрос сделал паузу, подчёркивая собственные слова, и Нерданель заметила, как заиграли желваки на его скулах. Но он продолжал: — Я взрослый человек. И взрослый я далеко не первый день уже, как ты знаешь. И мне не нужно твоё одобрение на отношения с Фингоном. И разрешение не нужно. У меня есть образование, есть работа, собственный дом, собственный бизнес! Я и финансово от тебя давно никак не завишу, спасибо, кстати, Финголфину, который помог деду создать для каждого из нас целевые фонды… и после урегулирования дела с Моргот Индастриз! — взгляд его, направленный на отца, был ледяным. — И ничего прекращать я не намерен. Мне неважно, доверяешь ли ты Фингону. Я ему доверяю! И я люблю Фингона! То, что мы встретились, — несомненно, лучшее, что случилось со мной за последние четыре года, а, может, и лучшее за всю мою жизнь! И я не собираюсь ставить мои отношения под угрозу только потому, что у тебя есть какие-то ни на чём не основанные опасения! Продолжай ненавидеть Финголфина, если находишь в этом какое-то сомнительное утешение! Но мне диктовать, что чувствовать, ты не будешь! Не в этот раз! — Взгляды их схлестнулись, и он решил продолжать. Такой злости на Феанора он давно уже не чувствовал, и смелости в нём сейчас было больше, чем многие годы до этого. — Я всю свою жизнь был тебе послушным сыном, делал всё, что ты от меня хотел — со дня, когда подрос настолько, что научился ходить! Я заботился о братьях, чтобы вы с мамой могли работать! Я их спасал и укрывал от ваших ссор — так, как мог! Я поступил в Куивиэнен, чтобы оставаться поближе к вам и помогать дома! Я делал всё, о чём бы ты меня ни попросил! Я всего лишь дважды нарушил твои приказы: в первый раз, когда принял совет Финголфина об урегулировании дела, и вот теперь — отказываясь рвать с Фингоном. И я не отступлюсь, папа! Так что тебе придётся как-то с этим жить. — Ты совершаешь ошибку, Маэдрос. Ты ещё пожалеешь о том, что ставишь его выше своей семьи… — Феанору не удалось закончить свою фразу. В Маэдросе разгорелся пожар из того чувства, которое в отношении родителей он всегда подавлял. Гнев, чистая и незамутнённая ярость. И он не собирался подавлять её. Точно не сегодня. — Ставить выше своей семьи?! Ты же не серьёзно, а?! Я всю свою жизнь ставлю свою семью выше всего остального, папа!!! Ведь именно это твои сыновья должны делать, а?! Ты же именно такой преданности ожидаешь?!! И я не ставлю Фингона выше своей семьи!!! Я ставлю его со своей семьёй наравне — потому что я хочу, чтобы он стал её частью!!! Он именно тот человек, с кем я хочу прожить свою жизнь! И хочу, чтобы и вы все были рядом с нами!!! Потому что я люблю его, а он любит меня!!! — А правда ли он тебя любит? Ты уверен? — Феанор, остановись! На самом деле, тебе это не нужно! — Нерданель, наконец, вмешалась. — Не нужно что? Нет, он должен это услышать? — Феанор развернулся к ней. — Он делает ошибку!!! Он увлечён, я всё понимаю, но именно потому всё должно сейчас закончиться! — Нет, папа, это сейчас не закончится! Я сказал, а ты слышал. Я не собираюсь с ним рвать! — Тогда знай, Маэдрос! Ему в моём доме не рады! Не желаю видеть его под моей крышей! — прогремел Феанор. — Феанор, НЕТ! — Нерданель побежала через всю комнату и схватила Феанора за плечо. — Ты сам не знаешь, что говоришь! Не говори таких вещей! — Если Фингону тут не рады, то и мне тоже! — перебил её Маэдрос. — Не жди меня под своей крышей, если сюда запрещено входить Фингону! Так вот чего ты хочешь, да, папа? Именно этого? — Я хочу, чтобы ты меня выслушал и перестал с ним встречаться, Маэдрос. Это всё, чего я прошу. — Ты просишь слишком многого, — лицо Маэдроса было сурово, а взгляд — ледяным. — Так мне уже паковать вещи? — Маэдрос, нет… — эти непроизвольно сорвалось с уст Феанора, самообладание его после слов сына рассыпалось. — Я вовсе не этого хочу… мы можем поговорить разумно? — Я и говорил разумно. А выдвигаешь требования и позволяешь эмоциям править разумом именно ты, — Маэдрос понимал, как эти слова ужалят отца. — И я разговор закончил. Мне больше нечего сказать. Фингон — часть моей жизни, нравится тебе это или нет. Если то, что он часть моей жизни, настолько для тебя отвратительно, что ты даже не хочешь познакомиться с ним и дать ему шанс — то, может, ты и меня в своей жизни не хочешь. Выбор за тобой, папа. Моё мнение ты услышал. Маэдрос перевёл взгляд на Нерданель и не удивился слезам, текущим по её щекам. Он был благодарен ей за то, что она не перебивала его, не попыталась остановить, дав всё высказать. Ему нужно было всё это сказать, даже если слова и причинили ей боль. Даже если слова причинили боль Феанору. Он сам причинил Маэдросу боль своим пренебрежением к Фингону, даже не познакомившись и не узнав его. — Что будешь делать? — спросила Нерданель. — Пойду к себе в комнату — если мне ещё можно остаться под этой крышей сегодня ночью, — ответил ей Маэдрос. — Прости, сегодня вечером ни с кем общаться я не готов, просто этого не вынесу. Он снова посмотрел на отца. — Если к утру твои чувства по вопросу не изменятся, я соберу вещи и вернусь в Форменос. На Рождество я ненадолго зайду, но оставаться не буду. — Он стиснул зубы. — Дай мне знать к утру, чтобы я мог скорректировать планы. Он развернулся и вышел из мастерской, оставив родителей одних. — Феанор… — начала было Нерданель. Он поднял ладонь, останавливая её, глаза горели разочарованием и болью. Пару мгновений ему потребовались, чтобы собраться. Нерданель подошла поближе, в её собственных глазах светилось возмущение. И он медленно опустил ладонь, и тут из неё полился поток слов. — Да как ты смеешь даже думать, что Фингону тут не рады?! Что, твоя вражда с Финголфином стоит потери сына? Так, Феанор?! — Нерданель, до этого не дойдёт… — он устало потёр лоб. — Нет, дойдёт, если ты будешь так упёрто торчать на этой позиции! — Я не… — нетипично для себя, он запнулся, потеряв слова. — Я и не знал, что он так одинок… не понимал, что он чувствует себя так… — Ох, Феанор! Ты видел только то, что хотел видеть. Что Маэдрос такой, как всегда! И он хотел, чтобы ты так думал! Он никогда не хотел, чтобы ты видел, что с ним что-то не так… не хотел показать ни капли слабости! Думаю, вот почему ему и было так трудно всё это — он чувствовал, что почему-то подвёл тебя, нас всех подвёл, позволил себя в тот день похитить… Конечно же, он не прав, но он так всё воспринимает! — Она положила ладонь Феанору на предплечье. — Он что-то нашёл в Фингоне, что-то, что так глубоко на него повлияло. В нём появилась искра, которой не было столько лет! — И она сжала руку Феанора сильнее. — Маэдросу всегда непросто давалось быть самым старшим. Мы так на него опирались и столь многого от него ожидали… это было по отношению к нему нечестно! Он всё правильно говорил. Но наконец он нашёл что-то лично для себя. Неужели ты не можешь в себе найти сил позволить ему это иметь — безо всяких условий и осуждений с твоей стороны? — Она не обращала внимания на слёзы, которые так и струились по её лицу. — Не знаю, Нерданель, я не знаю! — зарычал Феанор в отчаянии, которое всё росло в нём и росло. Ему приходилось выбирать: горечь и обида на Финголфина или его старший сын! Но в реальности никакого выбора не было. Семья для Феанора была важнее всего на свете. Он не стал бы рушить её даже ради такого. Но ему необходимо было всё обдумать, он должен дойти до всего сам… а это требовало времени.