Я буду твоим, если ты будешь моим

В своей ярости Маэдрос совсем позабыл, что в родительском доме делит комнату с Маглором. Он с размаху открыл дверь их общей спальни — и, при виде брата, сидящего на своей кровати, в наушниках, с ручкой и тетрадкой в руках, моментально впал в ступор. Маглор, как только дверь распахнулась, шарахнув о стену, поднял глаза и встретился взглядом с братом. И, стянув с себя наушники, бросил их на кровать и вскочил. — Что случилось?! — он тут же подошёл к брату. — Маэдрос? — Маглор робко положил руку брату на плечо, ощутив, как напряжены под его пальцами мышцы Маэдроса. — Маэдрос, что происходит? — прошептал он. Маэдрос сделал глубокий вдох и заговорил. — Похоже, отец против моих отношений с Фингоном. — Что? — Маглор стиснул плечо Маэдроса. — Почему?! — Потому что Фингон — сын Финголфина, — Маэдрос стал ещё мрачнее. — И, видимо, это неподходящий спутник для сына Феанора. Маглор смотрел на старшего брата, разинув рот и понимая, что от растерянности утратил дар речи — что было вовсе на него не похоже. Он, конечно, знал, что и Маэдрос, и Тьелко встречаются с детьми Финголфина, это стало ясно после той ночи, когда шёл снегопад. За годы, прошедшие после смерти Финвэ и испытания, выпавшего на долю Маэдроса, он не раз слышал имя Финголфина. Он знал и то, что между отцом и Финголфином есть какая-то более давняя закадровая история, но и не догадывался о глубине отцовской неприязни. — Что ты сказал? — спросил он Маэдроса, продолжая сжимать его предплечье. Маэдрос был очень бледен и отчаянно стискивал зубы. Он фыркнул. — Уж наверняка не то, что ты бы от меня ожидал! — признался он. — Я ему сказал, что если ему не нравятся наши отношения, то это его проблемы! И он ничего не сможет сказать такого, что меня заставит прекратить с Фингоном встречаться! — А я ожидал бы, что ты скажешь именно это! Я знаю, что ты к Фингону чувствуешь, и что он к тебе, — добавил Маглор мягче. — А отец что на это сказал? Маэдрос тяжело плюхнулся на свою кровать, и Маглор сел рядом, соприкасаясь с ним плечами и коленями. — Он сказал, что Фингону здесь рады не будут, и что под своей крышей он его видеть не хочет. Маглор ахнул. Он ждал от отца какой-то выходки, но всё оказалось хуже, чем он думал. — И?.. — осторожно уточнил он. — И я ему сказал, что если тут не будет Фингона, то и меня тоже. И что он может подумать об этом ночью и если не передумает, утром я соберу чемоданы и уеду в Форменос. И приеду на Рождество, но на ночь тут не останусь. Маглор похолодел. Маэдрос был прав, не ожидал он от брата такого открытого противостояния с отцом. И он протянул руку и сжал ладонь Маэдроса. — Ну и молодец! — на лице его отобразилась вспыхнувшая в нём неистовая гордость за брата. Маэдрос коротко пожал его руку в ответ, затем выпустил и обнял Маглора, роняя голову ему на плечо. Маглор обхватил руками всё ещё напряжённого брата. Противостоять Феанору, когда тот был в ярости, требовало куда больше храбрости, чем было у самого Маглора. И он ощутил, как в нём потихоньку разгорается собственный гнев. Да как Феанор вообще посмел говорить Маэдросу такое, именно Маэдросу? Отец ни разу даже не видел Маэдроса вместе с Фингоном, ни разу не видел, как в глазах Маэдроса горит возрождённый свет надежды и радости! А теперь он и не увидит — сам отказался от своего шанса. И это ввергло Маглора в ярость. Он на миг притушил возмущение и сосредоточился на том, чтобы ласково поглаживать спину брата по кругу, неразборчиво шептать ему утешения — сколько раз сам Маэдрос поступал так с ним, Маглором, да со всеми своими братьями. Гнев Маглора обычно разгорался медленно и редко достигал большой силы. Но сейчас, из-за Маэдроса, он чувствовал себя на пределе. И если уж гнев его достиг такого накала, то был неумолим. Правда, пока Маглор всё ещё продолжал шептать брату ласковые слова, пока наконец тот не опрокинулся спиной на постель, прикрыв усталые серебряные глаза. — Маэдрос, даже не знаю, что сказать, кроме того, что он очень, очень неправ. — Маглор, да знаю я! Но, что ещё хуже, он даже не даёт Фингону шанса — он просто заранее отвергает его! — проговорил Маэдрос, прислонившись к изголовью, обхватив колени руками и опустив на них голову. Он выглядел таким юным, подумал Маглор… сколько раз он вообще видел, как Маэдрос так уходит в себя?.. Решимость Маглора разгоралась. — Тебе наверно нужно одному побыть? Я могу спуститься вниз и посидеть немного с остальными. — Не хочу выгонять тебя, ведь это и твоя комната тоже, — пробормотал Маэдрос. — Да я не возражаю, к тому же, думаю, что тебе сейчас она нужней, чем мне. — Ну, если ты правда не против, я хотел бы немного побыть один, — Маэдрос закрыл глаза. — Договорились, — Маглор поднялся на ноги. — Спасибо… тебе не нужно там весь вечер сидеть, просто дай мне часик, ладно? — Да сколько потребуется. Я возьму с собой телефон, и если тебе нужно будет больше времени, напиши мне, — в голове у Маглора возникла идея, и теперь гнев его был сфокусирован в одном направлении. — Спасибо, — повторил Маэдрос, открыв глаза и одарив брата бледной улыбкой. — Иди помоги Тьелко, что ли. Его же разгромят в Дипломатии. — Да как и всегда, — вздохнул Маглор с призраком улыбки на лице. Но и она поблёкла — Маэдрос внезапно приобрёл встревоженный вид. — Что? Что ещё такое? — Да Тьелко! — Что Тьелко? — Отец обязательно выяснит, что Аредель — дочь Финголфина! И ты же знаешь, Тьелко ничуть не лучше меня прислушается к отцу в том, чтобы бросить Аредель! — Да уж даже и хуже, сказал бы я, — Маглор поёжился от тревоги при мысли о реакции непредсказуемого брата. — Мне надо его предупредить, — Маэдрос принялся было вставать с кровати. — Стой. Тебе нужно о себе позаботиться. Оставь это мне, хорошо? — Ты уверен? — Я справлюсь, — Маглор потянул Маэдроса за волосы. — Обещаю. — Ну хорошо, — Маэдрос опять сел. — Маглор… спасибо. Не позволяй Тьелко выходить из себя. — Ни за что. Обещаю. Маглор прикрыл дверь за собой. У не было абсолютно никакого намерения присоединяться к игре или прямо сейчас искать Тьелко. Намерение у него было только одно — поговорить с отцом. Его охватили опасения, но гнев на сей раз их пересиливал. Он был полон решимости противостоять Феанору, пусть прямая конфронтация и не была ему свойственна. И направился вниз, выбрав лестницу в задней части дома, чтобы братья не заметили. Маглор выглянул в окно: в мастерской матери горел свет, в отцовской — тоже. Похоже, они не вместе. Он, на самом деле, не хотел, чтобы мать сейчас его отвлекала. Если бы она остановила его поговорить, он растерял бы всю смелость, которую разжёг в себе для разговора с отцом. Так что Маглор бесшумно прокрался в прачечную, надел ботинки и схватил с вешалки первую попавшуюся толстовку, надеясь только, что это не одна из потных беговых толстовок Тьелко. И выскользнул в заднюю дверь, бросив взгляд на окна мастерской Нерданель. Жалюзи были подняты, и он смог разглядеть мать. Та расхаживала взад-вперёд по мастерской. Хорошо, что он не встретился с ней: выражение лица её было мрачным, если не сказать большего. Маглор сомневался, что и Феанор будет дружелюбнее. Он пробрался через замёрзший двор к отцовской мастерской, перед входной дверью сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Затем разок стукнул в дверь и спустя пару секунд открыл её. Он не собирался позволять отцу отправлять его прочь. Феанор, сидевший за столом, поднял на него взгляд. — Маглор, что? Я не настроен сейчас на общение. Маглор шагнул внутрь, не отрывая взгляда от отца. — Мне нужно с тобой поговорить. Феанор стиснул пальцами переносицу. — Маглор. Я серьёзно не в том настроении, чтобы сегодня беседовать. Всё нормально? Это может подождать до утра? — На самом деле, всё ненормально, — Маглор призвал на помощь все свои навыки, удерживая голос громким и ровным. Феанор поднял голову и одарил его вопросительным взглядом. Маглор сжал кулаки, чтобы не было видно, как трясутся руки. И взгляд его, устремлённый отцу в глаза, был твёрдым, как сталь, отчего тот, кажется, просто опешил. Вот и хорошо. — Ненормально, что ты позволяешь себе сомневаться в выборе моим братом себе спутника. Ненормально судить их отношения… — Маглор резко выбросил ладонь вперёд, останавливая отца, который собрался его перебить. — Нет, папа, на сегодня ты сказал уже достаточно! Теперь мне есть что сказать, и ты должен меня выслушать! — И он не опускал руки, сам поражаясь собственной смелости… но ведь он делал это ради Маэдроса! — Ненормально судить отношения Маэдроса! — повторил он. — Но особенно неприемлемо делать это, когда ты даже не познакомился с Фингоном! Ты даже не имел возможности узнать его! — Маглор сглотнул. Почему так пересохло во рту? — А вот я с ним знаком! И я узнал его как человека! И я и представить себе не могу, что Маэдрос может встретить кого-то, хоть вполовину такого хорошего, как Фингон! — Маглор облизал губы, чёрт побери, как же сухо в горле, но не продолжать было невозможно, и он возвысил голос, подчёркивая каждое слово: — Фингон такой заботливый! Понимающий! Поддерживающий! Ты вообще видел, каким был Маэдрос? Опустошённым, далёким от всех нас? Ты вообще удосужился заметить, как теперь он изменился — или только набросился на него, чтобы задавить, даже на него не взглянув?! Холодный взгляд Маглора пронзил отца. — Папа, он счастлив! Такого с ним не было так давно! И счастлив он благодаря Фингону! — он шагнул к Феанору ближе, хотя какая-то часть его протестовала против такой дерзости. — Да как ты можешь вообще! — Всё та же его часть продолжала предупреждающе верещать, но Маглор её проигнорировал. — Как ты можешь сомневаться в его мнениях, его выборах — после всего, через что он прошёл? — Маглор, ты не понимаешь! Ты не знаешь Финголфина и не можешь знать, что Фингон не предаст доверия Маэдроса, не причинит ему боли в будущем! — Я знаю только одно, папа. Я знаю, что ты готов поставить под угрозу отношения с собственным сыном из-за старых обид! Обид, которые я понять не могу! — Маглор выдохнул и вновь набрал в лёгкие воздух. — Маэдрос всегда был тебе послушным, преданным сыном, поддерживал вас с мамой всю свою жизнь! Да, именно всю свою жизнь! Ты мог бы оказать ему любезность и для разнообразия сам его поддержать! — Для разнообразия?! Да как ты смеешь намекать, что я не поддерживал его! — А потому что ты и не поддерживал! Никто из вас не дал ему нужной поддержки! Ты знаешь, каково это было — слушать ваши с мамой скандалы? Как вы друг на друга орёте? Как говорите слова, которые невозможно простить? Нет, ничего ты не знаешь! — он покачал головой в ответ на пренебрежительное фырканье Феанора. — Не знаешь ты, папа! Прости, что говорю прямо, но ты знать не знаешь, каково это! Ты был слишком мал, когда твоя мать умерла, чтобы получить такой опыт! — Шок отца при этих словах от Маглора не ускользнул… тему матери Феанора трогать всегда избегали. Но назад пути не было. — Ты и понятия не имеешь, каково это. А вот я имею. — Маглор умолк, переводя дыхание. От того, что он собирался сказать, у него на глаза навернулись слёзы, но ему нужно было быть сильным и всё-таки это озвучить. — И я знаю. Когда мне требовалось утешение, поддержка, защита и всё такое — их давал мне не ты. И не мама. Это был Маэдрос. Маэдрос! Мой брат, который старше меня всего на два года! Он утешал меня! Он обнимал меня и прижимал к себе крепче, когда вы ссорились, он закрывал ладонями мне уши, когда вы друг на друга орали. И так каждый раз. И не только меня! Всех наших братьев, и снова, и снова! А для него кто это делал? — Его ледяной взгляд опять упёрся отцу в лицо. — А никто! Никто! — повторил он. — И теперь он, наконец, встретил кого-то, кто выслушивает его, кто его обнимает во время ночных кошмаров, кто утешает его в горе — и ты посмел сомневаться? И посмел запретить ему это?! — Маглор, — голос Феанора смягчился, но Маглор ещё не закончил. — Нет, папа! Ты должен меня дослушать! Фингон — лучшее, что случилось с Маэдросом! Они так подходят друг другу! И если ты не можешь с этим согласиться и не можешь дать Фингону даже шанса, то я на стороне Маэдроса! И я тоже ни ночи больше в этом доме не проведу! Если Фингону сюда нельзя, то и меня тут не будет! — сказал он, неосознанно повторяя слова, которые ранее прозвучали из уст Маэдроса. — Это дом Маэдроса, Маглор… — в голосе Феанора слышалась такая незнакомая неуверенность. — И твой тоже, несмотря ни на что. — Нет — если Фингону тут не место. — Маглор… — в отцовском голосе больше не было напора, но была дрожь, которой Маглор ни разу в жизни не слышал. И это почти тронуло его, он на миг заколебался, но затем собрался с силами. — Не я ставлю тут ультиматумы, папа. А ты. — Дом Маэдроса — тут, — повторил Феанор. — Нет, ты заставил его чувствовать иначе, папа. Не его это дом, когда ты так говоришь о Фингоне. Плечи Феанора, обычно такие прямые, ссутулились, он закрыл лицо ладонью. Маглор никогда не видел его таким разбитым. Для него это было так нехарактерно, что Маглор и сам не заметил, как оказался с ним рядом. Он поколебался и протянул руку, не уверенный, как отец отреагирует на прикосновение. — Папа? — голос его звучал мягче и тише. Феанор сам протянул руку и стиснул плечо Маглора, так сильно, что стало почти больно. Глаза его были зажмурены. — Почему Маэдрос ничего не сказал, Маглор? Почему я не знал? — он открыл глаза, затуманившиеся от переживаний. — О чём не знал, папа? О Фингоне? — Нет, о Маэдросе. Что у него до сих пор кошмары… — глаза отца были печальны. — Он и не собирался тебе это говорить, папа, — вздохнул Маглор. — Он не хотел, чтобы ты знал. Он не хотел бы, чтобы и мы знали — да только мы живём все вместе, так что такое в секрете не утаишь. — Маглор провёл рукой по волосам… он уже так далеко зашёл, что может зайти и ещё дальше. — Он никогда бы тебе о таком не сказал. Он собирался сам бороться с этим, ты же понимаешь. Он бы никогда не захотел тебя разочаровывать, папа. — Но он никогда и не разочаровывал! — А ты хоть раз ему об этом говорил? — Маглор сделал ещё один глубокий вдох, на миг прикрыл глаза и продолжил: — Ты хоть раз хоть кому из нас об этом говорил? Феанор резко задрал голову вверх, тяжело уставившись на Маглора. — Ты же знаешь, что ничего, кроме гордости, за сыновей я не испытываю, Маглор! Ты же знаешь! — Он так крепко вцепился пальцами в плечо Маглора, что тот поморщился. И потребовались все его силы, чтобы продолжить говорить… потому что больше такого шанса могло ему и не выпасть. — Нет, папа, мы не знаем. Всё, что мы знаем — так это то, что всегда чего-то не хватает. Что мы всегда недостаточно хороши. — Но я не ожидаю от вас большего, чем-то, на что вы способны! — возразил Феанор, отдёрнувшись от Маглора и теперь с вызовов скрестив руки на груди. — Я просто не хотел потакать излишней самонадеянности! — Самонадеянности? — взорвался Маглор. — Да как тебе могло вообще такое прийти в голову притом, что мы не были для тебя достаточно хороши? Откуда самонадеянность? Это отвержение! Это абсолютно разные вещи! — Он сдвинул брови. — Осознание того, что мы никогда не будем достаточно хороши, чтобы соответствовать твоим ожиданиям! И вот мы перестали так отчаянно пытаться… — Маглор вновь провёл ладонью по растрепавшимся волосам. — Мы не ты, папа! Мы никогда не будем… ну, может, только Курво хоть когда-то приблизится к тебе. Это так трудно…. Чувствовать, что ты недостаточно хорош… что никогда не оправдаешь ожиданий… — Я никогда не хотел, чтобы вы так ощущали себя, — резкость из голоса Феанора испарилась. — Никогда это не входило в мои намерения… Я только хотел вас замотивировать… — и опять в его голосе прозвучала такая непривычная неуверенность. — А вышло куда хуже, папа. Никто из нас не хочет разочаровать тебя. И Маэдрос чувствует, что подвёл тебя… а потом снова. Позволив похитить себя, не справившись с последствиями происшествия, согласившись на мировую в то время, как ты хотел продолжать судиться. Всё это… всё это давит на него тяжкой ношей, и вот почему, наверно, он и не может всё это преодолеть, — Маглор сжимал и разжимал кулаки, продолжая говорить. — Это само по себе — тяжкая ноша, так ещё теперь он разочаровал тебя своей личной жизнью — ровно в тот момент, когда, наконец, получил шанс на счастье… когда, наконец, обрёл лучик надежды… — Во взгляде Маглора вновь блеснула сталь. — И я не собираюсь позволять тебе эту надежду разрушить! Он пытался со всем справиться в одиночку достаточно долго! И с твоей стороны так эгоистично делать свою вражду с Финголфином важнее счастья Маэдроса! Ошеломлённый вид отца подсказал ему, что, видимо, наконец, он до него достучался. — Но я не знал… Маглор закрыл глаза и позволил расслабиться напряжённым плечам. — Ну, теперь-то ты знаешь, а? — и открыл глаза, опять вперившись взглядом в отца. — Сегодня, папа, ты сказал Маэдросу пару очень жестоких вещей. Вещей, над которыми, я считаю, тебе и правда стоит подумать. Он не отступит. — Да, и я так думаю по тому, что он сегодня сказал, — с гримасой признал Феанор. Его серебряные глаза, так похожие на глаза Маэдроса, затуманились сожалением. — Не знаю, что и делать… — прошептал он. Маглор ни разу не слышал от отца этих слов… похоже, как ни удивительно, он и правда достучался до него. — Я могу тебе сказать, чего не делать. Не отталкивай его. — Я не отталкиваю… — прошептал Феанор. Маглор ощутил, как дрожат у него руки… наконец реакция на открытую конфронтацию с отцом его догнала. Феанор шагнул к нему. — Ты заставил меня о многом задуматься. Я понимаю, как же трудно для тебя, должно быть, всё это было, — взгляд отца смягчился. — В следующий раз без сомнений делай так снова, если сочтёшь нужным. Когда сочтёшь нужным. Хорошо? — Феанор распахнул объятия, и Маглор с радостью прильнул к отцу. — Канафинвэ… ты всегда достаточно хорош для меня, — прошептал он, называя Маглора на квэнья, подчёркивая важность признания. — Я попытаюсь в будущем всё это исправить. Не сомневайся в моей любви к тебе и гордости за тебя! И Маглор ощутил, как отец коснулся губами его волос и затем отступил. Он повернулся и кивнул на прощанье Маглору, выходя за дверь. — Маглор, мне надо подумать. Выключи свет и запри тут всё, ладно? Маглор молча кивнул в ответ, и вот Феанора уже не было, и он остался один. Колени его подогнулись, и он тяжело привалился к столу за спиной. Каким-то непостижимым образом он справился и даже выжил. И он взглянул на свой телефон. Никаких смс от Маэдроса — а прошло уже больше полутора часов. Ну что же, время проверить, как там его старший брат, а разговор с Тьелко может и подождать.