Эльфёныш

Гномов, ставших местными знаменитостями, казалось, собрался проводить весь город. Настроение у всех было на подъёме, один только Бильбо с самого утра ходил с понурым видом. Загрузившись в лодки с высокими бортами и помахав на прощание ликующей толпе, путники решительно отчалили, оставляя позади последний оплот цивилизации. Едва они покинули Эсгарот и вышли на гладь Долгого озера, Бильбо с непритворной горечью в голосе обратился к Торину: - У меня дурные вести. Я услышал в Озёрном городе, что Главные ворота завалены, прохода в Одинокую Гору нет. Торин кивнул: - Всё верно. Смауг обрушил стены и потолок, запечатав проход. Бильбо удивлённо воззрился на гнома: - Вы знали об этом?! - Конечно, – нахмурился Торин. – Наши родичи из Железных Холмов не раз сообщали нам, что происходит в окрестностях Эребора. - Тогда зачем всё это? Как мы попадём внутрь Горы? – озадаченно пробормотал Бильбо. Торин лишь ухмыльнулся: - Терпение, мастер Бэггинс, совсем скоро всё станет известно. Весь дальнейший путь Бильбо молчал, размышляя над странным разговором и новыми загадками. Время текло медленно, и только к вечеру маленькая гномья флотилия достигла дальнего берега Долгого озера. Вытащив лодки на берег и выгрузив всё своё добро, путники призадумались: оставлять такой заметный след своего прибытия представлялось небезопасным. Решение нашлось радикальное, но практичное: гномы взялись за топоры и разрубили новёхонькие лодочки на дрова. Здесь же, неподалёку от озера, разбили лагерь. Одинокая Гора теперь мрачно высилась перед ними, словно древняя исполинская крепость. Несмотря на то, что до Горы вроде бы было рукой подать, в действительности путь до её подножия занимал целый световой день. Кругом – сколько хватало глаз – расстилалась выжженная бесплодная земля. И без лишних объяснений было понятно, что это гиблое наследие дракона. Но сильнее, чем царившее запустение, Бильбо нервировала закрывавшая полнеба Одинокая Гора – она навевала ему смутные воспоминания об опасном переходе через Мглистые горы вместе с Гэндальфом. Из-за этого сны у хоббита тоже были беспокойные. Проснувшись посреди ночи от тяжести навалившегося кошмара, он вдруг услышал приглушённые голоса рядом с собой – они принадлежали Двалину и Торину. Гномы спорили о какой-то двери и о нём самом. - Не согласен, – неодобрительно прогудел Двалин, – неразумно доверять ему сведения о потайной двери. Даже ключ показывать рискованно. - Что за чушь! Он полноправный участник нашего похода, – возразил Торин. - Он дружок эльфов. - Бильбо сделал свой выбор. И этот выбор был в нашу пользу. - Ты не боишься, что он так же легко может передумать? Переметнуться обратно? - Я верю ему. - Ты хочешь верить ему – это разные вещи, Торин. Доверие выстраивается годами и проверяется в испытаниях... - Довольно, – оборвал его Торин. – Я уже принял решение. Двалин тяжко вздохнул, но промолчал. Бильбо, притворяясь спящим, внимательно вслушивался в происходящее: Торин – Бильбо отлично узнавал его походку – прошагал поближе к тлеющим углям и, судя по шороху, улёгся спать. Двалин, скорее всего, остался стоять в дозоре. *** Наутро путники расторопно позавтракали и свернули лагерь. Вещей было много, и обвешанные тюками гномы шли медленно. Бильбо даже великодушно предложил взять часть поклажи – сам он ничего кроме своего оружия не нёс, а всё же общей едой, водой, дровами и посудой пользовался. Гномы лишь отмахнулись, глядя на тщедушного, по их мнению, полурослика. После полудня устроили короткий привал, а уже в сумерках вплотную приблизились к неприветливому склону Одинокой Горы. Из расщелины, высоко над их головами, вырвалась какая-то тень – Бильбо неуловимо отточенным движением выхватил из колчана стрелу, но шедший рядом Торин вовремя остановил его. - Вороны возвращаются в Эребор, это добрый знак! Бильбо опустил лук и вернул стрелу на место, а ворон, истошно каркая, описал в небе круг и скрылся за дальними отрогами Горы. Торин приказал обогнуть Гору и поискать место для ночлега на западной стороне. Было решено остановиться в неглубоком гроте, больше похожем на трещину. Укрывшись среди скал и разведя внушительных размеров костёр, путники расселись вокруг него и, отогревшись, завели разговор. Но не было слышно ни привычных песен, ни беззаботного смеха – все были скованы напряжением, переговаривались вполголоса и невольно прислушивались ко всем окружающим звукам. Бильбо, подстелив на камни верный шерстяной плащ, сидел поодаль и не принимал участие в общей беседе – его угнетало чувство непонятного затаённого ожидания, как будто что-то вот-вот должно произойти. Чутьё не подвело хоббита: вскоре к нему подошёл Торин и отозвал в сторонку. Вдвоём они вышли из согретого огнём грота на ночную прохладу. Бильбо, забывший прихватить свой плащ, поёжился. Это не укрылось от внимания Торина и, сняв с себя тяжёлую подбитую мехом мантию, подаренную в Эсгароте, он накинул её на плечи хоббита. Бильбо с признательностью кивнул, понимая, что разговор, по всей видимости, предстоит не быстрый. Над их головами раскинулось бескрайнее чёрное покрывало, усыпанное мелкими колючими звёздами, похожими на осколки стекла. Они испускали пронзительное холодное свечение и таинственно перемигивались между собой. Торин не спешил заводить разговор, и Бильбо, любуясь ночным небосводом, пробормотал: - Прекрасен твой дивный свет, о венценосная Элберет. - Что? – переспросил Торин, не расслышав шёпот хоббита. - В мире нет ничего великолепнее звёздного света, – произнёс Бильбо громче. - Неисчислимые драгоценные каменья в наших подземных чертогах сияют гораздо чище и ярче. И, в отличие от звёзд, до них можно дотронуться. Вот увидишь. Они намного прекраснее звёзд. Бильбо ничего не ответил, но по его красноречивому взгляду Торин ясно понял, что хоббит с ним нисколько не согласен. Вздохнув, Торин, наконец, заговорил о деле: - Бильбо, ты выказал нам бесценное доверие, и я готов отплатить тебе тем же. Бильбо молча слушал, уже догадываясь, к чему клонится разговор. - Это, – Торин вытащил из-за пазухи сложенный пергамент и развернул его, – карта, созданная моими предками. Согласно карте, на западном склоне Горы – где-то над нашим нынешним лагерем – существует потайная дверь. На карте есть пояснение, сделанное лунными буквами, что "последний луч укажет на замочную скважину" потайной двери. А вот и ключ, отпирающий её. В звёздном свете матово блеснул старинный металл. Бильбо протянул руку, и Торин, помедлив пару мгновений, отдал ему ключ. Бильбо поднёс его к глазам: массивный ключ, подвешенный на золотую цепь, был испещрён геометрическими узорами и гномьими рунами. - Что здесь сказано? – поднял он взгляд на Торина. - Наследник Дурина, – глухо отозвался Торин, смотря куда-то вдаль. Бильбо кивнул, внимательно изучив конструкцию ключа и проследив пальцами каждую чёрточку строгих рунических букв. Поблагодарив Торина, он вернул ему ключ и взялся рассматривать карту. Торин повесил его обратно на шею, рассеянно отметив, что металл, нагревшись в руках хоббита, стал непривычно тёплым и теперь приятно греет грудь. *** На следующий день в предрассветных серых сумерках гномы, оставив все вещи в лагере и поручив Бомбуру их охранять, налегке разбрелись по запутанным горным тропам на поиски потайной двери. Бильбо, набрав с собой побольше воды, тоже ушёл на разведку. Вскоре распогодилось, и неласковое северное солнце лениво катилось по безоблачной пустоте неба. Во второй половине дня уставшие гномы начали снова собираться в лагере. Последними, уже на закате, вернулись Торин и Балин. Теперь все были в сборе, не хватало одного лишь Бильбо. Балин взволнованно предположил, что, быть может, мистер Бэггинс заплутал или – того хуже – сорвался в пропасть и его следовало бы отправиться выручать, но Двалин перебил брата, категорично заявив, что хоббит – эльфийский шпион и уже вовсю спешит в Лихолесье, разузнав тайну гномов. Слова Двалина посеяли нешуточную тревогу среди отряда, подняв шквал негодований и споров. - Надо было с ним ребят отправить! – сокрушался Двалин, кивая в сторону сидевших рядом Фили и Кили. Торин не пресекал эти разговоры, но и в защиту Бильбо ничего не говорил. Его самого точили тягостные сомнения, и ропот соратников только усиливал их. И когда он, потеряв последнюю надежду на возвращение хоббита, уже готов был признать правоту Двалина, Бильбо возник в проёме пещеры, основательно перепугав гномов своим внезапным появлением. - Почему так долго? Что-то удалось найти? – суховато обратился к нему Торин, всё ещё окутанный мороком подозрений. - Думаю, как раз то, что мы ищем! – коротко улыбнулся Бильбо, дыша на замёрзшие ладони. Эти новости вызвали немалое оживление среди гномов: хоббита подтащили поближе к костру, вручили ужин и принялись наперебой расспрашивать. Торину пришлось навести порядок и осадить не в меру всполошившихся товарищей. Когда все утихомирились и перестали друг друга перебивать, Бильбо наконец удалось поведать свой рассказ. Он долго плутал по каменистым тропам, большинство из которых оканчивались тупиками или выводили окольными путями на уже знакомые места. Когда кончились запасы воды, выбившийся из сил хоббит понял, что пора спускаться в лагерь. Но на глаза ему вдруг попались уступы, смутно напоминающие искусственно высеченные ступени. Хоббит не смог равнодушно пройти мимо – узкая заросшая сухостоем тропка через час вывела его на пустую площадку перед неестественно ровной каменной стеной. Никаких намёков на дверь или замочную скважину Бильбо найти не удалось, впрочем и не удивительно, ведь гномьи двери не видны невооружённому глазу. Но сама гладкость скалы, у которой обрывалась старательно проложенная некогда дорога, вселяла уверенность. Внимательно выслушав рассказ хоббита, Торин обратился к соплеменникам: - Как вы знаете, День Дурина наступает послезавтра. Времени у нас в обрез. Поэтому с утра мы снимаем лагерь и отправляемся к месту, которое обнаружил мастер Бэггинс. Оттуда мы сделаем ещё несколько вылазок, чтобы убедиться, что мы ничего не пропустили и дверь действительно перед нами. Ни свет ни заря Торин поднял свой отряд, и они поплелись вверх по склону, сонно ворча и зевая. Площадка, на которую их привёл Бильбо, была и впрямь подозрительно ровной и обширной. Гномы, уже не таясь, поставили лагерь, обследовали окрестности, болтали во весь голос. Попривыкнув за эти дни к мёртвой тишине и пустынным пейзажам, путники перестали бояться какого-то там эфемерного дракона. Наступил долгожданный День Дурина. Волнение среди гномов росло неумолимо и достигло апогея к вечеру. - Почему ничего не появляется? Мы ошиблись? Где замочная скважина? Это не та стена? В чём дело? Сегодня точно День Дурина?! - Итильдин, – спокойно ответил Бильбо на этот разноголосый шквал. - Что? Куда? – послышались недоумённые возгласы со всех сторон. - Уверен, что дверь нанесена лунными чернилами – такими же, как секретная надпись на карте, – объяснил Бильбо. - Это вообще возможно? – усомнился Дори. - Я читал, что Западные врата в Морию, возведённые для эльфов, были именно такими. - Но эту дверь строили не для эльфов! – недовольно проворчал Глоин, постучав древком секиры о гладкую стену. Бильбо предложил успокоиться и дождаться ночи, но его призыв остался безответным. Все нервно ходили и толкались, ощупывали и простукивали стену, и один только Торин неподвижно сидел рядом. На самом деле Торина тоже тянуло бесцельно слоняться, но спокойствие хоббита словно передавалось ему, и Торин усилием воли сохранял внешнее хладнокровие и терпеливо ждал. Бильбо, развалившись на нагревшемся за день валуне, беспечно вертел в руках ключ. Двалин недовольно косился на Бильбо, будто тот мог в любой миг вскочить с места и улететь, прихватив ключ с собой. Розовый отсвет заката погас, и, когда паническое ожидание почти свело всех с ума, взошла луна. На голой скале вдруг вспыхнули серебряным светом очертания двери. - Вот оно! – воскликнул Бильбо, вскакивая и указывая на обнажившуюся замочную скважину. Торин не заставил себя ждать – выхватив у хоббита ключ и метнувшись к каменной стене, он проворно отомкнул заветную дверь. Гномы не сдержали восторженных вздохов и возгласов, когда казавшаяся монолитной часть стены с лёгкостью повернулась, открыв взгляду уходящий в темноту тоннель. Запалив факелы, они с благоговением вступили под своды Горы. Оказавшись зажатыми в тисках древних стен, десятилетия хранивших безмолвие, гномы насторожились и притихли – их подзабытые опасения вновь ожили. Каждый старался ступать как можно тише, и только Фили с Кили о чём-то ожесточенно перешёптывались. Но где-то через тридцать шагов тишину разрезал отчаянный возглас Торина на кхуздуле. - Что там?! Что случилось? - Не может быть! – убито простонал Балин. - Да что ж там такое, может кто объяснить? – раздалось из конца гномьей вереницы. Неразбериха продолжалось ещё некоторое время, пока компания не сгрудилась в кучу и не увидела своими глазами причину заминки – путь преграждал обвал. Потеснившись и расположившись вдоль стен, прямо здесь устроили экстренный совет. Стали звучать предложения покинуть тайный ход и попытать счастья на южном склоне у Главных ворот. - Главный вход завален! – веско напомнил Балин. – Два года назад Даин с большим отрядом пытались прокопать вход, но безрезультатно. И при этом у них был запас инструментов, а у нас с собой ничего нет, пара лопат и одна кирка. - Правда что, – пожал плечами Бофур, – если и разбирать завал, то проще этот. - Кажется, я мог бы здесь пролезть ... – задумчиво произнёс молчавший до сих пор Бильбо. - Зачем? – покосился на него Дори. - Надо проверить, далеко ли тянется обвал! – возразил брату Нори. - Это рискованно... – пробормотал Ори. - Бильбо, – вмешался Торин, – если ты готов на это пойти, то твоя помощь в разведке будет неоценима. Мы тем временем начнём разбирать завал. Бильбо решительно отстегнул плащ, поснимал с себя меч, колчан и лук и завернул их внутрь плаща, соорудив подобие мешка. - Самое главное – выяснить, жив ли дракон, – напутствовал Торин. – Если что, немедленно возвращайся. Бильбо кивнул и протиснулся в провал между камней. - Желаю тебе увидеть груду драконьих костей, гниющих на золоте, – пылко прошептал ему вслед Торин. Бильбо пришлось вытянуть руки и, подтягиваясь на локтях, ползти по узкому лазу. Завязанный узлом плащ, начинённый оружием, он проталкивал вперёд себя. Теснота и темнота давили со всех сторон – хоббит передвигался исключительно ощупью, не видя ничего впереди и не зная, когда это закончится. Оставалось полагаться только на удачу и стойкость духа. И Бильбо старательно отгонял от себя удушающие страхи намертво застрять в полусомкнутой каменной пасти. **** Оказавшись по ту сторону завала и твёрдо встав на ноги, Бильбо выдохнул и передёрнул плечами, будто сбрасывая с себя призрачные путы страха. Ледяной комок в горле постепенно таял, а бешено колотящееся сердце успокаивалось. Бильбо размотал шерстяной кокон плаща и извлёк своё оружие: пристегнул обратно к поясу ножны с любимым мечом, закрепил за спиной колчан полный стрел и проверил натяжение тетивы на изогнутом луке. Пройдя по узкому коридору ещё несколько шагов, Бильбо очутился в умопомрачительно гигантском зале. Это была легендарная Сокровищница Эребора. У Бильбо захватило дух при виде безбрежного золотого океана, чьи волны застыли в блистающих изгибах. Приглушённый свет, лившийся будто из ниоткуда, позволял оценить чудовищные масштабы Сокровищницы, но противоположная стена и дальние углы всё равно терялись во тьме. В нескольких шагах от того места, где стоял Бильбо, начинался узкий – в лучших гномьих традициях – мост. Он вёл на другую сторону зала, протянувшись тонким перешейком над золотой бездной. Но Бильбо незачем было переправляться на ту сторону. Обшарив площадку, он обнаружил лестницу и спустился вниз по ступеням. Дракона не было видно, и это настораживало хоббита. Он бродил по твёрдому ковру из драгоценностей добрых полчаса и уже начал подозревать, что дракон, возможно, давным-давно покинул это место, улетев по своим зловредным делам в другие края. Но не успел он как следует обдумать эту мысль, как наткнулся на чудовищную чешуйчатую морду, присыпанную золотом. Бильбо много знал о драконах: читал предания в библиотеке Лесного Чертога, слушал воспоминания Владыки Трандуила о битвах древности, беседовал с эльфами-долгожителями. На фоне этих историй Смауг определённо был не самым страшным змеем: во-первых, он гораздо меньше тварей Первой эпохи, во-вторых, всего-навсего один, в-третьих, сейчас он мирно спал, ни о чём не подозревая, ну а в-четвертых... Бильбо буквальным образом прятал козырь в рукаве. Нащупав свой «козырь» – скромное золотое колечко – Бильбо надел его на палец и растворился в воздухе. Под защитой чар невидимости осмелевший Бильбо подкрался к дракону почти вплотную. Смауг не двигался и не дышал. Возможно, это глубокий сон, присущий рептилиям. Но слабый огонёк надежды теплился в сердце хоббита... Ну а вдруг дракон впрямь подох от голода или – балрог его знает – подавился остро гранёным бриллиантом? Прикинув все за и против, Бильбо решился внести окончательную ясность и воскликнул во весь голос, усиленный гулким эхом: - Доброе утро, о, Смауг Ужаснейший! Как тебе спалось? Океан сокровищ пришёл в движение: зашевелились и зазвенели золотые водопады, стекающие с тела поднимающегося дракона. Он оказался куда больше, чем предполагал Бильбо – его задние лапы и длинный хвост, толщиной со столетнее дерево, были до этого момента глубоко зарыты в золото и совершенно не видны. Хоббит обмер от страха – всё-таки, несмотря на его осведомлённость о драконах, это был первый живой дракон, которого он видел своими глазами. - Что за жалкий ворррр прррробррррался ко мне? – пророкотал Смауг спросонья, выпуская из ноздрей облачка дыма и зевая во всю свою клыкастую пасть. С агрессивным любопытством Смауг принялся обшаривать взглядом свои владения, а Бильбо, вспомнив о невидимости и взяв себя в руки, дерзко крикнул: - Да вот же я, посмотри! Глаза дракона горели в полутьме алым пламенем. Он разъярялся всё сильнее, не в состоянии разглядеть, где спрятался нахальный незваный гость. И тут случилось то, чего Смауг никак не ожидал: что-то коротко просвистело и ужалило его в глаз. Дракон дико зарычал и отчаянно замотал головой, но нестерпимое жжение и упавшая тёмная пелена никуда не делись. Бильбо, пустивший в глаз дракона стрелу, отбежал, чтобы мечущийся в злобной агонии зверь не раздавил его ненароком. Распалённый злобой и неожиданной болью, Смауг ползал кругами, шумно принюхиваясь и глухо рыча. Бильбо натянул тетиву и выпустил стрелу в дальний угол пещеры – стальной наконечник звонко ударился о золото. Смауг тут же приподнялся – голова на длинной чешуйчатой шее вознеслась как одинокая башня посреди холмов – и начал вглядываться вдаль, с непривычки щуря уцелевший глаз. - Я здесь, – неожиданно раздалось у самых лап дракона. Смауг рывком опустил голову, но в то же мгновение остро заточенный меч вошёл в драконью грудь по самую рукоять. Смауг взревел – меч застрял в его груди жгучим ледяным осколком, причиняя невыносимую боль. Неуклюже замахав крыльями и оскальзываясь на осыпающихся золотых горах, он взлетел к потолку, но, потеряв равновесие в воздухе, налетел брюхом на скалистые стены, тем самым загнав клинок ещё глубже в грудь с неприятным влажным хрустом. Из разорванной раны и из открытой пасти хлынула густая чёрная кровь. Мгновенно обессилев, Смауг разжал отчаянно цеплявшиеся за стену когти и рухнул с высоты на своё золотое ложе. Его громогласное падение было сродни землетрясению: Бильбо схватился за каменную колонну, чтобы устоять на ногах, где-то в глубине Сокровищницы попадали отколовшиеся с потолка булыжники. Горевший алым огнём левый глаз дракона медленно потух. Тёмная зловонная кровь бурной пульсирующей рекой извергалась из неподвижного тела, стремительно заполняя пещеру. Бильбо в панике огляделся, ища путь отступления. Утонуть в крови сражённого дракона казалось ему сомнительным геройским достижением. Но удача блеснула в полумраке пещеры золотым боком гигантской чаши. Бильбо запрыгнул внутрь чаши, попутно возблагодарив склонность гномов к созданию вещей громадных размеров. Затопив весь зал, кровавые волны подхватили чашу, словно лодочку, и завертели в неуправляемом потоке. Бильбо крепко ухватился за золотые края и горячо взмолился Элберет. Голова кружилась, и он почти терял сознание, задыхаясь среди смрадных испарений. Но вот впереди завиднелся узкий мост – тот самый, что Бильбо заметил, едва попав в Сокровищницу. Но теперь, из-за кровавого потопа, он нависал над самой головой хоббита. Рискуя перевернуться, Бильбо с опаской привстал и, с силой оттолкнувшись от неустойчивого дна чаши, запрыгнул на мост. Сердце колотилось как безумное, кожа ладоней была содрана о грубый шершавый камень, но он выбрался! Отдышавшись, Бильбо поднялся и поспешил знакомой дорогой к выходу. Завал по-прежнему преграждал путь, но теперь до Бильбо явственно доносились встревоженные голоса гномов и шум работы – а значит, существенная часть обрушения уже разобрана. Из обрывков фраз Бильбо понял, что они слышали неистовый драконий рёв и грохот, и копали с удвоенной силой, спеша добраться к месту событий. Освободившись от висевшего за спиной колчана, подхватив с пола дожидавшийся его плащ, уже проверенным образом Бильбо преодолел завал и выбрался к своим спутникам. Поражённые гномы застыли на месте при виде растрёпанного полурослика, покрытого пятнами тёмной крови, и в этой гробовой тишине Бильбо невозмутимо объявил: - Дракон мёртв. *** После его слов будто прорвало плотину, и все загалдели, зашумели, замахали руками, перебивая друг друга. - Тихо! – звучно перекричал разноголосый гвалт Торин, и все послушно смолкли. - Бильбо... – Торин сделал несколько осторожных шагов к хоббиту, – ты не ранен? Бильбо замотал головой: - Со мной всё в порядке. Торин выдохнул и прижал Бильбо к себе в крепких объятиях, не обращая внимания на грязь, пыль и кровь, покрывавшие хоббита. Совладав с переполнявшими его эмоциями, Торин повернулся к отряду и торжественно провозгласил: - Мои друзья и соратники, королевство Эребор отныне свободно! Гномы снова завопили, не помня себя от радости.