Эльфёныш

На следующее утро, когда гномы собрались в Трапезном зале, их ждало небывалое зрелище. Торин сидел как обычно на своём высоком каменном кресле, но вид у него был совсем не обычный – косы расплетены, густая грива чёрных волос свободно рассыпалась по плечам, шнуровка тонкой, почти прозрачной рубашки развязана на груди, а рукава небрежно закатаны. Бильбо сидел на подлокотнике каменного «трона», поджав одну ногу под себя, а другой беспечно болтая в воздухе, и что-то увлечённо рассказывал. Торин смотрел на него и – улыбался. Заметив вошедших гномов, Бильбо резво соскочил с подлокотника, чтобы пройти на своё место, но Торин ухватил его за руку и приблизил к себе. Они о чём-то быстро вполголоса поговорили, и Торин, ухмыльнувшись, отпустил его локоть и неспешно откинулся в кресле. Бильбо как ни в чём не бывало занял своё место за столом. Бофур молча сел рядом, глядя прямо перед собой и стараясь не пялиться на развалившегося на своём «троне» Торина или сидящего рядом хоббита. Но всё же не удержался и краем глаза покосился на Бильбо: в его волосах красовалась золотая заколка. Заколка Торина. Сомнений быть не могло – в ярком свете факелов и настольных свечей переливался выбитый древним мастером родовой герб Дурина. - Доброе утро, – улыбнулся Бильбо, уловив на себе изучающий взгляд. - Доброе, – кивнул вконец растерянный Бофур. Фили и Кили как всегда припозднились – их весёлая болтовня послышалась за углом, но, приближаясь, они шикали друг на друга, стараясь напустить на себя как можно более серьёзный вид. - Прости нас за опоздание, Торин, – почтительно молвил Кили, заходя с братом в зал. - Я прикажу пробить в вашей спальне тоннель на поверхность, чтобы вас будил солнечный свет, – с шутливой суровостью ответил Торин. Племянники при виде своего дяди потеряли дар речи: уже привычной короны на голове нет, волосы распущены, вместо роскошной одежды – льняная рубашка на голое тело, из украшений только перстни. Украдкой обменявшись изумлёнными взглядами, Фили и Кили расселись по своим местам. - Ори, – обратился к гному Торин. Ори резко распрямился на стуле и громко звякнул серебряной ложкой по серебряному блюду. – Помню, ты говорил о Нижней библиотеке. Балин давно вызывался тебе помочь, и я считаю, что время пришло. Остальные дела идут неплохо, посему дозволяю вам заняться разбором библиотеки. - Д-да, повелитель, – выдавил из себя Ори. Сидевший рядом Нори подозрительно покосился на брата. В остальном утренняя трапеза шла как обычно. Первым из-за стола ушел Оин, за ним Бифур и Бофур. Затем поднялся Торин и, пожелав соплеменникам плодотворного дня, предложил Бильбо составить ему компанию. - Что это было? – спросил Кили, обведя всех присутствующих взглядом, едва Торин и Бильбо скрылись из виду. - Наверное, наш повелитель и господин Бэггинс наконец-то поладили, – ответил Бомбур, заставший вместе с братьями утреннюю сцену на троне. - Видимо, поговорили по душам и разрешили все накопившиеся вопросы, – резонно предположил Балин. – А ты как думаешь, Ори? Стоявший рядом Ори усиленно закивал головой. Но Бильбо и Торину, уединившимся в королевских покоях, было сейчас не до разговоров. *** На следующий день Торин, как подобает, появился в короне. Но его тяга к многослойным богатым одеждам и вычурным причёскам заметно поугасла. Да и по характеру он куда больше стал походить на того самого прямолинейного и непредвзятого Торина, который некогда собрал всех в поход. Трапезы превратились в гораздо более приятное времяпрепровождение: торжественность и некую мрачность сменили застольные шутки, смех и веселье. Гномам нравились изменения, но они не понимали их причину и увлечённо строили догадки. Не выдержав напора Дори, который прекрасно помнил странный ночной визит Торина накануне своего преображения, Ори сдался и поведал ему об эльфийском пергаменте и его содержании, опуская художественные метафоры Бильбо. Дори хватило ума не рассказывать об этом больше никому – особенно Нори – средний брат был большим любителем сочно приукрасить истории. Дори счёл, что остальные и так вскоре поймут очевидное без его непрошеной помощи. И действительно, слухи вокруг Бильбо и его тесного общения с Торином с каждым днём закручивались всё сильнее, набирая силу как растущий ураган. И в разгар этих перемен угодил Двалин, бывший с поручением в Дейле. Последние несколько дней он провёл при дворе Барда, а вернувшись, будто попал в другой Эребор. Конечно, он не сразу это заметил: стража у ворот, шумные коридоры и ярко освещённые залы – всё выглядело привычным. Двалину сообщили, что Король в Каминном Чертоге, и ничего не подозревавший гном направился туда. Торин действительно обнаружился в Каминном Чертоге, а рядом с ним – к неописуемому изумлению Двалина – непринуждённо расположился хоббит. Но ещё удивительней было то, что корона неприкаянно лежала в сторонке на столе, на коленях Торина возвышалась золотая арфа, и его пальцы неторопливо перебирали струны. - Эмм... Повелитель? – осторожно обратился Двалин. Торин повернулся, и мечтательный блеск в его синих глазах выдавал, что с хоббитом они здесь явно не государственные вопросы обсуждали. - Всё прошло успешно? – поинтересовался Торин. - Да, как и планировалось, – пробормотал Двалин. - Прекрасно. Отдыхай, увидимся за ужином, – благодарно кивнул Торин и снова сосредоточил всё своё внимание на хоббите. Покинув Каминный Чертог, Двалин поспешил к товарищам за разъяснениями, что, Махал разрази, здесь происходит?! На него тут же обрушили шквал догадок и пересказов недавних событий. - Я наткнулся на них в Чертоге Водопадов – они купались в горячем источнике. Торин на спор сунулся под ледяной водопад, а потом они оба хохотали, – с восторгом делился наблюдениями Кили. - А заколку видели? – не унимался Бофур. - Они вдвоём с хоббитом сидели в Каминном Чертоге, и Торин играл ему на своей золотой арфе, – буркнул Двалин. Нори обвёл сородичей многозначительным взглядом, и все собравшиеся притихли, поняв, что уж ему-то действительно есть что рассказать: - Я видел их вчера в Сокровищнице... они делили ложе. Прямо на горе золота. - А что это ты сам делал в Сокровищнице? – подколол его Фили. - Нёс обед Ори и Балину в Нижнюю библиотеку, – огрызнулся Нори, – и случайно их увидел. - А они тебя? - Нет, они были очень заняты друг другом. Все напряжённо замолчали, не зная как реагировать на такие новости. - Холодно оно, наверное, на золоте-то, – задумчиво отметил Бофур. Все прыснули со смеху, и напряжение как рукой сняло. *** Бильбо был счастлив. Он быстро привык просыпаться в душно-горячих объятьях Торина на ласкающих тело меховых покрывалах. По утрам, полностью обнажённые, они сидели на краю постели, и Торин сосредоточенно заплетал ему косички из непослушных вьющихся локонов. Вечерами, когда все дела были закончены, и они возвращались в покои Торина, Бильбо снимал с него корону и вовлекал в уверенно крепкие объятия. Разгорячённые прикосновениями, они избавлялись от одежды и с упоением занимались любовью. Один раз, всего один – но Бильбо счёл это личной победой – они выбрались за пределы Горы. Одевшись как можно более неприметно, они гуляли по Дейлу, наблюдали за жизнью горожан и любовались огненными красками заката. В Эребор вернулись уже затемно, и Торин ещё полночи сидел за государственными делами. Бильбо в знак поддержки тоже не спал, заваривая Торину бодрящий отвар и скрашивая рабочую рутину разговорами. Нельзя сказать, что они таились от окружающих – ведь шила в мешке не утаишь – но всё же старались лишний раз не попадаться никому на глаза. *** В один из дней, когда осенние ветра уже вовсю выли о приближении зимы, Глоин благополучно добрался до Эребора со своей семьёй. С ними пришли ещё два десятка гномов из Синих гор, торжествуя, что поспели ко дню Дурина. Глоин не ожидал увидеть хоббита в Эреборе, но искренне обрадовался этой встрече. Бильбо был готов тотчас уступить Глоину его законное место за почётным столом, но тот наотрез отказался – ему хотелось сидеть вместе с семьёй. Встречая новоприбывших, Бильбо понял, откуда взялся нелепый слух, будто в народе гномов нет женщин. Живя в Эреборе, он видел немало гномок: они носили красивые платья, расшитые драгоценными камнями, сооружали замысловатые причёски, ярко красили глаза и губы, и ему казалось абсурдным путать их с мужчинами. Но, впервые увидев жену Глоина Герт, Бильбо догадался в чём причина: она была в мужской походной одежде, длинной кольчуге и с огромным мечом, светлые волосы заплетены в простые дорожные косы, за поясом – кинжал. Выглядела Герт настолько грозно и воинственно, что неискушённые наблюдатели, встреченные в пути, наверняка принимали её за мужчину. Сын Глоина Гимли с виду был ровесником Фили или Кили: рыжая щетина с годами обещала стать внушительной бородой, а плечи – такими же широкими и крепкими как у отца. Но вот любознательности в нём было, пожалуй, больше, чем в обоих Ториновых племянниках вместе взятых... Всю дорогу Глоин рассказывал сыну об освобождении Эребора, но он жаждал увидеть и разузнать всё сам. И теперь, когда представилась такая возможность, Гимли не отлипал от Бильбо, пока тот не поведал ему о схватке с драконом в мельчайших подробностях – даже Торин не выспрашивал такие детали. Вдобавок юный гном загорелся навязчивой идеей увидеть меч, принёсший гибель Смаугу, и Бильбо пришлось выполнить его просьбу. Гимли деловито вертел в руках эльфийский меч, проверяя остроту заточки и баланс клинка и разглядывая эльфийские письмена, выгравированные на лезвии. Возвратив Бильбо меч после придирчивого изучения, он снисходительно заявил, что «эльфы, оказывается, смыслят в настоящем оружии». Бильбо, в свою очередь, похвалил искусность гномов в ковке доспехов и изготовлении украшений. Гимли ушёл довольный, сияя как полированное золотое зеркало. *** Наступил День Дурина – главный гномий праздник, к которому обитатели Эребора основательно готовились. Торин как всегда встал рано и отправился на утренний совет, а Бильбо позволил себе поваляться в тёплой королевской постели. Когда дымка коротких путанных снов рассеялась, и Бильбо понял, что окончательно выспался, он с наслаждением потянулся. По телу растеклась приятная истома после ночных утех. Выбравшись из-под покрывала, Бильбо заметил на углу стола, расчищенном от бумаг, тарелку с хлебом, сыром, несколькими яблоками и кувшин с водой. Ненавязчивая забота Торина окутала нежностью его сердце. Неспешно позавтракав и полистав книгу о растениях, написанную на Вестроне, Бильбо оделся и собрался идти на поиски Торина. Впрочем, далеко Бильбо не ушёл – они столкнулись в дверях. Торин улыбнулся и протянул ему какой-то свёрток: - Я знаю, ты любишь зелёный, но сегодня хочу видеть тебя в цветах рода Дурина. Бильбо развернул преподнесённую одежду: белоснежная туника с серебряной вышивкой и тёмно-синий камзол с белыми геометрическими узорами, судя по размерам, сшитые специально для хоббита. Бильбо отложил обновку в сторону и начал раздеваться. Торин, удобно устроившись на кровати, расшнуровал штаны и, не спуская глаз с Бильбо, бесцеремонно принялся ласкать себя. Бильбо покраснел от мигом накатившего смущения и возбуждения. - Если не хочешь опоздать, заканчивай меня провоцировать, – пригрозил Бильбо. - Пир не начнётся без Короля, – нагло ухмыльнулся Торин, – так что можешь не торопиться. Отшвырнув в сторону свои штаны, которые он нервно комкал в руках, Бильбо взобрался на кровать и набросился на Торина с разъярёнными поцелуями. *** Пир начался позже, чем намечалось. Когда Торин в сопровождении Бильбо появился в Тронном зале, их встретил многоголосый гул – почти все обитатели Эребора собрались вместе отпраздновать День Дурина. Чтобы разместить несколько тысяч гномов, для пира был отведён Тронный зал: по периметру поставили крепкие деревянные столы и лавки, в центре воздвигли гору бочек с вином и пивом, по углам и вдоль стен установили кованые треноги, в которых развели огонь для дополнительного освещения. Когда все расселись, Балин взял слово и обратился к сородичам с оптимистичной речью: о ценности нынешних достижений, о том, что ещё предстоит сделать в новом году и о грандиозном будущем Королевства. Пока он говорил, гномы наполнили вином праздничные золотые кубки и замерли в ожидании – никто не притрагивался к вину, пока Король не объявит начало пиршества. Балин окончил речь, потом поднялся Торин, держа в руке свой кубок, и вслед за ним с протяжным шумом, как от накатившей на берег морской волны, встал весь зал. - День Дурина – время подвести итоги уходящего года. И сегодня мы славим освободителя Эребора – господина Бэггинса, благодаря которому мы имеем возможность мирно пировать под этими древними сводами! Первый кубок в его честь! Присутствующие одобрительно зашумели и зазвенели драгоценными сосудами, полными вина. Бильбо смущённо улыбнулся, облизнув припухшую нижнюю губу – она пострадала во время недавнего поцелуя: Торин прикусил её, потеряв самообладание на пике удовольствия. После вступительного кубка Торин больше не пил, Бильбо тоже – он рассчитывал уснуть сегодня на кровати Торина трезвым, а не под столом вусмерть пьяный. Но кругом творился безудержный разгул: гости пили, не жалея себя, некоторые решили потягаться, кто кого перепьёт, другие азартно делали ставки и болели за своих чемпионов. Грохотала музыка, отражаясь от стен зала, не смолкал смех и песни, желающие поговорить перекрикивали весь этот гвалт, поминутно смачивая сорванное горло пивом. Во все времена гномы умели веселиться так неистово, словно завтра наступал конец мира. Когда отгремели тосты и поздравления, опустел не один бочонок с выпивкой и почти все подносы с яствами, поумолкли застольные песни, сменившись храпом и неторопливыми историями, которые завели разбившиеся на компании гномы, Торин и Бильбо ушли из-за стола. Войдя вслед за Торином в королевские покои, Бильбо удивлённо огляделся: на полу был расстелен узорчатый харадский ковёр, на котором красовалось блюдо с заморскими фруктами и стеклянные флаконы с благовонными маслами. Комната ощутимо преобразилась, и даже запах горящей в камине древесины казался пряно-сладковатым. - Я решил, что мы продолжим праздник наедине, – пояснил Торин, явно довольный собой. Бильбо подошёл ближе, рассматривая экзотические товары и гадая, когда только Торин успел распорядиться украсить комнату. Торин тем временем отстегнул парадный плащ с белоснежной опушкой, и он с мягким шелестом скользнул на пол. Бильбо обернулся, и увидел в руках Торина подозрительно знакомую бутылку из тёмного стекла. - Это случайно не то же самое вино, как на коронации? - Да, только это не вино, а гномий эль, – пояснил Торин и усмехнулся, – а в чём дело? Он для тебя чересчур крепок? - Не то слово! Начисто теряю над собой контроль. - Я страшно заинтригован. - Торин! – укоризненно воскликнул Бильбо, безуспешно пряча улыбку. Торин поднёс полную чашу, сделанную из цельной аметистовой жеоды, осторожно провёл большим пальцем по припухшей губе хоббита и шепнул: - Прости. - Не извиняйся. Мне понравилось, – заверил его Бильбо и на одном дыхании выпил предложенный напиток. Горло мигом обожгло, будто он проглотил жидкий огонь. Следом разлился насыщенный травяной привкус, дурманящий мысли и обостряющий чувства. Торин подлил эля, и они осушили вторую. Потом третью. Между третьей и четвёртой последовал глубокий поцелуй. После пятой Бильбо сгрёб волосы Торина в кулак и, больно потянув, потребовал встать на колени. Торин послушно опустился перед хоббитом на колени, без слов понимая, что ему нужно. Мгновением позже Бильбо осознал, что увлечённо толкается в рот Торина, задыхаясь от наслаждения. Было невыносимо жарко, отблески каминного пламени отражались в короне, которую Торин так и не снял, комната, казалось, вращалась вокруг своей оси, колени дрожали, слабея от удовольствия – Бильбо с трудом сохранял равновесие. В какой-то момент пол решил уплыть из-под ног хоббита, но Торин вовремя подхватил его, поднял на руки и отнёс на постель. Мир кружился у Бильбо перед глазами, искрясь яркими ощущениями: нетерпеливо снятая одежда полетела куда-то на пол, длинные волосы Торина щекотали тело, кожа вспыхивала под поцелуями, скользкие испачканные в масле пальцы сменились горячей твёрдой плотью. Чувствуя как Торин двигается внутри него, Бильбо вцеплялся в длинный мех мягких покрывал, запрокидывал голову, стонал, не сдерживаясь, во весь голос. Он потерял ощущение пространства – ему казалось что он медленно падает вниз головой в вязкую бездну, и мучительно-сладкое напряжение разрасталось, затмевая сознание. - Люблю тебя, – выдохнул Бильбо и, забывшись, застонал на эльфийском, – avo daro, melethron! Торин, тяжело дыша, рассмеялся и ответил что-то на кхуздуле. Сегодня у них выдалась особенно жаркая ночь.