Эльфёныш

Где-то в глубине души Бильбо знал, что счастье не может длиться вечно. Рано или поздно всему приходит конец: несчастное происшествие или лютый недуг могли разлучить их жестоко и внезапно. Но Бильбо гнал подобные мысли прочь. Этого не случится. Нет. Не с ними. Однако внутренний голос не сдавался и упрямо твердил: даже если все несчастья мира обойдут их стороной, они, в отличие от эльфов, смертные. Ему тяжело было принять эту ужасающую в своей простоте мысль, когда он рос в окружении бессмертного народа, но сейчас было вдвойне тяжелее. Особенно тревожили поверья гномов, будто их после смерти ждёт отдельный чертог, возведённый самим Ауле. Куда уходят хоббиты – Бильбо было неведомо. От родителей он не успел ничего узнать, эльфы же не имели понятия. Пожалуй, один только Гэндальф смог бы его просветить, но где пропадал маг одним лишь Валар известно. О неизбежном конце земного пути Бильбо тоже изо всех сил старался не думать. Это будущее казалось таким отдалённым и нереальными, будто никогда на самом деле не наступит. К тому же Бильбо почему-то был уверен: их с Торином ждёт долгая и полная радостей жизнь. И только этому стоит по-настоящему придавать значение. Поэтому, несмотря на все переживания и опасения, Бильбо не был готов, что всё закончится так скоро. Первым тревожным знаком стали всё более редкие совместные ночи. И если сначала он практически жил в покоях Торина, то сейчас всё чаще проводил время в своей комнате, часами ворочаясь без сна на одинокой и слишком просторной постели. Потом Торин совсем отдалился и замкнулся в себе, перестав уделять время хоббиту. Когда Бильбо, сидя за столом во время трапез, случайно перехватывал взгляд Торина и робко улыбался ему, Торин лишь хмуро отводил глаза. Горечь обиды и беспомощности жгла Бильбо. Как это понимать? Король вдоволь наигрался со своей игрушкой? Или – закрадывались порой гнусные мысли – это была такая хитроумная месть: дать Бильбо то, что он так хотел, подарить ему тепло и близость, а потом прогнать от себя прочь? Нет, на Торина было непохоже. Слишком изощрённая жестокость для него. Торин был жёстким, но не жестоким. Властным, гордым, самоуверенным, упрямым – тысячу раз да, но в нём не было ни капли коварства. А ещё – Бильбо знал, теперь знал, как никто другой, что Торин способен на нежность и мягкость, тепло и заботу. Нынче же он запирался в Каминном Чертоге за Тронным залом, погружаясь на весь день в государственные дела. Бильбо не находил себе места, слоняясь как бесцветная тень. Гномы старались поддержать его в меру своих сил. Даже Двалин один раз позвал Бильбо поупражняться на мечах вместе с ним, Фили и Кили. Последнее время они часто проводили время за фехтованием. Наконец этот день, которого Бильбо втайне боялся и который не раз видел в кошмарах, настал наяву. Ему сообщили, что Торин призывает его к себе. От волнения Бильбо не запомнил, как преодолел путь к Тронному залу. Вздохнув и набравшись решимости, он вошёл под торжественные своды и остановился у подножия трона. Королевской стражи на своих местах не было, и во всей окружающей необъятности они с Торином оказались вдвоём. Торин сидел на троне и казался совершенно чужим и недосягаемым, словно их разделяло не три шага, а непреодолимая бездна. Бильбо сделал попытку подойти, но Торин резко вскинул руку и жестом приказал не приближаться. - Я повелеваю тебе уйти в Лихолесье. Не приемлю твоё присутствие в своих землях, приграничном Дейле или союзном Эсгароте. - Да, мой Король, – Бильбо низко склонил голову. Повисло тяжёлое, словно густой дым, молчание. - Ты как-то говорил, что ты свободный хоббит и у тебя нет короля, – тихо проговорил Торин как будто бы прежним неравнодушным голосом. Бильбо поднял на Торина влажно блестевшие глаза, но голос его был твёрд: - Ты стал моим Королём ещё до того как мы достигли Одинокой горы и ты взошёл на трон Эребора. И всегда им будешь. Прощай. Бильбо развернулся и поспешил прочь из Тронного зала. Ему послышалось, что Торин встал и даже сделал несколько шагов вслед, но Бильбо не обернулся. Его душила злость на себя и на Торина. Стиснув зубы и отчаянно сжимая кулаки, он размашисто шагал знакомыми коридорами к своей комнате, а слёзы бессилия против воли катились по щекам, оставляя жгучие полоски. Оказавшись в комнате, он бросился к стене, сорвал висящий там меч и швырнул его на пол. Металлический звон резанул слух и задрожал в воздухе. Бильбо запустил руки в волосы и застыл как изваяние. Слёзы текли, в голове царил оглушительный хаос. Но постепенно звон затих, и воцарилась давящая на уши тишина. Бильбо шмыгнул носом, утёрся рукавом и принялся собирать вещи. *** Торин ожидаемо не вышел его проводить. У ворот Эребора столпились его товарищи – все, кроме Торина и Двалина. Бильбо неподвижно стоял, всматриваясь вдаль, а ветер неприятно щипал припухшие глаза. Спустя несколько долгих безмолвных минут, Бильбо обернулся и глухо пробормотал слова прощания. - В добрый путь, – ответил Балин. Бильбо показалось, что никто особо не горюет, что он уходит. Наверное – подумалось ему – им всем не нравилась его близость к Торину. Торин, не замеченный никем внизу, всё же наблюдал за проводами хоббита. Он вместе с Двалином стоял на крепостной стене и щурился от порывов ветра и непривычно яркого дневного света. - Не проще ли было сказать так как есть? – спросил Двалин. Торин покачал головой: - Он ни за что бы не ушёл, знай он всю правду. Когда фигурка хоббита скрылась в сумрачной дали, Торин обернулся, и было что-то такое в его тяжёлом взгляде, отчего Двалин распрямился и с почтением спросил: - Какие будут приказания, повелитель? - Все силы на подготовку к осаде. Начнём с укрепления главных ворот. *** Бильбо обошёл Дейл и не намеревался заходить в Эсгарот. Ему не хотелось объяснять, куда и почему он держит путь, а выдумывать небылицы тем более. Он шёл, терзаемый горем, шёл и не знал, что Торину уже давно начали приходить тревожные вести о наступлении вражеских сил, что Дейл возводит укрепления, а Эсгарот спешно собирает ополчение. Одинокая дорога успокоила безумный шквал мыслей хоббита, оставив лишь горечь и тоску. Вечерами, на привалах у весело трещавшего костра, он доставал из дорожной сумки ворох пергаментов и перебирал свои рисунки, особенно подолгу задерживаясь на одном из портретов Торина. Бильбо сделал этот набросок углём, простыми штрихами, но вышло на удивление живо и выразительно. Лицо гнома освещала такая редкая для него улыбка, глаза лучились радостью, а волосы лежали в полном беспорядке. Рассматривая портрет, Бильбо задумчиво водил по запутанным линиям волос, безнадёжно пачкая руки в угольной пыли. Он уже пожалел, что со злости не забрал с собой из Эребора прядь волос Торина, которую тот подарил ему после их первой ночи. Бильбо даже усмехнулся, вспомнив свой неподдельный испуг, когда Торин вдруг поднялся с ложа и взял со стола кинжал. Бильбо тогда переполошился и схватил подвернувшуюся под руку подушку, выставив её на манер щита, а Торин сначала обернулся на него в недоумении, а потом рассмеялся – кажется, это был первый раз, когда Бильбо услышал его смех – и уверенным движением срезал прядь своих волнистых чёрных волос. Наконец, хорошо известными ему тропами Лихолесья, Бильбо добрался к Лесному Чертогу. Перед дворцом творилось что-то подозрительно грандиозное: вся эльфийская армия – не королевский полк, не отряды охотников – а целое войско в полном боевом облачении собралось здесь. Одни с суровым видом седлали лошадей, другие участвовали в тренировочных поединках на мечах, в стороне лучники стреляли по развешанным на деревьях целям. Что это: неожиданная проверка военных сил королевства? Или Трандуил просто решил помуштровать своих подданных? Трандуил и в самом деле обнаружился среди войска в своих старинных доспехах, которые видели ещё битву при Дагорладе. Бильбо почтительно поклонился королю. Трандуил убрал меч в ножны и подошёл поприветствовать хоббита: - Добро пожаловать домой, Фаирионд. Решил вернуться под надёжную защиту Леса? Хоббит сокрушённо покачал головой: - Торин отослал меня прочь. Трандуил удивлённо нахмурился: - Как благородно с его стороны. - Благородно, лорд Трандуил? – язвительно переспросил Бильбо, в котором вновь вскипела жгучая обида. Тень улыбки тронула губы Трандуила: - Весьма, раз он даже умудрился скрыть от тебя правду. Бильбо смотрел на него с такой растерянностью и болью, что Трандуил вздохнул: - Надвигается война. К Эребору маршируют полчища орков. Бард, правитель Дейла, призвал меня на помощь, ибо скоро все эти земли наводнит тьма – Эребор окажется в осаде, Дейл примет на себя главный удар. Опасаюсь, что сражения также перекинутся на Эсгарот и даже достигнут рубежей Леса. И, судя по рассказам разведчиков, наши шансы на победу ничтожны. - Не может быть, – одними губами прошептал потрясённый Бильбо и обернулся, как будто собрался тотчас же броситься бегом в обратный путь. - Даже не вздумай, Фаирионд. Ты ничем не поможешь гномам. Незачем губить свою жизнь до срока. Я оставляю два гарнизона для защиты Лесного Чертога и хочу, чтобы ты присоединился к обороне дворца. Если мы не вернёмся, на твою долю ещё выпадет ужас войны. - Но разве Леголас... - Леголас ослушался меня и ушёл навстречу битве, – ледяным тоном прервал его Трандуил. Бильбо благоразумно замолк. - Мы выступаем завтра на рассвете, – смягчил голос Трандуил, – а ты иди и отдохни с дороги как следует. Провожать нас не стоит. *** Битва казалась бесконечной. Из-за низких туч и окутавшего округу дыма не было видно солнца. Руки Торина были перемазаны в чёрной и скользкой крови орков, растрёпанные волосы слиплись от грязи и пота. Прорубаясь сквозь толпы врагов, оттеснивших его от товарищей, Торин заметил высокую фигуру светловолосого эльфа – сын Глоина Гимли и лихолесский принц Леголас сражались бок о бок. Но размышлять об этом было некогда – всё внимание требовалось сосредоточить на происходящем здесь и сейчас. Мимолётная рассеянность могла стоить жизни. Торин уже оплошал сегодня и получил сильное ранение в левую руку. Теперь он не мог держать щит, и всё, на что ему оставалось надеяться – собственное проворство и Оркрист в правой руке. Ранение и усталость сковывали и замедляли движения, словно он находился под водой. Каждую последующую атаку становились отбивать всё сложнее. А орки как в страшном сне не кончались: всё новые и новые твари бросались в бой. Звуки битвы – лязг мечей, крики и стоны, свист стрел, отдалённый стук копыт, рык недобитых варгов – слились в единый гул. Тяжёлый удар по затылку неожиданно сбил Торина с ног, но он проворно перевернулся на спину, и подбежавший сзади орк напоролся на Оркрист. Но, увидев лежащего на земле гнома, другие орки бросились к нему как голодные псы. Всё кружилось перед глазами после коварного удара по голове. Торин, опершись на меч и превозмогая боль, поднялся на ноги и сразил одного, затем из последних сил второго и, потеряв равновесие, снова рухнул на землю, выронив Оркрист. Подоспевший третий орк наступил своей закованной в железо лапой на ладонь Торина, тянущуюся к рукояти меча. Торин закричал, хрустнули сломанные пальцы, из-под низко надвинутого орочьего шлема хищно сверкнули злобные жёлтые глаза. Торин с обеими обездвиженными руками зарычал от бессилия, когда радостно скалящийся орк занёс над ним меч. «Только бы Фили и Кили смогли пережить эту резню!» – было его последней мыслью. Вдруг орк дернулся, лицо его перекосилось в отвратительной гримасе, и он упал замертво, а позади него с окровавленным мечом оказался... - Бильбо! – с трудом прохрипел Торин и провалился в темноту.