Дети Революции

Он нашёл Руби одиноко сидящей на крыше дома — точно как и сказала Янг. Она держала косу на коленях, свесив ноги с крыши и задумчиво глядя в сторону моря. Ветер ерошил её волосы, игриво дёргая за красный плащ. Адам подтянулся, протискиваясь через оконный проём, ступив на все ещё тёплую от весеннего солнца крышу. Руби обернулась, улыбнувшись ему и снова повернула голову в сторону моря. Он подошёл к краю крыши, осторожно ступая по слегка наклонённой плоскости, остановился, оглянувшись на Руби и замер, хмурясь. Янг была права, когда говорила о том, что ему не впервой утешать фавнов, столкнувшимся в бою с тем фактом, что их соперники могут умереть. Что, иногда, они должны умереть. Он знал нужные слова — он говорил их Блейк, когда она одиноко сидела на ветке дерева неподалёку от лагеря, смотря в пустоту погасшим, неживым взглядом. Он говорил их Илии, он говорил их многим другим фавнам. Это было давно. Он не был уверен в том, что сможет утешить Руби словами о долге, оправданиями о том, что она сделала всё, что могла, что если не погибнут они — погибнет кто-то из её близких, что иногда надо совершать ужасные вещи ради великих целей. Это не Белый Клык, да и он уже не тот самый Адам. Старые методы больше не работали. Что же, он может и сымпровизировать. Он задумчиво провёл рукой по шарфу, чуть дёрнув алую полосу ткани. В последнее время у него это получалось. — Слышал, у тебя проблемы со сном? — тихо спросил он, взглянув в сторону моря. Руби подняла голову и слабо улыбнулась. — Тебя Янг подговорила, ведь так? Он слегка пожал плечами. — Тебе повезло с сестрой. — Я знаю, — с гордостью ответила Руби. Некоторое время она задумчиво молчала, наматывая прядь волос себе на палец, придерживая рукой Кресент Роуз, а затем вздохнула. — Думаю, мне пригодится совет. Придерживая ножны, Адам сел рядом с ней, щёлкнув пяткой ботинка по белоснежной стене склада. — Это из-за Ручейного? — Да, — нахмурившись, Руби провела рукой по прикладу винтовки, — нет, не совсем… Она тихо вздохнула, хмуря брови, и ненадолго замолчала. Он сидел молча давая ей время подумать. — Люди воевали с самого начала, — медленно начала она, — друг с другом, с фавнами — я это понимаю. Мне это не нравится — война хороша лишь в сказках, но не на деле… Он кивнул, соглашаясь. Многие из фавнов, выкрикивавших лозунги на трибунах, в бою сталкивались с жестокими, мрачными фактами — тяжёлым ботам Шни было плевать на то, что дело Белого Клыка было правым, на то, что они сражались за лучший мир. Идеализм и готовность пожертвовать собой были плохой защитой от тяжёлых праховых орудий. Покачав головой, Руби продолжила. — Но я понимаю и то, что иногда кажется, что другого выхода нет. Может быть, его нет на самом деле, а может он есть, только его не всегда видно, или же может он был, где-то в самом начале, просто его не нашли вовремя, закрыли на него глаза пока не стало слишком поздно. Это плохо, когда у людей или фавнов нет никакого иного выбора, кроме оружия, но это мир — иногда в нём случаются плохие вещи. Я всё это понимаю… Она остановилась, смотря на свои колени. Её ботинок щёлкнул по стене склада, заставив загудеть металлическую обшивку. Скривившись, Руби ударила кулаком по крыше. — Я другого не понимаю! Да, Белый Клык совершает плохие поступки, они воюют, убивают и совершают множество прочих вещей. Но они верят в то, что сделают мир лучше, пусть даже им придётся сделать плохие вещи с самого начала. Они творят зло — эти нападения на город, эти Паладины, но они всё равно борются за то, что считают правильным. Они готовы сражаться за это и отдать свои жизни, совсем как охотники — пусть их цели и не такие, как у нас. Они солдаты. Но Синдер… Она же не использует их как солдат! Ей не нужны солдаты, Адам — иначе бы она не сбежала, как только мы начали побеждать! Никому из них, ни Торчвику, ни её подчинённым, ни тому новому командиру, не нужны солдаты. Им нужны пешки! Покачав головой, Руби опустила взгляд вниз. — Ей же на самом деле плевать и на фавнов, и на людей. Она просто использует их, как шахматные фигуры. Просто потому, что ей так нужно — а на остальных плевать. Но это неправильно, Адам! Так не должно быть! Никто — ни фавны, ни люди такого не заслуживают! Каждый из нас уникален, в каждом из нас есть что-то своё, особенное. И пусть даже кто-то совершает плохие проступки сейчас — это не значит, что он не сделает когда-нибудь что-то хорошее! Может быть даже не он, а его дети или даже внуки — но в каждом из нас есть шанс на то, что бы сделать мир лучше. В каждом из нас есть потенциал стать чем-то большим, чем мы есть сейчас… Зажмурившись, Руби провела руками по лицу. Он тихо слушал, задумчиво глядя в сторону моря. Руби — она всё больше и больше напоминала ему Блейк, в те старые времена, когда она ещё не начала отгораживаться от мира, когда она свободно говорила то, во что верила, когда была уверена в том, что ещё чуть-чуть, и они изменят этот мир, сделают его лучше и правильнее… То были хорошие времена. — Она же просто грабит их! — Руби повысила голос, оглянувшись на него, — она грабит и нас — с каждым, кто погиб из-за неё, наш мир становится хуже. Каждый, кого она использовала больше никогда не сможет сделать его лучше, может даже не для всех, но для кого-то одного. И из-за неё для этого кого-то мир может уже никогда не стать лучше. У тех, кто умер из-за неё никогда не родятся дети, у них никогда не появятся внуки — а это десятки людей или фавнов! Десятки тех, кого уже совсем никогда не будет! Когда солдат идёт сражаться, он делает выбор — он знает, что может умереть и он готов умереть, или думает что готов. Синдер... Ей же плевать на это! Ей плевать на то, готовы ли они, хотят ли сражаться или погибнуть — для неё они все фигуры, которыми можно жертвовать! Которыми нужно жертвовать! Я не могу понять, как можно жить вот так, никогда не заботясь о других, никогда не думая, что другие тоже хотят жить. Почему ей, почему таким как она всё это настолько безразлично? Он встретил требовательный взгляд Руби и отвёл глаза. Подобрав под себя ногу, Адам вздохнул, обхватив запястье левой руки правой и положив локоть на колено. — Я вырос вне городов — среди деревень. Нас — фавнов — тогда было слишком мало, что бы основать свою деревню — мы всегда были в движении, не давая гримм времени что бы окружить нас и задавить массой. Это было ещё до того, как я встретил Блейк и её родителей — мне было шесть или семь, не помню. Ты должна знать, то что ты видела — тычки, оскорбления, ругательства — далеко не самое худшее, что может ждать фавна. Города цивилизованы — здесь мало предрассудков, мало места для настоящей вражды, все слишком заняты своими жизнями, что бы тратить время на беспричинную ненависть. Но вот деревни… В деревнях всё куда хуже. Многие всё ещё верят в то, что фавны притягивают гримм — неудивительно, любая усталая, голодная толпа разумных может их притянуть. Многие просто считают нас чужаками, что ещё хуже чем пришлые люди — те хотя бы не отличаются от них внешне. Множество раз нас просто не пускали за стены, гнали прочь. Мы готовы были делать самую грязную работу, лишь бы получить еду — для многих деревень, обмануть чужака считалось не преступлением, а поводом для гордости. Оскорбления, презрение, недоверие — я видел всё это, я испытал всё это. И даже когда мы добрались до Менаджери, даже когда я был сыт и не дрожал от холода, я всё равно это помнил. Нахмурившись, Руби тихо произнесла: — Это неправильно. — Я знаю, — согласился Адам, — и я хотел изменить это. Когда я услышал о Белом Клыке, то подумал что это и есть мой шанс — вот только всем было плевать на мирные протесты и судебные иски. Мы взялись за оружие, я знал, как сражаться ещё тогда, но даже после этого нас всё ещё не замечали. Люди клеймили нас террористами и смутьянами, но никто к нам не прислушивался. Всем было плевать. Пока наши действия не угрожали их образу жизни, этой устоявшейся рутине, отмеренной по часам, людям всё равно было плевать… — Нам не плевать, — возразила Руби, сжав руку в кулак, — ты ведь это знаешь, Адам. Мы готовы тебе помочь — не важно, что мы люди, а ты фавн. — Я знаю, — повторил Адам, — и если бы я встретил Янг или тебя тогда, может быть всё пошло бы по другому. Но в те годы я не видел среди людей тех, кому не было всё равно. Я их и не искал — я думал, что если люди не заботятся о нас, то зачем мне заботиться о них? Зачем мне помнить о том, что у них тоже есть свои жизни, что они тоже могут изменить мир к лучшему, если это знание никак не поможет сотням и тысячам фавнов? Время шло, и с каждым днём, с каждой операцией я заходил чуть дальше — сначала я оправдывался перед собой и Блейк, говоря, что это была самооборона, что у меня не было другого выбора. А затем я перестал искать этот выбор. Я перестал оправдываться. Не помню, когда это случилось, но я больше не хотел искоренить расизм, я не хотел мира, где люди и фавны будут равны — я просто хотел отомстить. Заковать людей в цепи, загнать на какой-нибудь пустынный, кишащий гримм островок, как они сделали со всеми нами. Я считал, что это будет справедливо. — Это не справедливо, — не согласилась Руби, — да, может быть для тебя тогда было легче думать о нас всех, как о врагах и желать того, чтобы мы поплатились за всё то, что люди сделали со всеми фавнами. И может быть тебе бы удалось наказать и виновных в этом — но если сражаться против всех людей, то с каждым, кто виноват пострадают и десятки, сотни невинных, тех кто никогда не причинил фавнам зла, тех кто был с ними друзьями, это уже не будет справедливостью. Это будет даже не местью, а просто бойней. Глупой, бессмысленной бойней. Адам молча кивнул, соглашаясь с ней и наблюдая за тем, как массивный контейнеровоз удалялся от города в море. Над ним кружили десятки чаек, изредка ныряющих в пенный след, хватая оглушённую ударами винта рыбу. — Когда-то я слышал поговорку, — он прикрыл глаза, вспоминая, — чтобы победить дракона, нужно самому стать драконом. Если бы я услышал её тогда, то подумал бы, что это оправдание моим идеям. Что, если мы хотим изменить мир, победить корпорацию Шни, Атлас, охотников, нам самим надо стать такими же, как они. Атаковать без пощады, без жалости, сражаясь за свои убеждения. — Эта поговорка неправильная, — Руби скрестила руки на груди, — всегда есть другой путь. Всегда есть другой выход. Мы должны сражаться за то, чтобы сделать мир лучше — не за то, чтобы утопить его в крови. — Я всё равно считаю её правильной, — возразил Адам. Руби нахмурилась, готовясь возразить, — вот только чаще всего, её понимают не так, как нужно. Это не оправдание, Руби. Это предупреждение. Она подняла бровь, заинтересованно склонив голову на бок и поморщившись, когда порыв ветра отбросил волосы ей в лицо. — Для того, чтобы победить дракона, нужно самому стать драконом, — повторил Адам, — да, может быть так и есть на первый взгляд. Может быть, это самый лёгкий, самый верный способ который гарантирует успех. Но вот только что будет дальше? Да, может быть один дракон победит другого — но тем, кто страдал под гнётом старого чудовища, не станет после этого лучше. Старый дракон погибнет, но его дело продолжит новый — такова их природа. И какая будет разница, кто разорит их поля, сожжёт их деревни и оставит после себя вдов и сирот, если результат будет тем же? Он провёл ладонью по рогам, чувствуя, как дует в лицо лёгкий ветер, тянущий за собой запахи моря, водорослей и огненного праха. Вдали можно было видеть портовые кварталы и сотни, тысячи людей и фавнов, идущих по своим делам. — Даже если бы мне удалось победить всех людей, загнать их в клетки — расизм бы остался. Ненависть бы осталась. И что потом, после этого? Никто из людей не принял бы такое добровольно — а значит, мне пришлось бы сражаться. И не только против людей — против фавнов, против моих же сестёр и братьев. Таких как Вельвет, как Блейк, они бы не стали стоять и смотреть, как их друзей и близких убивают и заковывают в цепи. Они бы стали сражаться. Что было бы с ними, если фавны одержат победу? Что было бы после того, как я построил своё новое государство на обломках королевств? Они бы не стали жить смирно, они бы не забыли всё то, что сделал я, что сделал Белый Клык. Они бы начали сражаться с властью, как начал сражаться Белый Клык. И что дальше? Я бы объявил их предателями расы, врагами революции — начал бы охотиться на них, сражаться и убивать? И за что — за то, что они не согласны? За то, что они против того мира, где одна раса возвышается над другой? Фыркнув, Адам сжал кулак. — И чем же я тогда буду отличаться от королевств? От Шни? Я не буду лучше — я буду ещё одним драконом. Фавны заслуживают большего, — он повысил голос, — люди заслуживают большего! Я обещал покончить с расизмом не для того, что бы породить новый. Мне следовало помнить об этом — не о мести и пафосных выкриках. — Я думаю, ещё не поздно всё исправить, — Руби слегка улыбнулась. Затем она опустила взгляд и улыбка ушла, — мне просто хочется, что бы всё это — и Синдер, и Белый Клык, кончилось по-другому. Что бы мне не пришлось смотреть на то, как погибают люди и фавны, что бы мне не пришлось с ними сражаться. Это ведь так просто когда ты охотник, чуть больше силы, чуть резче взмах и всё, навсегда всё… Я не хочу их убивать, это неправильно — но если они сами хотят меня убить, если вдруг и у меня не останется выбора… Мне страшно представить то, что я буду делать тогда… — Я надеюсь, тебе не придётся выбирать, — тихо ответил Адам. Она же была совсем ребёнком — всего лишь пятнадцать лет. Она не должна была воевать, сражаться с Синдер Фолл, с Белым Клыком… Вот только ни Синдер, ни её таинственную хозяйку это не заботило. Ребёнок или нет, если Руби окажется на их пути, её жизнь будет в опасности. А она окажется — такие как она, как Блейк или Янг или даже Шни, как все остальные команды охотников, они же не остановятся, они не станут смотреть, как гибнут люди и королевства погружаются в хаос. Она была ребёнком, но другого выбора у неё не было. Руби просто не приняла бы другой. — Я тоже надеюсь, — Руби откинулась назад, опустившись на крышу и положив руку себе под голову, другой придерживая косу, — но ведь жизнь это не сказка. И если мне придётся выбирать между жизнью Вайсс, Янг, Блейк и твоей или кого-то ещё из моих друзей… Она моргнула, и по её щеке прокатилась прозрачная капля. — Я думаю, что знаю свой выбор. В конце концов, защищать других это то, что делают охотники, разве не так? А я охотница. И всё равно буду охотницей, пусть даже это будет сложно и страшно. Кто-то же должен это делать. Адам промолчал, подняв голову и смотря на первые звёзды в небе. Он должен был что-то сказать, но весь его жизненный опыт не давал ему ответа. Лишь фразы о долге и необходимости, пустые и изношенные приходили на ум. Его жизнь не давала ему ответа. Его, но не чужая. — Ты ведь любишь сказки? — спросил он. — Ага, — Руби слегка кивнула, смотря вверх. — Когда-то давно, я слышал одну из них… — Может быть, я тоже её слышала, — Руби слегка улыбнулась, — ты не представляешь, сколько я их прочитала… — Уверен, не эту. Адам лёг на спину вслед за Руби, так же как она смотря на небо и сделал паузу, собираясь с мыслями. — Это было давно — многие годы назад, когда не было на земле ни королевств, ни праха, ни охотников. Было лишь племя — не знаю, люди это были или фавны. Да и не всё ли равно? Они были сильным, смелым народом. Они жили в месте, где с трёх сторон их окружали непроходимые леса, полные гримм, а с четвёртой была степь. Однажды, со степи пришло другое племя, охочее до крови и битв и прогнало их в лес. Он был стар, настолько стар что лучи солнца не пробивались сквозь густые кроны, а в корнях огромных, вековых деревьев разливались отравленные болота, от испарений которых фавны болели и умирали. Гримм рыскали среди ветвей, убивая отбившихся в сторону. Этот народ жил в степях, лес был чужд им и враждебен, и было у них лишь две дороги — вперёд, в густую чащу полную гримм и чуждых им деревьев или назад, к тем, кто изгнал их из дома. Это были сильные люди — они могли бы пойти назад и биться с захватчиками до своей смерти, но у них были заветы и память о предках, у них были жёны и дети, и пропади они — вслед за ними пропало бы и всё, что им дорого. Они не знали что им делать, а ветви деревьев всё так же скрипели над их головами, испарения болот убивали их изнутри, а гримм атаковали снаружи. В одну ночь мужчины племени сидели у костра, решая что делать дальше. Они сомневались — и сомнения ослабили их. Они источили их души, и понеслись по племени слова о том, что лучше пойти назад, на поклон к чужакам, лучше продать свою свободу, чем погибать в лесу. И тогда встал один из них — его звали Данко. Адам сделал паузу. Руби слушала его молча, представляя огромные, мрачные деревья с иссохшими корнями, вонь болот и десятки глаз гримм, смотрящих отовсюду на горстку уставших, измученных людей. — Он был смел и красив, Данко, — продолжил Адам, — он сказал им: «Что толку сидеть и думать над своей судьбой! Встаньте, люди, и пойдёмте вперёд — до самого конца леса, ведь у всего на свете есть конец! Не бойтесь, люди! Мы найдём дорогу!» — Люди послушали его, и пошли за ним, потому что он был отважен и чист душой, потому, что видели как огнём горит его сердце. Долгим был их путь — потом и кровью прокладывали они дорогу вперёд. Многие погибли, от когтей гримм или усталости. И люди начали роптать. Люди начали сомневаться, винить его в том что он, молодой и глупый, что он завёл их на смерть своим идеализмом. И в одну ночь, когда бушевала гроза, когда гримм подступали всё ближе, они окружили его, оскорбляя и обвиняя, собираясь судить. Он ответил им: «Вы сказали вести вас — и я повёл, потому что у меня есть мужество вести! А что сделали вы, храбрые воины и умудрённые старцы? Шли за мной как стадо овец, не способные сохранить себе сил на долгий путь?» Данко стоял перед глазами Руби, высокий, статный юноша с глазами, горящими праведным возмущением, с сжатыми кулаками и гордо поднятой головой. Люди окружали его, их лица, искажённые злобой и страхом, казались уродливыми масками в неровных вспышках грозы. Руби казалось, что волосы Данко были красного цвета. — Эти слова разъярили их ещё сильнее, — Адам горько усмехнулся, не отрывая взгляда от небольшой точки транспортника, скользящей по небосводу, — «Умри, Умри» кричали они ему, и он понял что нет в них больше ни благородства, ни жалости. И вспыхнули в его груди гнев и отвращение, но тут же погасли потому, что он любил их, и не хотел чтобы они погибли. Молнии сверкали всё сильнее, гримм подходили всё ближе, а люди уже собрались убить его — но в его сердце вспыхнуло неистовое желание спасти их, любой ценой спасти. Люди видели это и отступили, боясь того, что он разгневан и готов сражаться. Он понял это, и ещё сильнее в нём заговорила жалость. Вздохнув, Адам снова сел, смотря на океан. Руби с тревогой наблюдала за ним, ожидая и боясь продолжения. — «Что сделаю я для вас?!» — выкрикнул он, и разорвал себе грудь, и достал своё сердце, поднимая его словно факел. И таково было его желание спасти их, что свет его сердца осветил весь лес, что гримм в ужасе бежали прочь, а люди встали как вкопанные. «Идём же!» выкрикнул он, и бросился вперёд. Люди пошли за ним. Люди бежали за ним, полные отваги — и лес расступался от топота их шагов. Они всё ещё гибли — но гибли без страха и сожалений. И вот лес расступился и была там степь, травы и река, и закатное солнце бросало на воду отблески — алые, как кровь что текла из раны смелого Данко. Он бросил взгляд на степь перед ним, на спасённых людей, гордо рассмеялся, а затем упал на землю и умер. Его пылающее сердце выпало из его руки. Люди, радостные и ликующие, не заметили его смерти - и лишь один из них, самый осторожный, наступил на сердце ногой боясь чего-то, разбив его на мелкие искорки… Говорят, их можно увидеть в степи и сейчас — вечером, когда опускается солнце. Шмыгнув носом, Руби прижала рукава к глазам, закрывая лицо. Её плечи часто тряслись. Адам смущённо отвернулся, поморщившись. Он без труда различал тихие всхлипы — проклятье фавновского слуха. Он не хотел доводить её до слёз. Это было как с плачущей Блейк — такое же ощущение собственной беспомощности и тянущей вины. Возможно он зря рассказал ей эту историю — но именно она казалось ему наиболее подходящей для того, чтобы описать профессию охотника. Погибнуть, давая жизнь другим. Может быть далеко не все охотники следовали этой идее, может быть многие из них сражались ради денег, славы и силы… Руби была не из таких. Он сидел рядом с ней, давая время успокоиться. Спустя несколько долгих минут Руби резко, прерывисто выдохнула, стирая слёзы и печально улыбаясь. — Это красивая сказка, — тихо сказала она, вздохнув, — жаль, что у неё такой конец. Но, думаю что не у всех сказок он должен быть хорошим… Ты знаешь, откуда она? Адам задумался, склонив голову, а затем ответил, медленно и осторожно: — Её рассказала одна старуха. Её звали Изергиль. Руби задумчиво моргнула, глядя в небо. — Может быть в сказках бывает и плохой конец. Но… Мы живём не в сказке. Наши судьбы не записаны на бумаге — все ещё можно изменить. Всё нужно изменить — и мы изменим это. Мы сделаем так, что этот мир будет лучше. И сделаем так, что будет такой путь, который обязательно сделает мир лучше, не сделав ещё хуже. Она встала на ноги, отряхнув юбку и закрепив снайпер-косу на поясе. — Это будет непросто, — возразил Адам. — Конечно будет, — согласилась с ним Руби, — мы совершим ошибки, мы столкнемся с тем, чего не понимаем, на нашем пути будет множество препятствий и трудностей — но это всё равно лучше, чем сидеть у костра в тёмном лесу! Она улыбнулась, протянула ему руку, и он принял её, поднимаясь на ноги. — Пойдём домой. Он молча наклонил голову. Руби остановилась, заколебавшись на несколько секунд. — Спасибо, Адам и… это хорошо, что ты с нами. Он кивнул снова. Руби улыбнулась, направившись к открытому в сторожку окну. Адам последовал за ней. Раньше, он хотел изменить мир. У него не получилось — он был слишком глуп, слишком самоуверен, следовал простым решениям там, где надо было выбирать правильные. Его время ушло. Пусть Руби, пусть Блейк изменят мир к лучшему. Он приложит все силы для того, что бы они смогли это сделать. Руби спустилась по лестнице, грохоча ботинками и жизнерадостно напевая. От недавних следов слёз почти не осталось следов — лишь мокрые капли на её рукавах. Он спустился следом за ней. Янг, валяющаяся на диване, вопросительно взглянула на него и он кивнул в ответ. Она довольно улыбнулась. Сидящая рядом Блейк перелистнула страницу книги, краем глаза наблюдая за ним, за Янг и за Руби. Вайсс сидела за столом, заваленным конспектами и учебниками. Поймав взгляд Руби, она приглашающе указала рукой на свободное место за столом. — Может позже, Вайсс? — предложила Руби, пытаясь ускользнуть. — Когда позже? — спросила Вайсс, требовательно подняв бровь. — Когда-нибудь… И вообще, у нас ещё пару дней и будет закончен проект винтовки! Руби указала в отдельный угол, где на столе лежал прототип электромагнитного орудия. Спустя многие часы работы, винтовка наконец начала обретать свои очертания. Она была выполнена из черного, гладкого пластика, с длинным стволом и изящными, резкими очертаниями, внешне напоминая косу Руби, но без массивного блока лезвия под стволом. Верхняя часть ствольной коробки отсутствовала, обнажая направляющие, слабо светящиеся от электрического праха. Не только он и Руби занимались разработкой — несколько раз к ним подключалась Коко, пачкая руки в оружейном масле, сдержанно шипя из-за прищемлённых пальцев и ударов тока, полностью игнорируя стереотипы первой модницы академии. Янг крутилась вокруг, помогая или отвлекая в зависимости от настроения, Вайсс Шни закатывала глаза на возбуждённые рассказы Руби — но обеспечила их лучшим электрическим прахом, доступным в городе. — То есть, тебе нужно время, — уточнила Вайсс. — Ну да, именно поэтому я и хочу сейчас поработать… — Скажи мне, Руби, — Вайсс вздохнула, помассировав переносицу, — что сделает Ооблек, когда узнает, что ты не принесла ему домашнее задание? — Ну-у-у… Оставит меня после занятий? — Правильно. Так может быть, тебе стоит заняться им сейчас, сэкономив время на потом? Руби бросила взгляд в сторону стола и поникла. — Ты используешь против меня логику, Вайсс. Это противозаконно. — Боги. Как я могла совершить подобное, — сухо и безэмоционально ответила Вайсс. Недовольно фыркнув, Руби примостилась рядом с ней, зашелестев страницами учебника. Адам пожал плечами, сев на диван рядом с Блейк. Она довольно улыбнулась, придвигаясь ближе и положила голову ему на плечо, поджав под себя ноги и не отрывая взгляд от книги. Её уши задумчиво шевелились, словно бы она прислушивалась к неслышимым словам персонажей. Янг вытянулась на другой части дивана, задрав ноги на спинку и сощурилась, пытаясь рассмотреть обложку книги в руках Блейк. — Что чита-аешь? — протянула она, протягивая руки в сторону книги. Блейк подняла её выше. — Ты всё равно никогда не прочитаешь эту книгу. — Может быть я прочитаю? — возразила Янг, придвигаясь ближе и почти задевая головой колено Блейк. — Ты никогда их не читаешь! — ответила ей Блейк с лёгким возмущением, — я подготовила для тебя список замечательных книг, а ты даже не попыталась их прочесть! — Ну… — Янг замолчала, опустив руки, — чтение это не моё. Вот ты читаешь Адаму вслух, может и мне их почитаешь? Блейк задумалась, бросив на подругу быстрый взгляд. — Может быть… Не думаю, что это будет сложно, — она повернула голову, вопросительно глядя на Адама. Он пожал плечами — с чего ему быть против. — Не тут, пожалуйста, — строго заметила Вайсс из-за учебника, — мы занимаемся. Руби бросила на Блейк полный надежды взгляд. — Даже. Не. Думай. Каждое слово Вайсс сопровождала взмахами зажатой в руке ручки. Руби вздохнула, принимая поражение. — Ну так как называется книга? — Янг снова потянула руки, поскрёбшись ногтями по обложке. Блейк улыбнулась, слегка закатив глаза. Адам хлопнул Янг по руке. Нахмурившись, она попыталась перехватить его ладонь. — Чисто мистральское убийство, — ответила Блейк и тоже хлопнула её по руке, — Янг, это мягкая обложка! Янг недовольно фыркнула, скрестив руки на груди и отвернулась в сторону, уставившись на спинку дивана. После пары десятков секунд она развернулась вновь. — Это детектив? Блейк открыла рот, но её прервала требовательная трель звонка. Руби поспешно отложила в сторону учебник, заинтересованно высматривая источник звука. Вайсс недовольно нахмурилась. Адам с подозрением наблюдал за своим свитком, держа его в руке так, словно он в любой момент мог взорваться. Номер входящего вызова не отображался — вместо цифр были лишь непонятные, нечитаемые символы. — Ты собираешься отвечать? — поинтересовалась Вайсс. — Из всех, кто может мне позвонить, половина находится в этой комнате, — ответил ей Адам. Янг заглянула ему через плечо, положив подбородок на макушку Блейк и нахмурилась, глядя на значки вместо номера. Блейк опустила книгу, подозрительно подобравшись на месте и прижав уши. — Может это Адель или кто-то из команды CFVY? — предположила Вайсс. — Я знаю её номер, — он развернул голоэкран в сторону Вайсс, — и это явно не он. Хмыкнув, Руби пожала плечами. — Ну, ты всегда можешь ответить? Вряд ли кому будет хуже — в смысле, ты сидишь лицом к окну, так что никто не сможет точно определить где мы, а Синдер и прочие и так знают, кто мы такие. Свиток продолжал звонить. Адам рассматривал его ещё несколько секунд, а затем аккуратно положил его на свободный участок стола, нажав на кнопку приёма. Голоэкран взмыл в воздух, разворачиваясь перед ними. Блейк выпрямилась, сидя прямо, а Янг, недовольно нахмурившись, облокотилась на спинку дивана рядом с головой Адама. Вайсс поджала губы, собирая учебники в аккуратную стопку, а Руби осторожно обошла стол со стороны, заглядывая в голоэкран. Несколько секунд он был чёрным, а затем появилось изображение. Просторная комната со стенами, покрытыми множеством обоев и различных граффити, множество полок заваленных различным техническим оборудованием, массивный 3D принтер в углу, и плотная сеть из тонких труб над потолком. Люди и фавны стоящие перед экраном — девушка с белыми, как у Вайсс волосами из которых торчали белоснежные перья, тонкими бровями, небольшим, слегка вздёрнутым носом висела вниз головой, цепляясь за трубы наверху ногами. Другая девушка — рыжеволосая, с резко очерченными чертами лица, румяными щеками и бледной кожей висела, держась рукой за трубу. Другой она задумчиво потирала подбородок. Чуть впереди неё стоял худой, невысокий мужчина с растрёпанными русыми волосами и орлиным носом на вытянутом, овальном лице. Его правый глаз слабо светился синим, привлекая взгляды. Загорелый, сухощавый охотник в водолазке по пояс и жилете скрестил руки на груди, хмуро глядя на экран. Другой — с перебитым в сторону носом, бело-чёрной шерстью на месте волос и бледно-голубыми глазами наклонился вперёд, опираясь на стол. Незнакомец в кожаной куртке сидел на офисном кресле, придерживая рукой клавиатуру. Его лицо скрывала чёрная маска, покрытая шипами. Светодиоды на месте глаз высвечивали символ. -_- Рядом, в самом углу экрана располагалось пятно статики, скрывающее за собой чью-то фигуру. — И-и-и? Это он? Потому что он на самом деле выглядит как он, — сказала рыжеволосая девушка, потирая рукой подбородок. — Олби, — медленно произнёс Адам, — Финис. Мику. Он остановил взгляд на оставшихся незнакомцах. — Адам, — сухо ответил Олби, нахмурившись. Чуть развернувшись, он слегка улыбнулся, — Блейк. Финис молча наклонил голову. — Ага, это ты, — Мику поджала губы, а затем жизнерадостно махнула рукой, — Блейки! Сто лет же не виделись! — Мику? — Блейк ошарашенно моргнула, — Олби, Финис? Как? Где вы? Что случилось? — Я бы тоже хотел это знать, — ответил Олби, нависая над столом, — Адам, последнее что я от тебя слышал — то сообщение о женщине в красном. На следующий же день она и Привы пытаются нас прикопать, а затем Хан масштабно подставляют, свалив всю вину на мой отряд. Что за хрень происходит. И да… Он моргнул, склонив голову на бок. — Какого гримм рядом с тобой делают люди?! — Мы друзья, — Янг пожала плечами, с интересом разглядывая собравшихся перед ней охотников. — Дамочка, — Олби скептически фыркнул, покачав головой, — людей друзьями… этот не назовёт никогда. Советую выбить эту чушь из головы и держаться от него подальше. Здоровее будете. — Я же тебе говорила, Блейк, — укорила её Мику, сложив на груди руки. Блейк нахмурилась, с вызовом уставившись на неё. Поджав губы и недовольно сощурившись, Янг протянула руку, щёлкнув Адама по рогу. Он лениво дёрнул головой, отмахиваясь. Финис озадаченно моргнул. — Да ладно… Мику по-птичьи склонила голову набок. Олби переступил с ноги на ногу, неуверенно хмыкнув. Мужчина с кибернетическим глазом развернулся к тому, кто носил маску. — Я тут что-то упускаю? — Старомодные фавны позволяют прикасаться к своим… особым чертам только тем, кто пользуется их полным доверием, — пояснил он. Его голос дрожал и звенел, словно бы доносясь из сломанного динамика. Уложив учебники, Вайсс бросила любопытный взгляд на голоэкран. Руби махнула ей рукой. Слегка пожав плечами, она направилась к ней. — И всё равно советую держаться подальше, — упорно повторил Олби, — ничего хорошего для человека от его компании… Он замер, поражённо уставившись в камеру. Финис сделал шаг назад, поднимая руки в неуверенной попытке заслонить лицо. Перья в волосах Мику встали дыбом, превращая её причёску в пернатый, белоснежный шар. Она приоткрыла рот, в панике моргая глазами. — Ш-ш-ш-ш-ш-шта?! 0_0 — Лолшто? — пробормотал мужчина в маске, откинувшись назад. — Твою мать, я говорила что там тусит кто-то из корпоратов! — донёсся искажённый голос от статического пятна, — но что бы так? Ну, нахер. — Стоп, это та, о ком я думаю? Нет, Фил, это действительно та? — Не вздумайте валить всё на меня! — Фил повысил голос, — я уже три дня не курил, и массовых галлюцинаций не бывает! — Ёб твою мать, Адам, — выкрикнул Финис, в панике указывая на экран, — да у тебя Шни за спиной!!! Олби прикрыл глаза, ожидая бойни. Адам поднял голову, встречаясь взглядом с Вайсс. — Как я погляжу, — медленно произнесла она, — вежливость в рядах Белого Клыка продолжает оставаться полностью инородным концептом. — Полувоенная организация. Удалённость основных баз от центров цивилизации. Большинство рекрутов из малообеспеченных слоёв населения, — пояснил Адам. — Тебе стоило уделять внимание небоевой подготовке солдат, — с укором заметила Вайсс, наставительно подняв палец, — жизнь это не только поле боя. Янг тихо давилась смехом. Руби хихикала, отклонившись из поля зрения камеры. Блейк безуспешно пыталась опустить вниз уголки губ. Он согласно кивнул: — Действительно. Я полностью упустил данный аспект. Мои извинения. Вайсс бросила взгляд на экран, вскинув подбородок и слегка сощурившись. — Надеюсь, в будущем подобной ситуации не повторится. В конце концов, сейчас мы не находимся посреди леса. — Разумеется. Возникла пауза, протянувшаяся на несколько секунд. Янг не выдержала первой, повиснув на спинке дивана и громко расхохотавшись. Вскоре к ней присоединилась и Блейк, пряча лицо в ладонях и безудержно хихикая. — Боги, просто посмотрите на ваши лица! — Янг скорчила рожицу, выпучив глаза и открыв рот, изображая безмерное удивление. Адам фыркнул, улыбаясь. Вайсс прикрыла рот рукой, скрывая улыбку. Блейк и Руби безудержно хихикали, бросая взгляды на голоэкран. Фил озадаченно моргнул, глядя на бывших членов Белого Клыка, замерших в удивлении. — Ладно, этого я точно не ожидала, - донеслось от статического пятна. @_@ — Плюсую. — Да, — признал Фил, — я тоже не ожидал увидеть тут Вайсс Шни. Или то, что она будет вести себя как… Не совсем Шни. — И что вы имеете в виду? — Вайсс приподняла бровь, с вызовом сощурившись. — Ну, — Фил пожал плечами, не реагируя на её тон, — Недавно встретил вашу сестру, Винтер Шни, если не ошибаюсь. Она выдала задание — нужно было выбить из сектора ударную группу Белого Клыка. Он ухмыльнулся, пригладив непослушные волосы. — Никогда не встречал человека, способного так понятно и чётко объяснить, насколько я жалок и никчёмен. И всё это одним лишь взглядом. Вайсс слегка наклонила голову. — Да, это действительно похоже на Винтер. Мику хрипло пискнула, указывая пальцем на Вайсс. Та нахмурилась, слегка возмущённая столь явным нарушением этикета. — Блейк… Блейк… Что тут делает… — она не закончила фразу, молча тыкая в Вайсс пальцем. — Я стала охотницей. Она моя сокомандница, — Блейк слегка нахмурилась, недовольная их отношением к Вайсс. Да, наследница Шни не была идеалом. Да, она часто её раздражала — её самодовольство и гордыня порой выводили Блейк из себя. Но это Вайсс приняла её, даже несмотря на её прошлое. Это Вайсс согласилась терпеть рядом с собой Адама — смертельного врага её семьи только ради Блейк. И именно Вайсс сражалась с Адамом плечом к плечу. Оправившись от шока, Финис скрестил руки на груди и презрительно хмыкнул. — Хрена себе. Мои соболезнования, Блейк. Уверен, такого дерьма ты не ожидала — попасть в команду с этой… Фыркнув, Вайсс скрестила на груди руки, с вызовом глядя на голоэкран. Конечно же. Снова и снова никчёмные идиоты будут с первого же взгляда видеть в ней лишь отражение её отца, лишь продолжение праховой компании Шни. Иногда ей казалось, что Вайсс Шни существовала лишь для Винтер, Руби и остальных её друзей — что Белый Клык, что бизнесмены Атласа видели в ней лишь собственность компании. Она презрительно хмыкнула, приподняв кончик губы. Что за ирония — борцы против олигархов и корпораций вели себя точно так же, как и те, с кем поклялись сражаться. — Она мой друг, — Блейк поджала губы, с вызовом вскинув подбородок, — не обращайся к ней в таком тоне! — Друг?! — Олби сделал шаг вперёд и неверяще нахмурился, — Блейк, что ты несёшь? Я понимаю, отчего ты ушла из наших рядов… Он бросил короткий взгляд на Адама. Он оскалился, встречая взгляд своего бывшего соратника. Блейк нахмурилась и сжала руки в кулак. Янг и Руби с тревогой наблюдали за происходящим. — Но Шни, Блейк! Шни! Ты называешь другом ту, чья семья зарабатывает на нашей крови? О чём ты говоришь? Мы, блядь, поклялись сражаться с такими как она! С угнетателями! С богачами, которые душат наш народ! Я тоже не святой, знаешь ли — но даже у меня есть линии, которые я не переступлю. — Я считал что Белый Клык сражается за равенство между людьми и фавнами, — медленно произнёс Адам, опустив руки на стол, — очевидно, что за время моего отсутствия нашими противниками стали семнадцатилетние девушки. Финис скривился, бросив на него презрительный взгляд. — Смотрите, кто у нас заговорил о равенстве. А как же старые добрые «убить всех людишек»? Не поздно политическую программу менять, а? — Вайсс Шни сражалась вместе со мной против Синдер Фолл — той женщины, — продолжил Адам, не обращая внимания на его слова, — она могла этого не делать — не помогать бывшему лидеру отделения Вейла. Она могла сдать меня полиции или службе безопасности Шни. То же самое она могла сделать и с Блейк. Уверен, Жак лишь похвалил бы её за бдительность. Но всё же она решила принять Блейк как сокомандницу. Она решила помочь мне — мне, несмотря на то, что я не скрывал ни того кто я, ни того, что я сделал. И если у тебя нет ничего кроме дешёвых выкриков и никчёмных оскорблений — сделай одолжение нам всем, отключи свиток и избавь меня от своего морализаторства. Отклонившись чуть назад, Олби горько усмехнулся. — Морализаторства? Знаешь, забавно слышать это от тебя — тупоголового фанатика, решившего что смерть это универсальное решение всех проблем. Рисунок розы на спине Адама на мгновение вспыхнул красным. Он прикрыл глаза, сделав выдох. — Я ошибался. Ты этого хочешь услышать? — Ты ошибался, — с насмешкой повторил Олби, — ну надо же. Адам признал свою вину — смотрите, фавны добрые. Теперь то уж всё станет хорошо — тут у нас сказка, и вся та хрень которую ты натворил сейчас рассеется и исчезнет без следа… Он сделал паузу, скривившись. — Ой нет, прости. Так не бывает. Твои… — Лиза Гринфилд, — коротко бросил Адам. Олби замер, дёрнувшись как от пощёчины. Финис поморщился, покачав головой. Блейк прижала уши, а Мику бросила на Олби тревожный взгляд. — Ты можешь сколько угодно играть в праведника, Олби, — хмуро продолжил Адам, — мы оба знаем, чего стоит твоё хвалёное «милосердие». — Я сделал то, что должен был, — Олби отвернулся в сторону, опустив взгляд. — Скажи это Эрику. Если он не убьёт тебя на месте. Финис с презрением оскалился, блеснув змеиными клыками и ухмыльнулся, заметив как Шни сощурилась, резко повернув голову. Люди всегда нервничали, видя его черту впервые. — До сих пор не понимаю, кой-гримм ты в нём нашла, Блейк. Она поджала губы, встав с дивана и сжав кулаки, гордо подняв голову и обожгла его гневным взглядом. — А я сомневаюсь, поймешь ли ты вообще! Вы четверо — где вы были, когда Адам только начинал говорить о мести, когда он только начинал ошибаться? Где вы были, чистоплюи и святоши? Я молчала тогда — и я до сих пор проклинаю себя за то, что молчала! Но почему молчали вы?! Почему не сказали, что это неправильно, что он ошибается? Почему вы предпочли сбежать? — её взгляд остановился на Мику. Та поморщилась, виновато отводя глаза. — Почему вы предпочли сунуть головы в песок, делая вид что это не ваша проблема? Мы были Белым Клыком, гримм дери, мы нашли в себе смелость сражаться со Шни, с охотниками — где была наша смелость тогда? Тебе легко обвинять Адама во всех грехах, в том, что именно он превратил Белый Клык в фанатиков, готовых пойти на человечество в поход. Конечно, вот он, стоит перед тобой! В кого же ещё кинуть камнем? Она прервалась, с презрением глядя на опешившего Финиса. — Это очень легко, винить его во всём. Но правда в том, что мы виноваты не меньше. Мы молчали там, где нужно было протестовать, мы закрывали глаза, мы делали вид что это не наша проблема, мы утешали себя тем, что ничего уже не можем сделать, что все уже решено, что поздно что-то менять. Хмыкнув, Блейк покачала головой. — Ложь! Ничего не поздно. Ничего никогда не поздно! Я молчала тогда — но сейчас я буду с ним! Я спасла его… — она оглянулась на Янг, улыбнувшуюся ей в ответ, — мы спасли его! А он спас меня! А что сделали вы, кроме обсуждений за нашими спинами? Кроме попыток сбежать в Мистраль, куда угодно, лишь бы делать вид что ничего не происходит?! Что ты тогда сделал, Финис? Почему ты молчал тогда, Олби — тебе же так легко сейчас оскорблять и бросаться обвинениями! Можешь винить его во всех смертных грехах — но знай, они есть и за тобой. Апатия, Олби. Апатия и ложь! И я не знаю, что из этого страшнее! Глаза Блейк горели, словно золотые озера. Она подалась вперёд, сжимая кулаки и с вызовом смотря перед собой, прямо и гордо, готовясь защищать то, во что верит всей душой. На её щеках гулял румянец, тонкие губы были упрямо сжаты, а кошачьи уши воинственно стояли торчком. Совсем недавно, в сторожке, под светом тысяч звёзд и одинокой луны Адам думал, что он уже не сможет полюбить Блейк сильнее. Как же он ошибался. Янг щёлкнула его по рогу, заставив мотнуть головой, отрывая взгляд от Блейк. Она с гордостью улыбнулась ему. — Малютка Блейк совсем выросла… — Да, — тихо согласился он. Блейк переводила дыхание, молча бросая вызов замолкшему Олби. Вайсс поймала её взгляд и молча, с уважением кивнула. Руби подошла ближе, положив ей руку на плечо. — Ты молодец, Блейк. Фил кашлянул, привлекая общее внимание. — Господа и дамы. Я честно говорю — на вашу внутреннюю драму я срать хотел. Всё что меня интересует — кто такая Синдер Фолл, что ей нужно и какого хрена в уравнении делают Приватиры. А, да — быстрый способ прикопать её под ближайшим кустом тоже сойдёт. Слегка поморщившись от грубости выражений, Вайсс слегка приподняла подбородок. — Не думаю, что мы были представлены. — Ах, да, — Фил слегка поклонился, пальцами протеза приподнимая несуществующую шляпу, — Фил Редрут, свободный контрактник, Мистраль. Рыжая слева — Сиф Редрут, сестра и коллега. Парень в маске — Рейч… -_- — Хаюшки. — В сраче участвовали: Мику Кэтт, Олби Бэггарт и Финис Гринскэйл, — он по очереди указал на присутствующих фавнов, — то пятно статики с края трясётся за анонимность. — Шёл бы ты, Фил, — ответил почти неразличимый голос за пятном. Олби наблюдал за ним, скрестя руки на груди. Финис недовольно хмурился, бросая резкие взгляды на Блейк. Решив, закрыть глаза на манеры охотника, Вайсс сухо ответила. — Вайсс Шни. Блейк Белладонна. Руби Роуз. Янг Сяо Лун. Адам Таурус. Сиф открыла рот. Фил пихнул её в бок, призывая к молчанию. — Рад знакомству и всё прочее. Так, я понимаю что у ребят из Клыка тут на друг друга топор зарыт, но серьёзно — у нас проблем больше чем старые обиды. Какая-то стерва мутит воду и я предлагаю — я вываливаю всю доступную о ней инфу, вы делаете то же самое, затем мы все думаем что делать дальше. Норм идея? Янг с интересом взглянула на протез Фила. — И что, никаких фразочек «что тут делают дети»? — Да па-ажалуста! — Сиф закатила глаза, — дорогуша, мне пятнадцать было, когда мы с Филом скормили урсе флакон нестабильной гравипыли — рвануло так, что в земле кратер с пол моего роста был! — Флакон. Нестабильного. Гравитационного. Праха. — повторила Вайсс, чеканя каждое слово. — Мы из Вакуо, там все отбитые. — Сиф пожала плечами. Янг вскинула руки в воздух: — Да, но чтоб настолько отбитые! — Синдер Фолл, — произнёс Адам, прерывая разговор, — пришла в лагерь двадцать первого апреля. Хотела использовать Белый Клык в своих целях — утверждала, что поможет нам отомстить людям. Я отказался… — Да ладно… — вклинился Финис. — Дружочек, у тебя есть что сказать? — Фил повернул голову, сверкнув имплантом. — Нет? Тогда заткнись. Серьёзно, у нас куда больше проблем, чем тебе кажется — Адъютант едва ли не валялся по полу, грызя ковёр, когда мне позвонил. А это значит, что он не может просчитать ситуацию. Для справочки — в последний раз его так корёжило, прямо перед тем, как к власти в БэКа пришла Хан. — Послушай, ты… — Достаточно, Финис. — Олби слегка повысил тон, положив руку ему на плечо. Финис вздохнул, бросив недовольный взгляд на Фила и замолчал. Адам коротко пересказал наёмнику всё, что был готов сказать о Синдер Фолл. Он умолчал о том, что она ищёт — пусть даже это признал Озпин, знания о том, кто покоится в подвале академии было слишком опасным. Он рассказал о том, как нашёл Сопротивление, о битве в доках, о всех их сражениях с Синдер, опуская ненужные подробности. К его удивлению, это заняло достаточно много времени. То, чем поделился наёмник в ответ тоже не стоило упускать внимания. По всей видимости, Хан не была марионеткой Синдер. Но то, как легко почти все ресурсы Клыка в Мистрале были поданы на блюдечке полиции и охотникам было тревожным. Крайне тревожным. Сколько же фавнов работали именно на полудеву, а не на революцию? Сколько людей было у неё в кармане? Олби и Финис отошли в сторону, наблюдая за ним издали. Наёмники, наоборот, подались вперёд, слушая каждое слово. Скорее всего и записывая — судя по тому, как равномерно вспыхивал имплант глаза. Мику осталась висеть, бросая на молчащую Блейк виноватые взгляды. Янг, Руби и Вайсс по мере сил дополняли рассказ. — Итак, у нас есть стерва, решившая помутить воду за счёт Белого Клыка. У стервы есть помощники — Приватиры, куча кротов из Атласа как минимум, девчонка с иллюзиями, сынок засранца Маркуса, здоровенный мужик, парочка уголовников — слышал про Романа, кстати. Засранец, но осторожный засранец, я гримм знает, с чего он полез в такую мутную воду. Что она могла ему предложить вообще? — Собственную жизнь? — предположил Адам. — Возможно, — Фил согласно кивнул, — ладненько. Есть мысли, что она будет делать сейчас? Адам поджал губы, покачав головой. — Она сбежала. Её цель — хаос. Я… Мы смогли нарушить её первоначальные планы — но что она будет делать сейчас, нам не известно. — Мяч на её стороне поля, ась? — пробормотала Сиф. — Можно сказать и так. — Не слишком много мы узнали, — хмуро посмотрев на Адама, Олби переступил с ноги на ногу, — зря тратили время. — Не скажи, — возразил Фил, — мы узнали масштаб. И это достаточно проблемно, говоря мягко. Интриги, тайны, засады… засранка быстро спряталась — вытащить её на свет и тогда уже не побегает, но как… Вытащить Синдер на свет… Адам бросил взгляд на Блейк, вспоминая её недавние слова, на наёмника, на Руби, Янг и Вайсс и нахмурился. Вытащить на свет… — Возможно, у меня есть план, — осторожно сказал он. Олби скептически поднял бровь. Адам слегка улыбнулся в ответ. — И я буду обсуждать его только в присутствии лидера Сопротивления. Некоторое время Олби пристально смотрел на него. Затем он скривился, развернувшись и ушёл из поля зрения камеры. Финис последовал за ним, бросив на них последний, хмурый взгляд. Сиф проводила их взглядом, слегка поморщившись от хлопка двери. ? _? — Они там не свалят? — спросил Рейч, покачивая ногой в воздухе. — Куда свалят? — спросил Фил, — мы их сюда притащили. Мику задумчиво вздохнула. — Мда… Что за бардак. — Да ладно, — Сиф пожала плечами, — по виду ребятки клёвые! Янг обстреляла её из пистолетов, составленных из пальцев. Сиф начала отстреливаться в ответ. Фил закатил глаза. -_- — Неплохие были слова, — заметил Рейч, оглянувшись на Блейк. Она осторожно взглянула на него, внимательно изучая покрытую шипами маску. —…спасибо? — Я серьёзно, — он поднял руки в воздух, обнажая многочисленные татуировки, — вся эта апатия, ложное сочувствие вроде всех этих постов в социальных сетей типа «Лайк, если тебе жалко голодающих» — чума современного общества. Лайки — ещё б лайками голодающих кормить удавалось… Но ладно — что я хочу сказать, так это то, что вот такая апатия — основная причина того, что в мире творится куча всякой херни. И хорошо что это начинают понимать. — Ладно, пока это снова не переросло в философские дебаты, — Фил замахал руками, словно разгоняя мух, — когда ваш лидер появится на связи? — Два дня, — ответил Адам. — Тогда свяжемся через два дня, — согласился Фил, и снова приподнял несуществующую шляпу, — до связи. Адам кивнул в ответ, Янг помахала рукой. Мику оглянулась на голоэкран и неуверенно улыбнулась Блейк. — Эй, Блейки… Рада что с тобой всё хорошо. Может, спишемся позже? Расскажешь о жизни — я тебя сто лет не видела. Блейк задумчиво посмотрела на неё, а затем улыбнулась. — Конечно, Мику. — Здорово! — она улыбнулась в ответ, встопорщив перья, а затем смущённо посмотрела в пол, — ты не сердись на них — на Финиса и Олби. Ты же их знаешь, два упрямца. Ты права, я думаю — мы все косячили, кто-то больше, кто-то меньше, но смысл ли сейчас об этом говорить, когда никто из нас больше не в Клыке? — Я понимаю, Мику. Просто… Я уже устала от тех, кто говорит предрассудками — что от людей, что от фавнов. — Да ладно. Ты в порядке… — она склонила голову, глядя на Вайсс, но потом пожала плечами, — с друзьями, всё ж хорошо! Давай, буду на связи Мику помахала Блейк рукой, остановила взгляд на Адаме и, после некоторых раздумий, махнула рукой. Он кивнул в ответ. ^_^ — До встречи, народ! Голоэкран свитка погас. — Мда… — заявила Янг после нескольких секунд молчания. Адам вздохнул, проводя ладонями по лицу. Глупо было ожидать иного, на самом деле. Олби и раньше относился к нему с неприятием. Сейчас же, когда Белый Клык считал его предателем, когда единственными его помощниками стали люди-наёмники, когда перед ним стояла девушка, олицетворяющая ту самую корпорацию, с которой они все боролись раньше… Ему всё равно хотелось придушить Олби. Наглый, двуличный фавн, считающий что раз Адам ошибался, значит именно он был прав. Мир не работал так просто — смерть Лизы Гринфилд была тому подтверждением. Бэггард. Он смел указывать что делать Янг, он игнорировал слова Блейк, словно бы она была маленькой, бездумной девчонкой — Блейк, которая всегда была умнее чем они оба, вместе взятые. Бросался оскорблениями в лицо Вайсс — пусть она и была Шни, но она сделала для него куда больше чем этот демагог, сбежавший от проблем. Ирония — почти все члены Белого Клыка от чего-то бежали, пытаясь спрятаться от правды мира. Мику ушла, испугавшись того, как возросли ставки. Олби и его команда делали вид что они не при чём, считали себя «адекватными» членами Клыка — даже если за их адекватность заплатили кровью другие. Блейк бежала от крови и жертв, он сам замкнулся в себе, сбежал от правды в бессмысленный бой со всем человечеством, всем миром, только для того, чтобы не видеть то, что их борьба давно уже не приносит успеха… Блейк села рядом и опустила голову ему на плечо, мягко вздохнув. Вайсс и Руби молча собирали учебники, а Янг подошла сзади, растормошив ему волосы. — Эй, давай веселее! По крайней мере мы узнали много нового! — Действительно, — согласилась с ней Вайсс, бросив взгляд на Адама, — и я предлагаю обсудить эту ситуацию чуть позже — уже вместе с командой Коко. Сейчас же… думаю, не стоит бередить старые раны столь скоро. Предлагаю заканчивать — отбой начнётся через час. Мы успеем на предпоследний рейс. Он моргнул, взглянув на наследницу Шни… На Вайсс. — Спасибо. — Взаимно, — ответила она, наклонив голову, — твои недавние слова своим бывшим коллегам… Я ценю их. Он осторожно пожал плечами — плечом, свободным от Блейк. — Я не сказал ничего, кроме правды. — Сложнее всего говорить именно правду, — возразила Вайсс, укладывая в сумку тетради. Затем она слегка улыбнулась. — Впрочем не думай, что я не могла постоять за себя самостоятельно. Особенно перед… такой аудиторией. — Не было и в мыслях. — согласился с ней Адам. — Плохо, что они о тебе так думают, — заметила Руби, — но, я думаю что со временем это пройдёт — когда они узнают, как ты нам всем помогал, как ты сражался с нами — всё наладится, я обещаю. — Не думаю, что это когда-нибудь произойдёт, — Адам слегка скривился, — Олби упрям. Не говоря уже о том, что сейчас он винит во всех бедах исключительно меня. — Ну, у тебя все ещё есть достаточно много друзей, — Руби пожала плечами, слегка улыбнувшись, — ни у кого никогда не получалось подружиться со всеми. — Конечно, если ты не купюра в тыщу льен, — возразила ей Янг. — Ну Я-а-анг! Не порти мою философию! — И вот поэтому, Руби, ты и не купюра в тыщу льен! Вайсс закатила глаза. — Вы двое! На выход, мы же не хотим опоздать? Янг открыла рот. Вайсс перешла в наступление, не давая ей сказать и слова. — Это был риторический вопрос! Нет, мы не хотим опоздать! Фыркнув, Янг обернулась на Блейк и спросила: — Эй, Блейки, ты с нами или… — Или, — ответила Блейк, не вставая с дивана. Янг медленно ухмыльнулась, намекающе пошевелив бровями. — Сладких снов, Блейки… — Кыш, — Блейк махнула рукой, словно отгоняя назойливую мошку. Янг, в сопровождении слегка возмущённой Вайсс и ничего не понимающей Руби поспешила на выход. Люк, ведущий вниз захлопнулся. Некоторое время можно было слышать шаги внизу, но вскоре стихли и они, оставляя лишь только их двоих. Опустив взгляд, Адам любовался чертами лица Блейк. Тёмными, мягкими волосами, тонкими, нежными чертами лица, мягкими и пушистыми ушами на макушке, глазами цвета закатного солнца, цвета расплавленного золота. Блейк лежала на диване, поджав под себя ноги и опираясь на его плечо, кончиками пальцев выводя рисунки на ткани его тренча. Она сидела так, словно бы не собиралась двинуться с места, словно бы хотела всю жизнь быть тут, рядом с ним, согревая его своим теплом. Он хотел, что бы так оно и было. Адам чуть сместился, протянул руку, с нежностью проводя ей по щеке Блейк. Она поймала его взгляд, приподняв бровь. — Твои слова, Блейк, — тихо сказал он, — знаешь, мне кажется что я ни разу не говорил тебе то, что должен был сказать давным-давно… Она вопросительно глядела на него, чуть пошевелив кошачьим ухом. — Блейк, — тихо, но отчётливо произнёс Адам, — я так горжусь тобой. Я так горжусь тем, кем ты стала. На секунду она замерла, глядя на него широко открытыми глазами, словно не веря тому, что слышит. Тогда — раньше, он постоянно требовал от неё стать лучше, сильнее… Расчётливей. Беспощадней. Жёстче. Словно бы она была не его Блейк, а каким-то оружием, ещё одним клинком в руках революции. Словно бы это было её единственным предназначением, а всё иное — даже её желания были не важны. И каждый раз, когда она преуспевала, когда оправдывала ожидания — он попросту устанавливал новые рубежи. Она никогда не слышала от него этих слов. Адам думал, что хочет её защитить. Что хочет подготовить её к жестокости мира. Что хочет сделать её лучше… Правда была в том, что даже тогда она была лучше чем он. Не во всём, и уж точно не в бою — но жизнь была не только полем боя. Блейк моргнула, выходя из ступора и в её глазах словно блеснули яркие искры. Она счастливо рассмеялась, крепче сжав свои объятья и прижавшись ближе к нему. Она была такой красивой, когда была счастлива. — Адам, мой бедный Адам… Как же я рада, что мы вместе! Он поцеловал её в ответ, чувствуя, как дрожат от счастливого смеха её мягкие, мягкие губы. Завтра приедет Коко. Завтра он расскажет ей о своём плане. Завтра может стать началом того, как их маленькая группка из девяти разумных станет чем-то большим… или обречёт себя на гибель. Сегодня это его не волновало. Сегодня, у него была Блейк.