Про любовь к котам и прочее

- Что Сокджин? – поинтересовался Юнги. Принц и его возлюбленный стояли на балконе спальни дворца, расслабленные после жаркого кровавого совокупления, курили земные сигареты и любовались алым небом с восходящим на нем черным солнцем, заливающим сад мертвенно-волшебным светом. - Да ничего. Распечатал тело, такое же, как всегда, только волосы розовые. Дьявол меня заеби, стал еще краше. Куда еще краше-то? Ходит, улыбается. Ну не козел ли? - Козел, - согласился Юнги, делая глубокую затяжку. – Сладенький такой козлик. Чонгук посмотрел вниз с высоты третьего этажа и увидел знакомую фигуру. - Это господин Чхве? - Да, - ответил принц. – Хосок сделал все как надо, хоть и новичок в этом деле. Способный! То, что когда-то было господином Чхве, нагибалось, что-то размеренно делало руками ближе к земле. - Садовник он у меня. Зомби. Будет Восьмой. Чувствуешь запах разложения? Чонгук принюхался. - Чую. И на сколько ты его? - Один цикл ему хватит. Сознание я ему оставил, но слегка ограниченное. А то никакого удовольствия, если ничего не понимает. Пусть мучается. - Так… Один цикл… Это… - Чонгук прикинул. – Тысяча лет по земному. Юнги кивнул. - Мне тут чудесные некромашки привезли, - оживился разморенный после постельных битв принц. – Восьмой как раз подойдет и ухаживать за ними, и кормить. Мне в теплицах в Некриде по спецзаказу вывели сорт Черный Принц. Уже весь Некрограм заспамили фотками Черного Принца, закупки массовые начались – мои некромашки в тренде! Чувствую, нас ждет существенное пополнение в казне. В саду внизу появилось какое-то движение рядом с Восьмым. Человекоподобные фигуры, сотканные из темного тумана, поместили рядом с пропалывающим землю зомби ящики с мерцающим содержимым. Восьмой наклонился над ящиками. До ушей принца и его вампира донеслись тихие стоны. - Некромашки подкормил. Они с рептильными генами. Питаются мертвой плотью. Поливать кровью. Хватает немного. Неприхотливые, - объяснил Юнги. - Я так понимаю, у тебя на господина Чхве особый зуб. - Я пришел к нему в человеческом виде. Он назвал мою музыку коммерчески невыгодной, даже не послушав толком. А так клялся, что станет с помощью принца демонов медиамагнатом и даст дорогу всем оригинальным артистам, будет заниматься благотворительностью. В итоге, чем он только занимался – растлевал подростков, пьянствовал, выписывал кабальные контракты айдолам, сорил деньгами, мошенничал. Там смешное было – пьяный орал: «Я король жизни!» и «Да вы знаете, кто я вообще такой?!» Короче, забыл свои обещания сразу. Вот так и верь людям! Пусть отрабатывает теперь свою черную душонку тут и очищенную посмертную репутацию там. А мог бы как Тэхен стать вампиром. Юнги снова затянулся и выпустил дым в форме перевернутой пентаграммы. Восьмой поднял к небу свои выцветшие трупные полусгнившие глаза, издал ртом что-то булькающе-хрипящее, мучительное, посмотрел на двоих на балконе шикарного дворца, наслаждающихся жизнью, ощутил, как он заперт в этом полумертвом, регенерирующем для новых непрекращающихся мелких страданий теле, понял, что ничего иного ему не светит ближайшие много-много лет, и вернулся к подкормке некромашек, протянув им синюшные запястья, в которые эти милые, мерцающие чернолепестковые с красной сердцевинкой растения с писком впились, отрывая кожу небольшими кусочками. Чонгук услышал шуршание за спиной. Он обернулся и увидел горничную, прибирающую следы их бурной ночи. -Это, я так понимаю, Девятая, - предположил вампир, сделал затяжку сигаретой и также выпустил дым в форме перевернутой пентаграммы. - Именно. Та самая, что свела в могилу дочь Великой Кошки на Земле и хотела сгноить ее внучку. А Чимин хитрый – подстроил под эту временную линию свои хотелки, - и его вина совсем малая оказалась, и Юне все сделал так, как хотел. Суен раскаялась потом. Думаю, двести лет ей хватит. Симпатичная зомби получилась, правда? Даже гниение не сильное, на вампира похожа. Будет ухаживать за некромашками в доме. Давно надо было в оборот зомби взять. Вот, обзавелись парочкой годных. Чонгук кивнул и обнял принца сзади. - Тэхену про нее не будем говорить, - сказал Чонгук. - Да, лучше не говорить, - согласился Юнги.